Обоюдное

Стив полагал, что его трудно чем-то удивить и, в общем, был прав. Наверное, это было одним из побочных эффектов войны — «ничему не удивляйся». Ведь если ты станешь столбом при чем-то неожиданном, то очень легко проиграешь. Так что не было ничего странного в том, что мысль о наличии у себя намного более чем дружеской симпатии к златовласому богу грома он принял легко и спокойно. Принял… и забыл. Мимолетные взгляды, каледоскоп цветных фантазий и попытки прикрыть, если в бою Тор оказывался рядом, стали чем-то настолько привычным, что Стив даже не замечал этого. Наоборот, он чувствавал себя неуютно, если этого почему-то не было. А через какое-то время он и на это прекратил обращать внимания. Зато, на это обращали свое внимание другие. И Стив совершенно не удивился, когда Тони, не выдержав, прямо спросил его: — Ты у нас что, записался в геи и теперь сохнешь по Тору? Капитан лишь пожал плечами, да разбил Старку нос. Больно он у него длиный и охотливый до чужих дел. Те, кто присутствовал при этом, дружно сошлись что получил гений за глупые мысли. Которых он, кстати, даже после этого не оставил. Но на самом деле, пусть Стив и не признается в этом даже самому себе, получил Тони всё же за излишнюю проницательность. Самокопание и попытки выкорчевать из своей головы все мысли о сыне Одина, начались у Стива когда тот сам стал оказывать знаки внимания. Именно после миллиона ничего не значаших прикосновений, участившихся бесед с, казалось бы, не особо общительным соратником и дюжины лучезарных улыбок, в голове Капитана словно раковая опухоль начала подавать голос и расти привитая с детства мораль. Теперь по ночам вместо сладких грез ему стали снится кошмары. Услуживое сознание подкидывало ему то цитаты из Библии, то американские законы прошлого века, касающеися людей с нетрадиционной орентацией. И всегда во снах оно в красках рисовало расправы. А Тор тем временем высказывал свою ответную симпатию всё более явно и настойчиво. А Стив делал вид, что не замечает лихорадочного блеска голубых глаз, что на Земле, когда кто-то накрывает твои руки своими, это совершенно ничего не значит и что его, Стива, совершенно это не удивляет. Пару раз он слышал как спорят Старк и Бартон. Спорят о том, будут ли они, человек и скандинавский бог, вместе. И снова Стива это не удивило. По-настоящему не удивило. Он не слышал, кто на что из них ставил и сколько. Он стремился уйти к себе, чтобы прогнать глупые мысли. Будут ли вместе… Капитан Америка ответил бы отрицательно. Стивен Роджерс лелеял надежду на лучшее. Но всё решилось намного быстрее, чем думал каждый из них. Решилось после одной, не очень кровавой, но важной битвы. Из всей команды больше всего пострадал Капитан, получив рану на бедре. Он бы доковылял до джета и сам, а на базе пересел бы на мотоцикл. Но возмущенный, и немного удивленный голос: — Ты ведь не хочешь с такой раной сесть на свою повозку из металла? — остановил. Он обернулся. Бог молний держал в руке свой неизменный молот, положивший столько врагов. Глубокие синие глаза смотрели в упор то на рану, то на него. — А что, есть другие варианты? — спокойно ответил вопросом на вопрос Стив, чувствуя, как колотится сердце. И в ту же секунду оказался подхваченным на руки. От громовержца пахло дождем и свежекошенной травой. Такой приятный, столь домашний запах расслаблял и словно заставлял довериться. Капитан Америка взбунтовался бы. А Стивен Роджерс лишь улыбнулся краешками губ, положив голову на могучее плечо, и обвив чужие бедра ногами, ничуть не удивляясь происходящему. Ведь так и должно быть. Разве нет? — Тор. — Капитан.