Правильное решение

Политика – явление не только грязное, но и во многом до смешного абсурдное. В дни, когда она, подобно реке во время паводка, выплескивается за пределы просторных залов Сената, кабинетов богатых дельцов и руководителей влиятельных ведомств, этой грязью и абсурдом пропитывается весь Корускант: кажется, нельзя и шагу ступить, чтобы не вляпаться в чью-нибудь интрижку или ненароком скомпрометировать себя, поприветствовав неправильного человека или просто поужинав не в том ресторане. И это, увы, не преувеличение. Именно поэтому Роланд Артемиус в последнее время избегал столичных ресторанов, предпочитая их кулинарным изыскам стряпню домашней кухарки: слишком претило ему назойливое внимание наемных соглядатаев и праздношатающихся сенаторов, возомнивших себя политиками галактического масштаба. В стенах собственных апартаментов куда меньше ушей, а глаз – так и подавно. Благо, чем дальше от Правительственного района, тем больше становилось свободных от всеобщей паранойи и истерии островков. Так ресторанчик, выбранный в качестве нейтральной территории, практически не раздражал: уютный и в меру претенциозный, он был слишком дешев и неприметен для политической ангажированности. Ненавязчивая музыка, недурственная еда – да еще и по цене за блюдо чуть меньшей, чем зарплата среднестатистического альдераанца... Роланду здесь почти нравилось. Разве что компания была не слишком приятной – но, если быть честным, когда он в последний раз ужинал с человеком, чье общество его не тяготило? – Если я, господин Айсард, чем и похожу на стереотипного альдераанца, так это тягой к постоянству – во всем, начиная от политики и заканчивая сортом вина за ужином, – вальяжно протянул Роланд, рассматривая на просвет свой бокал. Вино, плескавшееся в нем, было безупречного темно-рубинового цвета и вкусовые качества имело вполне соответствующие элитной марке. – Очень, к слову, рекомендую: отменное красное полусладкое, пятнадцати лет выдержки... удивительное дело: здесь оно куда лучше того, что подают в "Саартеме", да и в "Свете Альдеры". – Пожалуй, воздержусь, – Айсард дернул уголком рта в намеке на улыбку и выразительно отсалютовал стаканом виренского. – Вино слишком туманит голову, особенно альдераанские сорта. Я, как видите, предпочитаю виски. Исключительно выдержанный, разумеется. Артемиус улыбнулся в ответ, накалывая на вилку кусочек тонко нарезанного сыра. – Выдержка... ценное качество, что в напитках, что в людях. Позволите поинтересоваться, какого года ваше виренское? Есть у меня один знакомец, большой ценитель хорошего кореллианского алкоголя – а я, увы, в этом вопросе не знаток. – Девятьсот тридцатый от Руусана. Серия коллекционная, редкая – если подумываете о подарке на юбилей, то вряд ли найдете вариант лучше. – Потому и интересовался, что подумывал. Зрите в корень, директор, как и всегда. Собеседники пригубили из своих бокалов – правда, со стороны могло показаться, что на стол напитки вернулись нетронутыми. То был лишь предлог, чтобы взять небольшую паузу в разговоре, повнимательнее изучить оппонента и собраться с мыслями. – Итак, возвращаясь к выдержке, постоянству и прочим ценным качествам. Мне здесь, господин Артемиус, видится некоторое противоречие. – Отчего же? – безмятежно осведомился Роланд, вновь делая глоток вина. Восхитительного, что и говорить. – Вы упомянули о своей тяге к постоянству – в политике в том числе. И все же вряд вы затеяли этот разговор лишь для того, чтобы поговорить об элитных сортах алкоголя. Если только в ваших планах на вечер не числится мой арест, – Айсард саркастически усмехнулся, ясно давая понять, что такая затея ему представляется крайне неразумной, – то противоречие становится очевидным. – И вы уверены, что ничего подобного я не планирую, – Роланд даже не потрудился скрыть насмешку: еще бы ему не быть уверенным... устраивать кровавую баню, не успев отойти на безопасное расстояние? Не тот опыт, который хотелось бы пережить на старости лет. – Помилуйте. Я никогда не держал вас за глупца. Так что говорите, господин Артемиус, что у вас на уме. Время – слишком ценный ресурс, чтобы бесконечно ходить вокруг да около и обмениваться туманными намеками. "Вот этим и отличаются корускантцы от альдераанцев, – подумал Роланд. – С соотечественником мы бы провели за беседой полночи и добрались до сути ближе к утру... все-таки некоторые особенности нашего менталитета ужасно раздражают". – А вот зря вы так отмахиваетесь от возможной опасности, господин Айсард, – сказал он доброжелательно, с легким