Этот город плетет паутины усталых дорог. Здесь так дышится жадно Что хочется вовсе остаться. И проститься со всеми, кто больше не смог Обивать твой обшарпанный, старый порог Распивать с тобой виски, курить в потолок Распевать твои песни и прочий какой-нибудь рок… Casual — Сделай тише
На вокзалах всегда шумно. Вечно гудящие поезда, с наполненными, прокуренными вагонами, суетящиеся провожающие и уезжающие люди разных мастей, народностей, профессии, с разными целями и жизненными ритмами. На вокзалах всегда много жизни. Вокзалы будто вечно живые, на них всегда концентрируется огромное количество жизненной энергии, энергии движения за счет всех этих самых провожающих и уезжающих людей.***
Поздно вечером, Диана шла вдоль поезда по платформе к предпоследнему вагону. Она надвинула козырек кепки пониже на глаза и, прикрыв высоким воротником шею, быстрыми, уверенными шагами пересекала платформу, то и дело поправляя тяжелую сумку с вещами на плече. Сегодня вечная жизнь вокзала, которая, несмотря на поздний час, кипела вовсю, её не радовала и не привлекала внимания. Она только радовалась, что здесь, по всей видимости, не было людей, которые бы узнали в ней Диану Арбенину. Рядом с ней шла Света, убрав руки в карманы, и то и дело с опаской поглядывала на Диану. Она не хотела провожать её, они вообще редко когда прощались на вокзалах, потому как им обеим всегда проще было сказать и сделать всё что нужно дома, наедине, и разъехаться до следующей встречи, а не стоять, пряча мысли и слова за воротник куртки на вокзалах, или в аэропортах, ловя на себе неодобрительные взгляды прохожих. Но в этот раз, Диана очень просила её проводить. Они уже привыкли к тому, что в последнее время стали видеться гораздо реже, и всё чаще ловили себя на том, что расставания и встречи стали неизменным атрибутом их Снайперской музыкальной жизни. Ведь движение необходимо и без него не поднять группу, а в одном Питере это стало нереальным. Но легче от этого не становилось. Скорее, наоборот, с каждым разом, с каждым отъездом и очередным прощанием, они будто теряли что-то важное, что неуловимое и невесомое, но настолько реальное между ними, будто бы с каждым «до встречи» это самое важное неумолимо уплывало в вечность, без права на возвращение. Тем не менее, другого способа работать у них не было. — Ненавижу я вокзалы, — сипло буркнула Диана, не сбиваясь с шага. Светка вздохнула. — Динка, ненависть это… Очень нехорошее чувство. Давай-ка лучше о любви, у тебя это гораздо лучше получается… — Да не тянет что-то меня на любовь в этом… Центре вечных прощаний, — недовольно бросила Диана, ускоряя шаги. Света всё так же улыбалась. — Ну, зато сколько радости тут всегда, когда кто-то кого-то встретил, дождался… — … Чтобы потом опять распрощаться. — Да ну тебя! — Светка махнула рукой, — по твоей логике смысл вообще что-то делать? — Я просто к тому, что расставаться надо меньше, — уже спокойнее произнесла Диана, остановившись, — это и нас с тобой касается. — В смысле? — спросила Света, забрав из рук у Дианы сумку и бросив её на сухой асфальт. Та, порывшись в карманах, выудила оттуда пачку сигарет. — Я думаю, нам надо почаще видеться. Нам с тобой. Я не люблю с тобой прощаться, у нас это всегда как в последний раз. Диана достала сигарету и закурила, щелкнув зажигалкой. Света опустила глаза. — Но это было твое предложение нам разъехаться. Ты знаешь, что мне всегда было проще быть к тебе поближе, но ты же говорила, что Москва… — Да помню я, что я говорила, — тихо оборвала Свету Диана, провожая рассеянным