Ворон ворону глаз не выклюет

      — Доброе утро, мистер Четырнадцатый.         — Доброе утро, леди Доктор.         Хейд уселся на табурет и завёл руки за голову, после чего надзиратель задрал его робу до подмышек. Пока с груди снимали бинты, кожу царапнули перчатки с мелкой металлической сеткой — из-за них каждый осмотр превращался в пытку. Ничего не поделать: Хейда считали Левиафаном и опасались его касаться, как чумного.         Решётка разделяла смотровой кабинет на две половины, и пока Хейда держали на одной стороне, на другой в саквояже рылась женщина в небесно-голубом плаще с ромбами на стоячем воротничке. Открыв футляр с очками, она нацепила их на нос и обратила внимательный взгляд на пациента. Посыпались стандартные вопросы: про швы, про самочувствие, про головные боли, мучившие Хейда после того, как он всю операцию пролежал под сонным газом. Доктор склонилась ближе к решётке и рассмотрела четыре рубца на груди, которые цепочкой тянулись вдоль рёбер. Хейд не знал, зачем в дополнение к ране от пули пришлось делать ещё несколько, но плевать — к шрамам ему было не привыкать.         — Жить буду? — с усмешкой спросил он, желая растянуть беседу хоть на одну лишнюю минуту.         — До суда точно, — неизменно серьёзно ответила мисс Денмарк. Сама она не представлялась, но Хейду повезло услышать краем уха, как к ней обращался один из охранников. Обычно он недолюбливал всех, на кого приходилось смотреть задрав голову, но эта суровая энлодка умудрилась его зацепить. Для неё «мистер Четырнадцатый» оставался обычным пациентом, без оглядки на чужеземную кровь и висящие ярмом преступления. Это подкупало. Особенно в месте, где каждый считал своим долгом напомнить, что плесень на потолке имеет больше прав, чем Хейд.         Все ответы и личные наблюдения мисс Денмарк записывала в журнал, едва успевая макать перьевую ручку в чернильницу. Состояние пациента она охарактеризовала как «стабильное», несмотря на попытки Хейда симулировать обратное. Ох уж эта удивительная женщина и её разоблачающий любые уловки взгляд.         — Рад был вас повидать, леди Доктор.         — До завтра, мистер Четырнадцатый.         Пришло время вернуться в клетку. Звякнула цепь — надзиратель дёргал её, как поводок, заставляя Хейда пошевеливаться. Нарочно так делал, паскуда. Обычные наручники оказались слишком большими для запястий айрхе, потому Хейду нацепили «детские», как шутили между собой охранники. Чёртовы куски металла впивались в кожу и раздирали её до крови. Путь от смотрового кабинета до изоляционных камер занимал ровно семь минут: вот и вся прогулка, а раньше не было и такой мелочи, пока Хейд не мог встать с койки.         Скрип ключа в замке, запирающего Хейда наедине с пустыми стенами — самый ненавистный звук из всех. Его компаньонами остались другие заключённые камеры номер четырнадцать, которые расписали стены посланиями из прошлого: даты, имена, глаза, кто-то считал дни, а кто-то посылал весь мир в морскую бездну. Хейд успел изучить каждую чёрточку, заодно оставил и свои: выцарапал вокруг двух уже нарисованных глаз кошачью морду. Выражение у неё получилось такое же глупое, как у Первого. Кое-где особо ретивые Четырнадцатые расковыряли побелку, под которой скрывалась стальная сетка поверх каменной кладки. Эти камеры строились с прицелом на беззаконников, так просто из них не сбежать.         Тюрьма — это скучно. Непрерывный цикл одинаковых событий. Хейд в шутку называл своё заключение «отпуском», которого у него раньше никогда не было. Новый опыт ему совершенно не понравился: его выворачивало наизнанку от каждой бесцельно потраченной минуты и без того короткой жизни. Хейд вздохнул и залез на свой любимый насест: прикрытый крышкой толчок — самое близкое место к щели под потолком, которую издевательски называли окном. Иногда везло поймать лицом дуновение ветерка, редкая благодать в душной камере. Так и проходили его дни. Некуда больше бежать. Не от кого прятаться. Ожидание и размышления — вот и все занятия. Зачем только лечили, чтобы теперь свести с ума в изоляции?         