Mein Engel

Лучи солнца дразняще стреляют в стекла, свет разбивается на пятна и блики. Они отражаются от лакового покрытия парт, ослепляя медленно закрывающиеся от зверской скуки глаза. Ах, невыносимо слушать глухой бубнеж учителя МХК, который убаюкивает не хуже колыбельной. Он что-то втолковывает про грандиозность древней скульптуры работы Мекеланждело - про еврейского царя Давида. На доске висит большая потрепанная фотография, запечатлевшая эту скульптуру- обнаженного мужчину, застывшего в грациозной позе. Такая же картинка на странице моего учебника. С раздражением закрашиваю черным карандашом это красивое мускулистое тело, через минуту еврейский царь превращается в негритянского царя. Пририсовываю ручкой еще и набедренную повязку из листьев, и ожерелье на шее из цветов - для полного сходства. Как можно внимательно слушать про какого-то красивого, но холодного мраморного Давида, которого может, и не было вовсе, когда слева от тебя сидит его почти точная, живая и очень симпатичная копия! Медленно поворачиваю голову, и сердцебиение мое учащается, когда я вижу знакомый до мелочей любимый профиль. Женя, Женечка… Он сидит, расслабленно откинувшись на спинку стула, такой спокойный и вдумчивый. Темно-каштановые, почти черные волосы слегка вьются, словно они вечно пропитаны соленой морской водой и ими играет бешеный прибрежный ветер. Чуть смуглая кожа - как легкий и жаркий поцелуй солнца. Цвета спокойной морской глади были большие глаза парня; когда он улыбался – казалось, по поверхности моря в его глазах скользили первые лучи солнца, когда хмурился-надвигался шторм и море темнело. Море словно было частью Евгения - морем были его глаза, морем был и характер. Редко, но внезапно стабильный штиль вдруг сменялся яростным штормом, и этот шторм утихал постепенно. Но одно живое существо все же могло привести в состояние спокойствия этот переменчиво-буйный морской характер. Я перевожу взгляд чуть вперед Евгения и вижу сутулую девичью спину, посредине которой змеей проползает жидкая светло-русая косичка. Она - его любовь, его счастье, его дар небес и прочие слащавые эпитеты. Она – Анастасия, или Настенька, как Женя ее называл. Невысокая и худенькая, на вздернутом по-детски носу покоятся массивные, какие-то старушечьи очки, за которыми скрываются довольно красивые светло-карие глаза. Одевается Настенька очень скромно, во все возможные оттенки серого или синего. Но назвать Настю грустной серой тучкой все же нельзя, она, словно стесняясь своей серости, постоянно добавляет в свой скучный образ чего-то неподходяще-яркого: то кислотного цвета длинные ногти, то внезапно яркие туфли с острыми носами, то еще что похуже. Часто из-за этих экспериментов над бедной девушкой все смеялись. И было совершенно непонятно, что привлекло в ней Женю, всегда просто, но элегантно одетого. Если Евгений-море, то Анастасия - кислотно-серая абракадабра. Чувствуя, как с той стороны грудной клетки словно огненная лава закипает ревность, я поспешно отворачиваюсь, пальцы машинально с силой сжимают карандаш. Треск. С изумлением смотрю на две половинки карандаша, которые сжимаю в руках. Переизбыток силы от переизбытка чувств. -H.! Прекрати ломать школьные принадлежности! Ты слушаешь, что я говорю? Ну-ка покажи свой конспект! - сухая длинная тень учителя МХК неумолимо приближается к моей парте, спустя мгновение нависает надо мной. С трудом одолевая трусливое желание вжать голову в плечи, протягиваю ему тетрадку. Хаотичными обрывками предложений исписано около полтора тетрадных листа - вполне неплохой конспект, если не вчитываться в бессмысленные строчки. -Почерк корявый, как курица лапой.- Учитель, не сумев придраться к конспекту, принимается листать всю тетрадь, видимо, в поисках повода для придирок. Переворачивал странички двумя пальцами, как будто боялся замараться о мой неопрятный почерк. Тетрадь небрежно шлепается парту. Гроза миновала, с моих губ срывается вздох облегчения. Протягиваю руку к пеналу, чтобы проследить время, оставшееся до конца урока. Рука не достигает своей цели и замирает - надо мной вновь нависла тощая тень! -Эт-то чт-т-о так-к-кое? - голос учителя дергается от заикания, костлявые пальцы тянутся к моему учебнику. -Эт-т-о как пони-м-м-мать? О нет. Нигга Давид на страницах учебника кажется, подействовал на него как красная тряпка на быка. Итак, коррида начинается. Торро! -Мало того,что ты ломаешь школьные принадлежности, так ты еще и бессовестно портишь книги,не просто книги,а школьные учебники! И какое кощунство - изрисовать так великое произведение искусства! Да ты знаешь… Голова трусливо протискивается между плечами, я опускаю глаза. Прикинуться нахожусь в глубоком раскаянии - единственное мое спасение. Только, похоже, и это уже слабо действует: -Не смей играть со мной эту роль,тебе ведь ни капли не стыдно!