взглядом прохожих, — это просто мысли вслух, не принимай всерьез. — Ну ладно… — Света нахмурилась, ей категорически не нравились такие мысли Дианы. Гитаристка ничего подобного никогда не говорила, а если такие мысли и были, то она никогда их не озвучивала. Это прибавляло некой внутренней неприятной тревоги Свете. Скрипачка сделала шажок к Диане. — Дин, ты мне не нравишься. Может, с отъездом подождешь? Останься ещё на пару дней в Питере, никуда от тебя Москва не убежит… — Нет, ехать надо, Свет, мы же не кофе пьем, мы музыкой занимаемся. Работать надо, разговаривать насчет студии, и вообще… — Ладно, раз так неймется, то езжай, но давай без вот этих твоих вечных «Не принимай всерьез». Я вообще всё, что тебя касается, всерьез воспринимаю всегда. — Ладно, прости меня. Я просто устала, видимо, — Диана глубоко затянулась сигаретой. Света переступила с ноги на ногу и сложила руки на груди. — Вот я тебе и говорю, брось это всё, отдохни тогда, не надрывайся. Хочешь чаще видеться? Начини с себя. Не уезжай. — Света, — Арбенина выкинула недокуренную сигарету, видимо, на курево не тянуло совсем, и положила руки скрипачке на плечи, — ты же понимаешь, что дело уже давно не только в нас? У нас есть группа. Мы за неё отвечаем. И если раньше я могла, то теперь не смогу из-за своих заморочек подводить людей. Надо ехать. — Хорошо, — Света опустила глаза, — но я надеюсь, что это не просто отговорка. — Конечно нет! Из-за чего ты так решила? — Диана вскинула брови. Света выдохнула. — В последнее время я перестала тебя узнавать. И дело даже не в группе или в том, что мы теперь гораздо больше, чем просто двое. А в тебе самой, в твоих мыслях, поступках… Мне пока трудно принять тебя — такую. — Люди меняются, — спокойно сказала Диана, чуть улыбаясь, — взрослеют. Мне же скоро тридцать. Может, выросла? — Нет, — Света вздохнула, — неважно. Езжай. Только не заставляй меня чувствовать себя вечно ноющей дурой, которая мешает тебе работать… — Глупости, — твердо сказала Диана. Она внимательно поглядела на Свету. Ей показалось, что Сурганова выглядит сейчас такой беззащитной и слабой и маленькой, будучи не в состоянии удержать рядом с собой Диану, и смирившись с этим совсем. В каждом её взгляде, движении и жесте проскальзывал этот отчаянный бросок, последний рывок раненого зверя, с неизменно-вечным «Останься» Она не хотела стоять тут, не хотела отпускать гитаристку снова, чтобы в очередной раз позволить ускользнуть сквозь пальцы чему-то самому важному. Она хотела схватить её за руку, сжимая до побелевших костяшек теплую ладонь, увести домой и не отпускать от себя, но здравый смысл не позволял, как и всегда, Свете сделать то, что она хочет и заставлял ровно и прямо стоять перед гитаристкой, смотря ей в глаза, позволить ей снова уехать, позволить этому монстру-поезду, огромному железному питону поглотить её и увезти далеко, казалось, за линию горизонта, оставив Свету с надеждой на возможную встречу таящую с каждым днем… — Так, Сурганова, отставить хандру! Это что такое? — вдруг неожиданно резко спросила Диана, прервав тяжелый зрительный контакт, — ты же не на фронт меня провожаешь! — Тогда зачем ты меня сюда притащила? — отчаянно выпалила Света, вовремя понизив голос, чтобы не привлекать лишнего внимания, — ты же знаешь, я этого всего терпеть не могу, и ты тоже! Для чего надо было меня просить? — Захотелось! — шикнула Диана, опуская голову, — в следующий раз прощаемся по-английски. Так будет проще. — Ну уж нет! — твердо произнесла Света, поднимая серые глаза, оборачиваясь на