укором. – Я ведь, будете смеяться, действительно пришел сюда, чтобы арестовать вас. За убийство вашей прекрасной супруги, бесчеловечные пытки арестантов, эксперименты на разумных существах и прочие злодеяния, коих на вашей совести немало. Айсард невозмутимо пригубил своего баснословно дорогого виски коллекционной серии. – И в чем же проблема? Помнится, вы были прямо-таки одержимы этой идеей некоторое время назад... и все же реализовывать не торопитесь. Неужто надеетесь чистосердечное вытянуть? Он выразительно постучал пальцем по генератору помех – специально расположенному прямо в центре стола как гарантия конфиденциальности, и, следовательно, откровенности разговора. – Проблема – за исключением понятных сложностей в реализации, – ответил Роланд, глядя собеседнику прямо в глаза, – заключается в том, что одержимость имеет свойство сходить на нет под давлением времени и обстоятельств. Если мы, конечно, не говорим о душевнобольных – с ними-то все безнадежно. Увы, магистр Винду, который с отнюдь не джедайским пылом желает вам скорой кончины, похоже, считает меня именно таковым... Роланд тяжело вздохнул, отставляя бокал в сторону. Окажись в тот момент поблизости кто-то из его подчиненных, он непременно отметил бы: начальник не просто зол – он в бешенстве, и под руку ему сейчас лучше не попадаться. Только в такие моменты у старика практически застывало лицо, и лишь глаза сохраняли подвижность – опасно прищуренные, горящие. "Этот напыщенный сектант решил, что вправе отдавать мне приказы, словно одному из своих солдат-клонов. Это я еще мог бы стерпеть. Но того, что меня держат за идиота... пешку, которой можно пожертвовать, как только отпадет нужда..." – Многоуважаемый магистр, очевидно, полагает, что я поспешу воспользоваться шансом избавиться от давнего врага... тем самым отказывая мне в способности просчитывать ситуацию хотя бы на ход вперед. Арестовав или убив вас, я окончательно зарекомендую себя врагом его превосходительства Палпатина... или его величества, уж не знаю, как он намерен в будущем себя называть. А это, как мне представляется, позиция крайне проигрышная. Айсард слушал с подчеркнутым равнодушием. Молча подлил себе виски, бросил в стакан пару кубиков льда, но пить не стал – прежде поинтересовался со сдержанным скептицизмом: – И все же вы придерживались ее на протяжении многих лет. И придерживались последовательно, успев нажить немало врагов. Не слишком ли поздно для смены лагеря? Роланд пренебрежительно отмахнулся: – Вы не хуже меня знаете, что союз – равно как и вражда – дело временное и зависит исключительно от схожести... или несхожести интересов. Так уж вышло, что сейчас наши с вами интересы практически совпадают. Естественно, в глобальном масштабе – оставим мелкие склоки для более спокойных времен. – Вот как? И чего же мы оба хотим? – Удивительное дело – долгой жизни и правления канцлеру Палпатину. Не стану отрицать, я не питаю ни малейшей симпатии ни к этому человеку лично, ни к избранному им политическому курсу... но альтернатива? Обезглавленная военная хунта, правящая Центральными мирами? На окраинах – крайне непредсказуемый и нестабильный союз корпорократов, элит отдельных мирков с их местечковыми интересами и жадной до власти вооруженной секты? И непрекращающаяся кровавая грызня – как между фракциями, так и внутри них самих? Э, нет, господин Айсард... не в такой галактике я хочу встретить старость. Какое-то время Айсард просто смотрел на него – внимательно, недобро щуря глаза. Со стороны он напоминал человека, раздумывающего, скормить ли побежденного врага диким зверям живьем, или сначала прикончить, дабы не прослыть варваром... но Роланд хорошо понимал: директор отмахиваться от его предложения не собирается. О нет, этот змей слишком хорошо чует свою выгоду... и чужую кровь. Давний противник пришел к нему просителем, готовым принять игру на его условиях. От такого не отказываются. Айсард обдумывал не ответ, но выгоды от будущего соглашения. Опасности, которые могут в нем таиться... и – собственный удар, который нанесет, чуть только Роланд вздумает вновь поднять голову. А он поднимет. Неизбежно поднимет... и куда скорее, чем директор успеет осознать опасность. Но пока пусть наслаждается триумфом, ведь это так усыпляет бдительность... – Ваши мотивы вполне понятны, господин Артемиус, – наконец сказал он. – Предположим, я не вижу резона подозревать вас в двойной игре: этим вы лишь навредите себе, ничего толком не выгадав. Если же вы хорошо зарекомендуете себя во время грядущего кризиса, то у вас