У подобных тебе персон начисто отсутствует совесть… Обвожу глазами класс, словно ожидая помощи. Мой благородный Евгений лениво гладит экран телефона своими тонкими длинными пальцами,нисколько не внимая моим немым крикам о помощи. -Сегодня я обращаюсь к классному руководителю и прошу чтобы тебя… -Н. не портила учебник. - тихий, но твердый девичий голос выстреливает в спину нависшего надо мной учителя. Он резко выпрямляется, и, слегка дергаясь, словно в него кто-то действительно выпустил всю обойму, поворачивается к моей таинственной спасительнице. Испытующе смотрит в ее карие глаза за выпуклыми стеклами очков. -Ты в этом уверена? -Книги в ужасном состоянии, все страницы изрисованы и исписаны ручкой, в моем учебнике не хватает даже пары страниц. – бойко тараторит Настенька. - И у меня тоже испорчена фотография со скульптурой. - щеки девушки нежно розовеют, и она робко поднимает пред классом открытый учебник. С первой парты его видно всем, через секунду кабинет сотрясает взрыв хохота: Давид изображен с плеткой в руке и латексном эротическом костюме с чулками. Поджав губы, учитель поспешно забирает у Настеньки учебник, пробурчав, что разберется с бывшим классом. Одноклассники с удивлением и восхищением смотрят на Настю: вот кислотно-серая мышка дает! Анастасия только смущенно улыбается. Мой взгляд так же преисполнен благодарности, тихо киваю ей в ответ. -Садись,Н. Записывайте домашнее задание.-бурчит учитель, оглушенный дребезгом звонка. Полгода пролетели как 184 дня. В каждом была своя доля позитива и негатива, солнца и дождя, рутины и новых ощущений. В равной степени и изменилась моя жизнь: в какой-то ее части господствовала консервативная стабильность, а где-то грянули кардинальные перемены… Я стою в холодном прокуренном подъезде. Я поднимаюсь вверх по кривым бетонным ступеням. Я у цели. Величайшее напряжение сковывает все мое тело, с трудом пытаюсь унять сладкую дрожь в коленях, изнывая от нетерпения, заламываю трясущиеся руки. Высокая железная дверь передо мной кажется тюлевой занавеской - я настолько возбуждена и взволнована, что готова сейчас просто выбить ее тараном, взорвать, расплавить. Нет, так нельзя. Я не прощу себя, если причиню боль тому, кто находится за этой дверью, в этой квартире. С размахом отвешиваю пощечину холодной бетонной стене, черная кнопка дверного звонка проваливается под моими пальцами, в глубине квартиры раздается низкий хрип звонка. Дрожь теплой волной поднимается от крестца вверх по позвоночнику, распадается на плечах, заставляя их конвульсивно дергаться, переходит на подбородок. Сквозь дробный стук зубок слышу раздающиеся за дверью тихие шаги. Их медленный темп еще больше разжигает мое вожделение. Щелчок замка. Раз-два-три, от страсти умри! Дверь распахивается, чуть не зацепив меня по носу железным крылом. Если бы я стояла чуть ближе и она все же задела меня, то и со сломанным носом, истекая кровью, я бы продолжала смотреть на силуэт напротив меня, чьи контуры нежно обволакивал свел тусклой лампы. Недоумение в глазах. Сколько раз я представляла себе этот взгляд, эти чувства и эмоции, в мыслях продумывала каждый шаг, каждое движение губ, каждое слово выражающее крайнее изумление. Даже немного глухой ото сна любимый голос: -Н.?