Вайтлим

      Гордон Хьюстон как обычно возвращался домой после длинного рабочего дня. Остановившись на заправке, мужчина вышел из автомобиля и оплатил бензин. Поправив стильные очки, высокий худощавый альфа устремил взгляд вдаль. Впереди, отражая солнце, алела быстрая река, по мосту проезжали редкие машины, и кто-то медленно перелезал через перила.       Альфа в ужасе рванул к неизвестному самоубийце. Гордон не хотел допустить самого страшного. Уже через полминуты он припарковался неподалеку от мальчишки, решавшегося на смерть. Он раскинул руки и смотрел в быстрые водные потоки.       Гордон не успел подумать, но уже крепко обнимал хрупкое тело.       – Жизнь слишком прекрасна, чтобы покончить с ней.       Самоубийца дрогнул и заревел, как раненый зверь. Слезы текли по щекам и падали на крепкие руки альфы. По запаху Гордон понял, что держал омегу. Аромат нравился мужчине, завлекал и успокаивал. Хотелось защитить и уберечь от всех бед и неприятностей.       Юноша повернулся к альфе, и тот ужаснулся. Красивое лицо портил темный синяк на всю щеку, а покрасневшие и опухшие глаза казались тусклыми и безжизненными.       Альфа протянул руку.       – Я Гордон Хьюстон, и я хочу помочь.       – Каори Клэссер.       Гордон пригласил переночевать к себе, и омега кивнул. Домик на окраине города с небольшим заросшим двориком встретил Каори горячим душем и разогретым ужином из полуфабрикатов. Всю ночь альфа слышал плач из гостевой комнаты.       ***       Утром Гордон отправился на работу, думая, как можно помочь омеге. Когда Каори переодевался, альфа заглянул к нему и увидел следы жутких побоев. Это сильно беспокоило, ведь от жестокого мужа он не был в силах защитить. По закону омега должен жить со своим альфой.       Первым делом Гордон зашел к своему другу-юристу.       – Норман, ты бы видел этого мальчика! Плачет, молчит, весь побитый и уставший!       – Может, его бросили? Это не твое дело, Гордон, лучше не вмешивайся и отвези омегу домой.       – Ты не видел его синяки! Один прямо на лице!       – Он женат? – уже деловым тоном спросил юрист и внимательно выслушал всю историю.       – И да, кольцо есть. Значит, женат.       – Ладно, попытайся хоть что-нибудь узнать, я пока зайду в Вайтлим. А то Каорис вчера так неожиданно пропал.       – Хорошо, я пока позвоню домой.       С мобильного Хьюстон дозвонился к омеге и коротко раздал распоряжения:       – В холодильнике пусто, но тебе нужно обязательно поесть, поэтому закажи что-нибудь на дом, немного денег есть под шляпой у входа.       – А я могу воспользоваться компьютером?       – Да, конечно. Только не забудь поесть.       После разговора с омегой Гордон отправился к начальству и отпросился пораньше. Начальник, добродушный тучный бета, удивился просьбе, но отпустил.       – Удачи на свидании!       – Спасибо.       К обеду к уголку Гордона пришел Норман и рассказал, что Каорис зашел в игру и объяснил внезапное исчезновение пропажей интернета. Мужчины пообедали в столовой. Остаток перерыва Норман рассказывал о способах помочь омеге.       – Недавно хотели внести поправки о праве омег на развод, но большинство депутатов альфы, потому закон не одобрили. Создатель поправки не сдался и направил закон в международное сообщество по правам омег. Если сообщество придет к выводу, что и в нашей стране у омег должно быть больше прав, тогда, возможно, закон все-таки примут. Есть еще один способ: обратиться в полицию. Там зафиксируют побои и запишут показания, но этот способ не сработает.       – Почему? – изумленно спросил Гордон.       – Каори Клэссер – муж депутата Питта Клэссера. А ведь мужик выглядит порядочным, и не подумаешь, что такой омег избивает.       – Депутата? Да, в полицию можно не обращаться. Даже если я попрошу помощи у Джека, на него надавят старшие по званию.       – Но побои все равно надо зафиксировать. Я заеду вечером и поговорю с ним.       ***       В доме Хьюстона Каори сразу почувствовал уют. Пыль на старой мебели, множество книг, теплый свет люстр. Правда, от многослойной грязи хотелось чихать, поэтому омега прибрался в гостевой.       Он сильно переживал из-за аборта, от потери драгоценного ребенка. Нежданно спасший его альфа придал уверенности. Шатен с зелено-голубыми глазами внушал доверие, его доброта заставляла улыбаться.       Домой омега возвращаться не хотел и безумно боялся. Муж непременно изобьет его снова, и еще более жестоко. Но о разводе Каори даже не мечтал, ведь у него не было права. Питт ему точно не изменял, а других существенных причин не было. Доказать, что именно муж так издевался над ним, тоже не выйдет. Коррупция процветала, и на омегу лишь жалобно посмотрят, но не помогут из опасений потерять должность.       