будет шанс сохранить за собой и пост, и прилагающиеся к нему привилегии... при условии, разумеется, что достойный доверия человек поручится за вас. Директор, похоже наслаждался звучанием собственного голоса; лицо его отчаянно просило удара в челюсть – выражением нескрываемого высокомерия и злорадного торжества. Впрочем, Роланд едва ли мог его обвинять: поменяйся они ролями, он и сам держался бы подобным образом. – Ответьте мне лишь на один вопрос: есть ли у меня резон становиться тем человеком? Почему бы мне не отойти в сторону, позволив вам утонуть вместе со старой Республикой, за которую вы так радели? – Разве это не очевидно? – Роланд растянул губы в самой открытой и добродушной из своих улыбок – отчего стал еще заметнее стальной отблеск глаз. Может быть, его положение и было незавидным – но цену себе главный законник Республики знал. И позволять Айсарду искусственно занижать ее не собирался. – Я предлагаю вам время, господин Айсард. Время, которое вы так цените. Не стану расписывать, сколько драгоценных часов и ходов на опережение вы выгадаете с моими знаниями о мятежниках. С моими войсками, которые вместо того, чтобы мешать вам, повернут оружие против вчерашних союзников. Это вы, полагаю, хорошо понимаете сами – как и то, сколь весомее прозвучат на чрезвычайной сессии ваши обвинения, если я поддержу их. Других же обещаний я давать вам не намерен: сам терпеть не могу лжи в подобных делах и от вас снисходительности не ожидаю. Наполнив почти опустевший бокал, Роланд поднял его перед собой, словно колеблясь – то ли отпить, то ли провозгласить тост для начала. – Полагаю, теперь ваш черед отвечать на один-единственный вопрос. Скажите: вы заинтересованы в моем предложении? Да или нет, господин директор, и только... иные ответы сейчас – не более чем лукавство, совершенно в нашей ситуации неуместное. Несколько долгих секунд они лишь пристально смотрели друг на друга, храня напряженное молчание. Будто два крупных и сытых ворнскра, пересекшихся вдали от своих охотничьих угодий: нападать опасно да и ни к чему, а миром разойтись – непривычно. Но и это было лишь формальностью. Данью старой вражде, позабыть о которой в одночасье было бы своего рода дурным тоном. И паузу Айсард держал ровно до момента, когда та начала казаться слишком затянувшейся. – Да. Заинтересован. – В таком случае, за будущее? Айсард улыбнулся, поднимая стакан: – За будущее, господин Артемиус. * * * Встреча не продлилась долго: вскоре после того, как соглашение было скреплено тостом, давние противники разошлись, на прощание обменявшись дружеским рукопожатием. Каждый остался доволен исходом – и каждый вынашивал далекоидущие планы на будущее. Роланд Артемиус хорошо понимал, что игру по новым правилам он начинает с не самой лучшей позиции. Но пройдет год или два, острая фаза кризиса минует... и вот тогда-то, когда придет время делить власть в новом государстве, он возьмет реванш. Сейчас Арманд Айсард был самым могущественным человеком в окружении канцлера. Такие обычно живут недолго – слишком мозолят глаза другим членам стаи... и самому вожаку. Палпатин, несомненно, с легкостью закроет глаза на любое преступление против закона... но только не против себя. Чего он никогда не простит своему слуге, так это попытки самому стать господином. Уж Роланд найдет способ убедить его: генеральские погоны и директорский чин с некоторых пор кажутся Айсарду слишком тесными. Имелись схожие соображения и у Арманда Айсарда. Мысли о будущем перераспределении сил в республиканской верхушке занимали и беспокоили его не первый месяц. Он понимал: Палпатин в жизни не позволит ему сохранить безоговорочное доминирование. Арманд и сам не позволил бы, окажись он на его месте. А значит – грядет масштабное перетряхивание госаппарата, реорганизация старых и создание новых ведомств, новый дележ ресурсов и полномочий. И изменения будут, увы, отнюдь не в его пользу. Вселенная, как известно, не терпит пустоты – а значит, и на смену Артемиусу придет новый глава Департамента юстиции. Арманд уже представлял себе возможные кандидатуры – и ни одна из них не внушала оптимизма. Сравнительно молодые, жадные до власти хищники. Знавшие об Арманде куда больше, чем Артемиус – чьи данные с приходом нового порядка обесценятся, станут, в лучшем случае, материалом для желтых газетенок. И положение этих молодчиков в системе будет куда более крепким, чем у перебежчика и вчерашнего врага. Порой старый противник гораздо лучше нового. Так пусть Артемиус покоптит небо еще несколько лет... а там видно будет.