Ты чего здесь так рано…? Делаю два быстрых шага на ватных ногах, глаза становятся пугающе и чарующе близкими. Глупый, совсем не нужный вопрос так и не прозвучал до конца - застыл, а затем и расплавился в тот момент, когда соединились наши губы. Я не считала секунды, которые мы провели, слившись в поцелуе, слишком кощунственным было бы это смешение любви и математики. Я не считала сбившиеся с ритма удары наших сердец по той же простой причине. Ничего не было, ни холодной весны, ни барабанящего по окнам подъезда дождя, ни лая собак за пределами дома мы не замечали. Ничего, кроме теплоты тел и губ друг друга. Как-то резко и не вовремя в наши головы пришло осознание происходящего, почувствовав настойчивый толчок в грудь, я отклоняюсь назад. Вновь вижу изумление в любимых глазах, легкий испуг (до чего же он меня заводит). Но все же было в этом взгляде неожиданное, одно общее для нас чувство: жгучее желание. -Что это... Зачем… Почему ты это сделала? –дрожащий голос Настеньки словно пробуждает меня ото сна. Преодолевая легкое головокружение, смотрю на девушку в упор. Она легко и часто дышит. Скулы нежно розовеют от робости и смущения, она была такая маленькая, хрупкая и теплая, пару минут назад ее тело нежно и надежно скрывало от внешнего мира теплое одеяло, а сейчас она стояла на лестничной площадке, чувствуя, как склизкий холод проникал за ворот и в рукава пижамы, и дрожала. Все ее существо так легко и невинно. Как же она прекрасна, мой ангел. Мой кареглазый земной ангел. -Я так больше не могу. Не могу притворяться .- вновь наши губы явили одно целое. Я верно угадала страсть в ее глазах, Настя не сопротивляется, ее тонкая фигурка льнет ко мне, касается каждой части моего тела. Железный лязг двери, наши тихие шаги по паркету, сладкие звуки поцелуев, скрипящий поворот дверной ручки, все это отрывками воспринимает мой возбужденный разум. Мои руки осторожно скользят по теплой бархатной коже, губы опускаются все ниже и ниже, ощупывают напряженные мышцы тонкой, сладко пахнущей шеи, касаются слегка выпирающих ключиц. Она медленно отклоняется назад, вытягивая вверх длинные гибкие руки, позволяя мне снять с нее пижамку. Пропитанная теплом ее тела вещь отлетает в сторону - девушка оказывается в моих объятиях абсолютно обнаженной. Она слегка постанывает, когда я, провожу холодными ладонями по ее горящей от поцелуев шее, опускаю руки ниже, к подмышкам, и нежно но крепко сжимаю ее груди с затвердевшими от возбуждения сосками. Запустив пальцы в мои волосы, она притягивает меня к своим губам мои и вновь мы сливаемся в страстном поцелуе. Чувствуя, как она вздрагивает в тот момент, когда наши языки переплетаются, я опускаю ладони все ниже, медленно провожу пальцами по желобку между маленькими упругими ягодицами. Губки ее, такие невинные и неопытные, пытаются ласкать мою шею, чувствуя, как мои руки сжали ее попку, она еще сильней прижимается ко мне низом живота и я падаю на кровать, она оказывается сверху. Футболка моя спустя мгновение поднимается до подбородка, закрывает голову, затем отлетает в другой угол комнаты. Извиваясь, я переворачиваю Настеньку на спину, прижимая запястья к кровати, начинаю водить языком около сосков, покусывая их. Она стонет сквозь стиснутые зубы. Отпускаю одну руку, она тут же обхватывает ей мою спину и впивается ногтями в кожу. Ну сейчас ты получишь! Моя рука медленно скользит вниз по лобку, еще ниже, там горячо и мокро. Девушка извивается в такт моим массирующим движениям, неистово двигает бедрами навстречу пальчикам. Я знаю чего она хочет, и я не стану мучить ее и себя. Два моих пальца проникают внутрь слишком быстро и Настенька вскрикивает от боли. Успокаивающе целую ее, чуть прикусывая нижнюю губу. Продолжаю, но уже медленнее и осторожнее. На моих глазах наворачиваются нежданные слезы, словно я сама почувствовала ту боль, которую причинила моему нежному ангелочку. Наши движения становятся все быстрее и быстрее, ногти Настеньки все сильнее впиваются в мою спину, мы все глубже входим друг в друга. Чувствую, как по телу девушки проходит волна сладкой дрожи, ловлю пересохшими губами ее губы и заглушаю поцелуем протяжный стон. Настенька сжимает бедрами мою ладонь, она не хочет, чтобы я так быстро покидала ее тело. Я делаю это медленно, ее спина вновь изгибается в приступе оргазма. Откидываюсь на подушку рядом с ней, стараясь унять сбившееся дыхание. Карие глаза Настеньки вместе с ее руками скользят по моему телу, проникают под оставшуюся на мне одежду. Я ловлю ее взгляд и мне становиться жарко. Сколько дьявольской порочной страсти в глазах моего земного ангелочка! Что ж, этим утром мы будем грешить по полной. Прозрачные облака пара изящно летят вверх, отрываясь от горячих краев кружки с кофе. Кружку я крепко держу в руках, она постепенно