Звонок Гордона заставил сердце Каори дрогнуть. Альфа искренне хотел помочь, и это радовало. В Вайтлиме тоже за него беспокоились.       Омега провел в игре полдня, срывая обиду на мужа на монстрах и противников в пвп*. Игра помогла, и Каори смог вдохнуть глубже. Страх пропал, Клэссер не сможет его найти в ближайшее время. А даже если и найдет, его защитят. Каори понимал глупость этой надежды, но она была.       Вторую половину дня Каори потратил на уборку дома: убрал пыль и тщательно пропылесосил все ковры, проветрил все комнаты. Вспомнив наставления врача, омега вышел на задний двор и погулял под тенью старой яблони. Деревянный забор с потрескавшейся краской и заросли травы и сорняков напоминал какой-нибудь дедушкин сад, давно заброшенный и лишенный сильных рук. Было заметно, что альфа подолгу пропадал на работе и совсем не занимался домом.       Вечером Гордон вернулся не один. Другой альфа чуть ниже ростом и коренастый представился Норманом Клоктоном. Втроем они присели в гостиной.       – Каори, очень важно, чтобы ты все нам рассказал. Иначе мы не сможем добиться справедливости. Есть шанс, что суд даст тебе защиту. Такое практикуется против жестоких альф.       – Вы долго не сможете меня оберегать. Рано или поздно он найдет и заберет меня.       – Мы попробуем, – пообещал Гордон. – Я не могу сидеть, сложа руки, после увиденного.       – Ладно. Я расскажу. Питт почти сразу после свадьбы навел в доме суровые порядки. Я ходил по дому только в длинной майке, к его возвращению должен быть ужин и полный порядок. Если он замечал пыль, то сильно ругался.       Норман все записывал в блокноте, а на телефоне включил диктофон. Каори продолжал рассказ, и на лицах альф отражался ужас. Как можно так обращаться с омегой?       – Встречал я его у дверей на коленях. В его присутствии я сидел только так, кроме ужина, где мог вместе с ним сидеть за столом. В постели же… было насилие.       – Какого рода насилие? Он тебя бил даже во время секса?       – Первый год, пока я не научился правильно себя вести. Нельзя смотреть ему в глаза, возражать. Нужно было во всем его слушаться.       – Достаточно. Перейдем к синякам. Почему он тебя избил?       – Позавчера я не заметил, когда он шел спать, и муж застал меня за компьютерной игрой.       – Он запрещал тебе даже играть? – Гордон не понимал, как такое возможно.       – Да. Говорил, что тупые омеги должны заниматься домом и не должны отвлекаться на игры.       – Какой ужас, – констатировал Норман. – Конечно, я понимаю, что в полицию обращаться бессмысленно, но ты должен. Правда, если бы был свидетель…       – Вчера я ходил к врачу, – омега заплакал. Слезы не желали останавливаться. Гордон сбегал за водой, и, выпив, Каори продолжил. – Мне сделали аборт, потому что из-за стресса мог произойти выкидыш. Медицина еще не научилась помогать в этом случае.       – Вот, врач наверняка видел синяки! Он не задавал вопросов про них?       – Нет.       – Ладно, Каори, еще один вопрос, и хватит. У тебя есть семья?       – Да, отец и брат. Но помощи от них можно не ждать.       – Почему? – одновременно поинтересовались альфы.       – Это отец выдал меня замуж за Клэссера, и ему он доверяет больше. А брат слишком зависит от отца и не сможет защитить, хотя и очень любит. Да и я бы не хотел ему мешать. Он скоро женится.       Ситуация казалась безвыходной. Гордон не привык сдаваться, но против закона пойти не мог. В мире, где альфа мог такое творить, обычно оставался безнаказанным. Норман составлял иск в суд, но обещать успеха не мог.       – Не сдавайся, Каори! Омег зря называют слабыми, у них есть внутренняя сила, – пытался подбодрить юрист и отправился домой.       Следующим утром Норман отправился к врачу Каори. Взрослый альфа, услышав имя пациента, погрустнел. Он рассказал про увиденные синяки и поразился мужеством омеги. Каори не плакал, когда делали операцию, когда слушал врача, и только кивал.       – На всякий случай я записал в истории про многочисленные гематомы и синяки, я сделаю копию.       – Спасибо.       – Но вы не сможете оградить мальчика от мужа. В моей практике было несколько подобных случаев, когда мужья били беременных омег, и всегда это повторялось. До суда ни один случай так и не дошел.       – Я знаю, я же юрист. Но сердце болит за него. Я обязательно помогу ему.       – Удачи вам.       Тем временем Гордон вместе с Каори приехал в полицию, где работал его младший брат. Джек Хьюстон оказался таким же зеленоглазым и худым, как Гордон. Омега отказался ещё раз рассказывать про свою супружескую жизнь, поэтому Гордон пересказал всё своему брату. Джек исписал несколько страниц и попросил взглянуть на спину. Некоторые синяки посветлели, другие, маленькие – почти сошли. Фингал под глазом из темно-фиолетового стал желто-красным.       – Звонил Норман, сказал, что у него есть показания врача.       – Свидетель? Отлично.       – Джек, скажи, Каори можно помочь?       – Конечно, – заверил альфа. – Впервые вижу такую жуткую жестокость, но её можно обуздать. В каком-то из законов написано, что альфа должен оберегать и защищать своего омегу, чтить и уважать его. Муж Каори полностью нарушил это правило, так что можно просить суд о разводе. Но есть сложность...       Омега сидел в углу, сжавшись в комочек. Он внимательно слушал, о чем говорят братья, и радовался, как ему повезло встретиться именно с ними.       – Сложность? – переспросил Гордон.       – Да. Судьи очень хорошо подкупаются, и скорее всего, Каори вернут мужу. Развод возможен только если он сам откажется от омеги.       – Этого не случится, – вмешался Каори. – Клэссер считает меня своей собственностью. Есть одна безумная идея, но понадобится помощь.       ***       Через час Гордон привез омегу к зданию городского Совета, где толпилась кучка репортеров.       Каори дрожал, боясь встречи с мужем. Он боялся, что вернется в дом Клэссера и подвергнется унижению. Снова.       Вдруг журналисты оживились и облепили со всех сторон высокого мужчину. Он был тонок в кости, красив и изящен. Длинные светлые волосы колыхались на ветру.       – Депутат Норксон! Скажите, что вы будете делать?       – Сегодня без комментариев, господа, у меня много дел. Пропустите.       – Но господин Норксон, а как же поправка? Тысячи омег по всей стране ждут этой возможности!       – Я знаю и не могу бросить своих сограждан. Я не допущу эту вопиющую дискриминацию.       Охранник депутата провел омегу к машине, и Каори побежал туда, пролез под рукой могучего альфы и обнял Норксона.       – Что Вы делаете? – удивился депутат.       – Простите, но Вы – моя надежда. Я Каори Клэссер, и мне нужна помощь.       – Клэссер? Садитесь в машину, поговорим.       Автомобиль с омегами и охраной отъехала на безопасное расстояние. Депутат наблюдал за Каори, замечая, что чем дальше от Совета, тем спокойнее и собраннее тот становится.       – Вы случайно не муж Питта Клэссера? – спросил Норксон.       – Да. И я мечтаю развестись с ним.       – Вы хотите, чтобы поправка обрела законность? В ближайшие полгода-год этого не случится. Эти надменные альфы ни за что не проголосуют за нее, ведь тогда они тут же лишатся своих мужей и репутации.       – Вы видите мой синяк на лице?       – Да, – кивнул чиновник.       – Я получил его, когда Клэссер застукал меня за компьютерной игрой. Он бил меня и ногами, по спине, рукам. А на следующий день я потерял ребенка.       Машина резко затормозила. Громила-охранник смахнул слезы и поехал дальше. На красивом лице Норксона отразился ужас.       – И Вы так просто пережили такое?..       – Нет, я хотел сброситься с моста. Меня спасли. Если бы не Гордон, я… Господин Уильям, пожалуйста, помогите! Закон должен быть принят, любой ценой!       – Я обещаю, Каори Клэссер, что добьюсь цели. Ты придал мне сил.       Каори вернулся в участок к Джеку, который напоил омегу чаем и рассказывал о своем беременном муже. Обычный кабинет с обшарпанными стенами и горой бумаг в шкафах смотрелся живым благодаря большому зеленому растению у окна и портрету президента на стене.       Запыхавшийся Гордон появился вскоре после третьего рассказа Джека о ночном забеге в магазин за молоком, а после за горчицей и шоколадом.       – Каори! Больше так не делай, я волновался! – отругал Хьюстон. – Ты сказал, что есть идея, мы приехали к законодательному Дому, и ты внезапно убежал!       Гордон прижал к себе омегу, нежно поглаживая по черным волосам.       – Со мной все в порядке, я поговорил с Уильямом Норксоном.       В дверь постучали. В кабинет вошел молодой сержант и, оставив на столе несколько бумаг, вышел. Джек изучил бумаги и показал их Каори. Омега испугался. Муж обратился в полицию.       – Красавчик, с завтрашнего дня тебя будут разыскивать по всей стране. «Разыскивается Каори Клэссер – беременный омега двадцати двух лет, брюнет с азиатской внешностью. Глаза карие. Небольшого роста и хрупкого телосложения», – процитировал Джек. – Езжайте домой, старайтесь не светиться. А Каори пока нельзя уходить из дома.       – Я понял, – кивнул Гордон и потянул Каори к выходу. – Сообщи, если Клэссер что-то еще предпримет.       Омега не мог поверить. Клэссер узнал о беременности и стал искать его, думая, что у мужа от гормонов крыша поехала, и сбежал лишь из прихоти. Но он не знал, что самолично убил свое дитя.