поезд, — этого мне ещё не хватало! — Я просто не хочу всех этих соплей, Свет. Я приеду скоро назад… — Поцелуй меня! — вдруг выпалила Сурганова, Диана отшатнулась почти машинально от того, как Света качнулась, едва заметно подаваясь вперед. Всё отчаяние последнего броска мелькнуло в омутах серых глаз, пленяя Диану и не давая шанса на следующий шаг. — Ты с ума сошла? — Я в здравом уме. Это так сложно? — переспросила Света. — Нет, но… — Ты говорила, что это не отговорки. Докажи. Прямо сейчас, — совладав, наконец, с эмоциями произнесла скрипачка, выжидающие глядя на Диану. Та не знала, что делать. Она хотела исполнить просьбу. Хотела сама. Но здравый смысл, тот самый, который, похоже, покинул Свету, бешено стучал в голове, ласково приговаривая: «Не стоит этого делать, люди счастья не прощают, не надо…» — Свет, ты же всё понимаешь. Что за спектакль? — И это ли не отговорки? — горько усмехнулась Сурганова, сложив руки на груди, – что, слабо? Ты у нас вся такая смелая, а поцеловать меня просто так боишься что ли? — Не слабо, — твердо произнесла Диана и положила руки Свете на озябшие плечи, — я не собираюсь тебе что-то доказывать. — Тогда поцелуй, потому что хочешь, — шепнула Света, — сколько тебя не будет? Неделю? Месяц? А я буду сидеть одна и ждать тебя? Пожалуйста… Горячее дыхание Светланы обожгло щёку Дианы, она прикрыла глаза, прижимаясь своим лбом к её. Действительно, сколько её не будет? Как-то резко пришло осознание того, что это всё действительно отговорки. Разум щёлкнул, оглушительно ломая здравый смысл, приказывая сделать то, что хочешь. Диана наклонилась и рукой придерживая Сурганову за затылок, поцеловала. Властно и уверенно, заставляя её отклониться назад и ухватиться рукой за плечо Дианы… Сколько они так простояли, не выпуская друг друга из объятий, жадно целуясь, захлебываясь воздухом, которого не хватало, они и сами не поняли. Но Диану выдернул из сладкой мучительной тяги скрежет и шум уходящего поезда. Она опоздала. Она было рванула следом, и, может быть, успела бы запрыгнуть в дверь, но Света, схватившись озябшими пальцами за ворот куртки, уверенно удержала её рядом с собой, и наконец сказала вслух отчаянное, на выдохе «Останься со мной» Они ещё долго стояли там, на перроне, не замечая, как недовольно, со скрытыми угрозами шептались вокруг них люди, другие пассажиры, но им было плевать. Было так тепло, так нежно, что ни холод, ни злые оскалы шакалов-прохожих, ни скрежет следующих поездов не смогли оторвать их друг от друга…***
— Идем домой… — шепнула Света Диане в ухо и крепко сжимая теплую ладонь, осторожно шагнула назад и потянула Динку за собой за руку, — уедешь завтра. Идём. — А как же… — Диана растерянно соображала, что она только что не успела на поезд, и ей придется получить жестокий выговор от ребят, да и от директора тоже, за опоздание, за несобранность, за безответственность… — надо позвонить… — Я позвоню. Пойдем, Дин, — улыбнулась Света. Диана, подхватив сумку, подчинилась. Губы её тронула улыбка, с каждым шагом походка становилась всё уверенней, а Света не выпускала её руку из своих пальцев. Они быстро покинули вокзал, ушли вдвоём прочь от этой вечной энергии, которая слишком тянула вперед. Надо давать себе передышку, хоть иногда, плевать на все и оставаться. Остановиться. Перестать бежать и оглянуться назад. Может, это даже поможет избавиться от ноющего чувства неправильности внутри… Диана улыбнулась, предвкушая общий вечер, уже не думала о том, что ей предстоит выслушать позже. Какая разница? Поезд ушел. Она осталась.