согревает мои застывшие ладони. Аромат напитка обволакивает мои мысли, пробуждая во мне блаженство, умиротворение и…усыпляя меня. Делаю глоток из кружки. Легкая усталость и сонливость мгновенно растворяется в крепком ароматном напитке, я, наконец, собираюсь с мыслями, прокручиваю в голове все те события, что изменили мою жизнь за полгода. Думаете, тот урок МХК все изменил? Заставил меня поменять мое мнение о Евгении и о Анастасии? Зря. Все происходило постепенно. Невзаимность со временем нейтрализует любые чувства, даже самые пламенные. Так произошло и в моей истории. Стремясь узнать Евгения поближе, я начала общаться с ним в социальных сетях. Хотя общаться - преувеличенное слово. Я начала писать ему письма-шаблоны, пресловутые «Привет. Как дела?», пыталась поинтересоваться, чем он увлекается, что ценит в жизни. Увы, наша переписка скорее напоминала допрос, чем дружеское общение: парень отвечал сухо и сдержанно, порой даже грубо. Спустя пару недель такой неромантичной переписки он вовсе перестал отвечать, это сильно задело меня. От злости ли, от безысходности ,от обиды, или от нечего делать я принялась слать письма Анастасии. Я вовсе не ждала, что девушка очень дружелюбно и вежливо ответит согласием на мое предложение общаться. Завязалась переписка, и с каждым днем я все больше и больше открывала для себя Анастасию. Оказывается, девушка серьезно интересовалась современным искусством, замечательно рисовала и даже писала книгу! Она сама была подобна книге, старой запыленной книге в непритязательной серой обложке. Я достала эту книгу с полки от великой скуки, но чем дальше я углублялась в чтение , тем больше и больше она меня затягивала. С ней я совершенно забыла боль разочарования после прочтения пустого чтива в яркой красивой обложке. Да, да, я про Евгения. Позже мы стали общаться вживую, встречались в классе, сидели за одной партой, даже иногда гуляли. Одноклассники были немало удивлены такому союзу, больше всего был изумлен сам Евгений. Хорошо общаясь с Настей, я немного сблизилась и с ним, мои чувства к нему еще не угасли к тому времени, но я чувствовала, что что-то не дает мне смотреть на парня теми же влюбленными глазами, которыми я смотрела на него пару месяцев назад, что-то не дает моему сердцу так же неистово биться при встрече с ним. Что-то или…Кто-то. К своему ужасу и изумлению я постепенно начала осознавать, что Настенька становиться для меня не просто подружкой. Я влюбилась в Настеньку. Для меня это не было таким уж шоком – я давно знала, что отношусь к числу бисексуалов. Но я вдруг поняла, что мы с Евгением полюбили ее за одно и то же. Полюбили за прекрасную оболочку, скрытую под внешней неприглядностью. Я радостью думала, что Женя не мог влюбиться в красивую пустышку, для него внешность совсем не главное. Каким же замечательным он мне тогда казался! Со временем мною начала овладевать ревность - хоть Настя и Женя официально не были парой, их отношения были более чем просто дружескими. Возможно, втайне ото всех они уже перешагнули эту границу, а может быть только собираются. Я терзалась, мучилась от ревности, не спала ночами. Я не могла этого допустить. У меня был один выход - сознаться Настеньке в своих чувствах. Я ждала отчуждения, жестокого непонимания, грубого ответа, чего угодно, но не взаимности. Поэтому, будучи в плену собственного страха, я все оттягивала и оттягивала эту важную минуту, и в конечном итоге, когда я решилась это сделать, чувства во мне бурлили, и вы сами знаете что из этого вышло… Мои размышления прерывает неожиданное, но очень приятное прикосновение - чьи-то мягкие, холодные руки обвивают мою шею, плечи, скользят за ворот футболки. Тая от этих объятий, оборачиваюсь назад, навстречу милой Настенькиной улыбке, закрываю глаза и ловлю эту улыбку губами. Не прерывая поцелуя, она перемещается мне на колени, я запускаю пальцы в ее еще мокрые после душа волосы. Чувствую ее руки на своей талии, чуть отклоняюсь назад, опираясь спиной на стол. Кружка, кофе стоящая на краю, с тупым стуком падает, черная жидкость собирается на краю столешницы в небольшое озеро. Тонкая струйка прорывается сквозь него и водопадом спускается вниз. Капли разбиваются о паркет. Сердца разбиваются о безразличие. Лучи солнца разбиваются о стекло на пятна и блики.