Безделье подталкивало к мыслям о прожитой жизни и совершённых ошибках. Хейд много где налажал: не выполнил обещание матери сберечь Айру, потом бросил Айлин, эгоистично надеясь, что Несса как-нибудь справится сама — и куда лучше него. Ответственность виделась ему непосильным грузом. Но, может, хоть теперь получится сделать всё как надо: помочь брату открыть Горнило, упокоить Предвестника, спрятать Айлин от Левиафанов, вытащить Паразита из племянника, сжечь Молчащего… а вместо этого Хейд сидел на толчке. Невыносимо.         Одно хорошо — он отоспался! Стальная сетка оказалась Предвестнику не по зубам. Как и Айре, к сожалению. Будто этого было мало, на шею нацепили обруч с бледным камнем; пришлось долго разглядывать его отражение в ложке, чтобы удостовериться, что это кость Предтеча. Даже если Хейд выберется на свободу — Айра его не найдёт.         Наступил новый день, новый цикл. На завтрак, как обычно, пришлось давиться парой ложек перловки и чёрствой корочкой хлеба. Хейду доставалась половина от энлодского пайка, и то надзиратели ворчали: «Не многовато ли еды для одного таракана». Наручники вновь вгрызлись в запястья — малая плата за то, чтобы оказаться в обществе мисс Денмарк. Первая минута прогулки, вторая… на шестой надзиратель дёрнул цепь и увёл заключённого прочь от смотрового кабинета. Привычный цикл был нарушен. Хейд растерянно оглянулся через плечо, наблюдая, как вожделенная дверь отдаляется от него.         Процессия из четырёх охранников вышла на улицу и перевела Хейда по огороженной дорожке в соседний корпус. Вдохнуть бы свежего воздуха полной грудью, пока есть возможность, но трещины в рёбрах за такое спасибо не скажут. Из громкоговорителей, развешанных за стенами тюрьмы, звучала бодрая музыка. Неужели сегодня День основания Дарнелла? Хейд просидел за решёткой так долго! Как бы Айра не наделал глупостей, оставшись без присмотра. Получил ли он Дар Берислава? Вряд ли. Если Виктор и смог вернуться в город, с продырявленными кишками у него явно хватало забот поважнее, чем просьба какого-то вора.         Хейда завели в тесную комнату, в которой стояли стол и стулья, прикрученные к полу винтами. Праздничная музыка слышалась далёким эхом. День основания в Дарнелле всегда гуляли с размахом, Хейд столько кошельков подрезал, что в руках не унести. А ведь мог сейчас сидеть в «Аисте» и пить с Виктором какую-нибудь бурду… Все мысли вылетели из головы, когда за дверью послышались голоса.         «Меня ждут пытки, верно? Я ведь предатель империи и далее по списку, который не сможет рассказать ничего толкового. Лишь бы не трогали руки!» — Хейд не заметил, как прикусил шрам на губе.         Держа под мышкой пухлую папку, а в другой руке чашку кофе, на пороге явился Артур. Его лицо давно не встречалось с бритвой, полицейская шинель была небрежно расстёгнута. Несмотря на потасканный вид, инспектор выглядел готовым к долгому и крайне неприятному разговору.         — Ох, друг, как я рад тебя видеть! Меня никто не слушает и ничего не говорят, я чуть с ума не сошёл, пока сидел здесь, — Хейд выдохнул с облегчением, строя из себя несчастного гражданского, пострадавшего ни за что.         — Вам разрешено открывать рот только для ответов на мои вопросы.         Артур уселся за стол и положил перед собой папку. На первой странице Хейд увидел свою фотокарточку, лет на десять моложе. Её сделали в бюро при регистрации нового работника.         — Что ж, начнём с простого. Хейд из рода Мортов, известный как Фелис Харисонн. Тридцать два года, айрхе, родом с Ашвайлии. С отличием закончил Ахеронскую академию, в которую попал по поддельным документам. Не женат, детей нет, как и постоянного места жительства… Верно всё говорю?         «Откуда полиция знает всю мою подноготную? Счастливчик рассказал? Сучий потрох…»         — Верно говорю? — повторил Артур, прищурив рассечённый глаз.         — Да, сэр, — выдавил из себя Хейд. — Но не будьте так суровы. Сами знаете, империя не особо дружелюбна к айрхе. Пришлось разок нарушить закон, чтобы получить шанс на лучшую жизнь.         — Ещё одно лишнее слово, и вы останетесь без еды на сутки. Для начала.         Пальцы Артура бегло перебирали страницы в папке, он заваливал вопросами о смутно знакомых людях, но и словом не упомянул о связи Хейда с Сороками. Приходилось тщательно думать над ответами, чтобы случайно не сознаться в том, в чём не стоило. Разговор шёл спокойно, будто они болтали на кухне бюро, а не в допросной, но голос Артура звучал незнакомо — из него ушло всё тепло, которое столько лет воспринималось как данность. Зная, в чём его обвиняют, Хейд ожидал иного: больше агрессии, давления, а то и парочку ударов кулаком. Вдруг Артур наиграется в сурового полицейского и вытащит его из этой дыры? Было бы замечательно.         — Что вы можете рассказать о Леоне Эливайнне? — задал Артур очередной скучный вопрос.         — Это что, проверка на знание истории Дарнелла? Архитектором был, наверно. Как все остальные из семейки Эливайннов.         — Возможно, он вам известен под кличкой Соловей. Слышали о нём?         — Смутно помню, как это прозвище мелькало в новостных сводках много лет назад, — отреагировал Хейд с заминкой. По Соловью было заметно, что он из непростой семьи, но именно из этой? Бред какой-то. Разве Эливайнны не померли от рук Дикой Кэйшес?         — Он давно мёртв, у вас нет причин хранить его секреты.         — Не понимаю, о чём вы. Где я, а где Эливайнны, — Хейд с трудом скрыл обиду в голосе. Он-то думал, что Соловей ему доверял.         Артур медленно отпил из чашки. С каждым движением его кадыка Хейд дышал всё реже, а немигающий взгляд инспектора заставил вжать голову в плечи.         — Хорошо. Будем работать по старинке.         — Старое доброе избиение? — почти игриво спросил Хейд, а сам сжал пальцы в кулак. Швы только-только перестали оставлять по утрам кровавые пятна на бинтах. Но он стерпит, всё стерпит, лишь бы не трогали руки…         — Мне сообщили о вашем состоянии, но я знаю пару человек, у которых здоровье покрепче. К примеру, любовница Соловья, — Артур вновь зашелестел страницами. — Несса Мугнус, точно. Хозяйка центральной библиотеки, тридцать четыре года, айрхе, происхождение неизвестно, была удочерена Альфредом Мугнусом. Можно и её брата привести за компанию. Уверены, что стоит доводить до такого?         — Нет, не стоит, — процедил Хейд. — Мы были знакомы лишь потому, что оба общались с мисс Мугнус. Не более того.         — Есть доказательства, что именно Соловей обеспечил вас поддельными документами.         — Если и так, то это совпадение. Я заплатил нужным людям за определённый результат, остальное меня не волновало.         Подобно фокуснику, Артур вынул из кипы бумаг протоколы допросов. Посыпались имена контрабандистов, Хейд запомнил их по списку, найденному в секретной комнате дома Эсвайров. Одним из допрошенных оказался Михаил — его хорошенько обработали перед тем, как повесить. Все показания сводились к тому, что Хейда подле Соловья видели куда чаще, чем тот говорил. Эти демонстративные разоблачения сбивали с толку, бесили, уязвляли. Прямо как в детстве, когда Хейд только учился местному языку: слушая его потуги выпросить еды, дарнеллская шпана высмеивала произношение, говорила что-то в ответ, наверняка обидное, но Хейд и половины не понимал. Вновь накатило то чувство бессильной злости перед чужими словами.         — К чему тогда весь цирк, раз вы всё обо мне знаете?         — До завтрашнего ужина вы остались без еды. В следующий раз я заставлю вас голодать три дня, — Артур убрал протоколы на место. — Соловей говорил вам, кому продал или куда спрятал то, что украл в Губернаторском дворце?         Вот оно! Вот истинная причина, из-за которой Артур вцепился в Соловья. Уловка, или у инспектора были наготове очередные доказательства? Если кто и мог растрепать о старом деле, то только Счастливчик. А если тот сдал Соловья, то наверняка сдал и Хейда… Проклятье, как бы на него не повесили то покушение на императрицу.         — Он не отчитывался мне о своих делах, — и пусть докажет, что было иначе.         — Вы не спасёте себя ложными показаниями, — Артур достал портсигар и прервался на минуту, чтобы зажечь папиросу. У кое-кого тоже пошаливают нервы? — Я могу дать отмашку местным живодёрам. Посмотрим, как пойдёт наш разговор через пару-тройку дней.         — Вы завалили меня вопросами, но я до сих пор не понимаю, в чём провинился! Подделка документов — слишком мелкий повод, чтобы сам ахеронский старший инспектор снизошёл до уличного паразита. Или у вас появилось много свободного времени, раз в день праздника тратите его на меня, а не на собственную семью?         Хейд знал, куда бить. Артур скривил гневную мину, пока папироса в его руке чадила вонючим дымом. Глубоко затянувшись, он потушил окурок о портсигар, а после выложил на столе отчёты экспертизы с фотокарточками, на которых были запечатлены радиодетали. Хейд столько недель копался в рациях, что узнал бы любой винтик на ощупь. Некоторые места на фотокарточках обвели чернилами, выделяя крошечные буквы и цифры.         — Эту рацию нашли в ваших вещах. В ней использованы детали со штампом Чёрной гвардии. Только не говорите, что купили их на рынке.         — Я экспериментировал, а детали доставал, где повезёт. В моей работе важно успевать идти в ногу со временем, — Хейд сумел удержать маску невозмутимости. Видел он эти оттиски, привычное дело, но даже не подозревал, что гвардейцы как-то по-особому помечают своё барахло.         — В адепты вы подались тоже из жажды экспериментов? Приближённая Квадранты, леди Каридд, узнала ваше лицо. Вы были в крепости Багортт в ту ночь, когда её атаковали. Отрицать это бессмысленно.         Хейд устало прикрыл глаза и опустил голову. Уделал так уделал.         — Что ж, раз у вас кончились слова, то я подытожу свои, — Артур залпом допил кофе и отставил чашку в сторону. — Мистер Эливайнн в молодости был заодно с заговорщиками, которые двадцать лет назад спровоцировали серии бунтов среди аристократии. Чёрная гвардия уничтожила зачинщиков, но мистер Эливайнн сбежал, и его след затерялся на долгие годы. Как оказалось, он прятался на краю империи, здесь, в Дарнелле. О том, что Леон Эливайнн и Соловей — одно лицо, вскрылось после его ограбления Губернаторского дворца. То, что он украл, давно интересовало Левиафанов. Вероятно, решил подсобить бывшим соратникам.         Хотелось рявкнуть: «Что за хрень ты несёшь!», других слов у Хейда не нашлось. Но он сдержался: Артур ни на секунду не сводил с него взгляда, подмечая любую мелочь. Соловей, когда выпивал слишком много, мог резко высказаться в сторону Аргеллов, но его злословие не выходило за рамки застольных разговоров. И та костяная рука… она же сама позвала Соловья.          — Раз мистера Эливайнна поймать мы не успели, то пришлось обратить внимание на его ближайшее окружение: Левиафаны ведь точно черви — сколько ни режь, их становится только больше. Непростая была задача. Вы долго водили меня за нос, мистер Морт, но рано или поздно истина всегда восторжествует.         — А что-нибудь помимо домыслов у вас есть? Я обычный человек, государственные перевороты никогда не числились в списке моих дел. Кого на трон ни посади, жизнь моего народа всё равно останется несладкой.         — Можно начать с того, что вы пролезли в мою комнату и украли важную улику, связанную с убийством приближённой леди Тарнетт и кражей её Дара.         — Миссис Эсвайр часто жаловалась на бардак в вашей комнате. Советую посмотреть под кроватью и впредь не хранить улики дома.         — Именно миссис Эсвайр указала на ваше отсутствие во время единственного визита в наш дом, после которого пропал баллон с сонным газом. Череда удивительных совпадений так и тянется за вами, мистер Морт. Вы перестали работать на бюро ровно на следующий день после того, как была убита леди Тарнетт. Мои люди отследили цепочку поставщиков сонного газа и добрались до Михаила Шальттера, он сдал внушительный список заказчиков — в нём числилось и ваше имя. Оно вновь всплыло в деле Георгия Бирча, который, как оказалось, раньше активно сотрудничал с Соловьём. И с вами.         Хейд разглядывал поверхность стола, замечая слабые вмятины, оставленные чьим-то лицом, пятна ржавчины, царапины. Да уж, наследил он порядком. Совсем забыл, что кроме духов и культистов, в городе хватает других опасностей.         — Вот только самого «Хейда из рода Мортов» найти было непросто, — Артур похлопал по папке. — Удивительный талант прятаться на видном месте. Благо истина раскрылась, когда всплыли поддельные документы. Стоило развесить гончие листы, и вы попались аккурат после погрома в крепости Багортт. Как утверждает мастер Хранителей, в нём были виноваты Левиафаны. Где они, там всегда появляетесь вы. Как итог, вы обвиняетесь в воровстве, убийстве леди Тарнетт и сотрудничестве с заговорщиками. Осталось выяснить, где вы взяли черногвардейскую аппаратуру. Если мои догадки подтвердятся, то в список добавится покушение на императрицу, — он впервые за допрос отвёл от Хейда взгляд. — Кто бы мог подумать, что у примерного работника бюро Фелиса Харисонна столько секретов. Как видите, содержимого папки достаточно, чтобы сегодня же отправить вас на эшафот, мистер Морт. Если вы согласитесь сотрудничать со мной, то папка начнёт постепенно… уменьшаться. Свободы вам, конечно, не видать, зато можно оттянуть на несколько лет вашу прогулку до виселицы.          — Обижаете, сэр. Со Счастливчиком гвардия была куда щедрее, в клетке он не сидит. Сколько ему пришлось выдать за такую милость?         — На более выгодные условия вы ещё не заработали. Но я могу подумать об этом, если раскроете своего подельника. Леди Каридд утверждала, что в крепости с вами был высокий светловолосый энлод. Думаю, у него осталась вторая рация. Кроме того, те Левиафаны, которых нам удалось изловить, упоминали о вашей тесной связи с неким беззаконником. Выдайте нам ведуна, мистер Морт.         — Вместо меня планируете казнить его?         — Кто-то должен ответить по закону.         — Его зовут Ищейка. Степняк, — с готовностью поделился Хейд. Энлод? Энлод. Пусть не такой высокий и светловолосый, но мало ли, вдруг память подвела леди Каридд после пережитых потрясений.         — И где можно найти вашего друга?         — В… театре, — Хейд судорожно копался в воспоминаниях, — горелом театре неподалёку от «Аиста».         — Как я и думал, — вздохнув, Артур скрестил руки на груди. — Это место давно перевернули вверх дном. Об Ищейке мы тоже наслышаны, и нет, рядом с вами видели не его. Поэтому я хочу знать, что ещё за беззаконник у вас объявился.         — Хорошо. Вы загнали меня в угол, мистер Эсвайр, — Хейд хлопнул ладонями по столу. Сердце гулко стучало в глотке. — Я и есть тот беззаконник. Мой напарник погиб в крепости, словил шальную пулю. Потому я вернулся в город один.         — У вас хватает своих грехов, мистер Морт, — Артур прищурил рассечённый глаз. — Ни к чему взваливать на себя чужие.         — Снимите с меня ошейник, и я покажу парочку фокусов. Цыкну — и у вас голова взорвётся. Ну, рискнёте? — Хейд плотоядно оскалился, зная, как уродливо и пугающе выглядит из-за шрамов. Всего две недели заключения, и он готов был на стены лезть. Да лучше сдохнуть, чем растягивать мучения на те пятнадцать-двадцать лет, что у него остались. Без свободы в жизни нет никакой ценности. Пусть гвардейцы устранят врага в одном его лице, глядишь, след до Айры или Виктора на нём и оборвётся.         — Я даю вам день, чтобы обдумать свои слова, мистер Морт, — хоть Артур и пытался держать лицо, его взгляд выдавал растерянность. Он явно не ожидал от Хейда подобной выходки. — Надеюсь, вы понимаете, что говорить придётся уже не со мной, а с квадрианцами, и они вас щадить не станут. Готовы сгореть в огне, как Дикая Кэйшес?         Если Хейда и будут жечь, то только его труп, но намёк он уловил — как адепты Пламенного судии обходятся с беззаконниками, не знал лишь младенец. Ведуны способны выдержать куда больше обычного человека, потому и пытки их ждали нечеловеческие. От живо представленных сцен болезненно заколотило сердце — частый недуг после долгой кофейной диеты и визитов Предвестника. Вот только нового приступа сейчас не хватало.         — А что мне остаётся делать? — каждый вдох давался с трудом, потому голос Хейда звучал сдавленно и зло: — Вы полностью разоблачили меня, инспектор. Прекрасная работа. Но я не собираюсь топить своих собратьев. Тормандалл сгорит в огне следом за мной. Как и ваша семья.         Видеть искреннее презрение в глазах Артура было неприятно. Захлопнув папку, он забрал её с собой и молча вышел из допросной. Охрана увела Хейда в четырнадцатую камеру. Скрип ключа в замке. Очередной цикл одиночества, и сколько таких циклов осталось в запасе? Дыша медленно и неглубоко, чтобы не тревожить рёбра, Хейд на нетвёрдых ногах добрался до толчка. Был ли смысл жаловаться охране на самочувствие и надеяться на визит мисс Денмарк? Или все махнут рукой на ведуна, обречённого на скорую смерть?         Хейд прижался спиной к стене и запрокинул голову, пытаясь уловить дуновение ветерка из окна. Вместо прохлады ветер донёс до него знакомую мелодию. Элли Белл завывала о своих треклятых дирижаблях, она преследовала Хейда, как предвестница злого рока.         Когда-то была в наших руках вечность,       Выбор из мириад возможных путей.       Теперь же мы слишком увечны,       С колен встать с каждым мигом трудней.         Пульс отбивал в висках степнячьи пляски, в ушах загудели ржавые трубы квартирки на Обводном канале. Нет, нет, только этого не хватало! Шатаясь, как пьяный, Хейд с трудом добрался до койки и рухнул на неё, тут же зарывшись головой под подушку. Бесполезно. Сладкоголосая тварь прожигала его мозг.         А наш дирижабль уходит вдаль.       Туда, где за горизонтом открыты новые миры,       Туда, где навеки вместе жили бы мы.       А наш дирижабль всё уходит вдаль,       А наш дирижабль всё уходит вдаль…       Так и не дождавшись нас.         «Да заткните её хоть кто-нибудь!» — взвыл Хейд, и его молитвы были услышаны. Певичка тянула последнюю ноту, но вдруг сорвалась на крик. Все звуки сожрали помехи, и громкоговорители стихли.         Больше Хейд ничего не слышал, кроме стука своего больного сердца.