Время будет ждать.

*** Лаура всю ночь просидела в библиотеке. Только когда время показало ровно четыре часа утра, девушка отложила книгу на край стола и, встав со стула, потянулась на носочках, как после крепкого и хорошего сна. Но даже не ложившись в постель, она чувствовала себя свободно и легко. Спустившись на первый этаж, девушка слегка поморщилась и прикрыла лицо рукой от начинающего свой восход солнца. Окна были идеально чистыми и поэтому так ослепляли. Лаура посидела на мягком диванчике в большом холле, почитала несколько газет, а после отправилась в свою комнату, чтобы занять себя чем-нибудь более полезным. Проходя по длинному коридору, она вспомнила о брате. Мысли о нем заставили ее улыбнуться. А ее брат не любил вставать рано. Рубен всегда спал почти до обеда. Мальчик был не прочь понежиться в своей постели, ведь она намного приятнее подозрительного и недоверчивого взгляда отца. Лучи солнца пробирались в окна дома, начиная щекотать своим теплом светлую, почти молочную кожу маленького Рубена Викториано. Он залез с головой под одеяло и перевернулся набок. Оказавшись спиной к окну, мальчик поежился и устроился поудобнее, после чего снова провалился в сон. -Рубен! Викториано с трудом открыл заспанные глаза и вылез из под своего теплого укрытия. -Открой дверь, черт тебя побери! Пробудившись до конца, мальчик присел на своей кровати и осмотрелся по сторонам. За окном было пасмурно и дождливо, а часы показывали ровно два часа дня. -Я выбью дверь, если ты сам не соизволишь открыть ее! Рубен укутался в одеяло. Воздух был холодным и застоявшимся. Отец начал злиться еще сильнее. Это было заметно по тому, с какой силой его кулаки начали стучать по двери Рубена. Через какую-то долю секунды входная дверь с грохотом падает на деревянный пол. Викториано подпрыгивает на месте, но тут же словно застывает. Его сердце бьется так сильно, что создается впечатление, будто оно вот-вот выпрыгнет из груди. Отец стоит в поломанном дверном проеме и смотрит прямо на мальчика. Его глаза полны злости и разочарования в собственном ребенке. В руках топор, который, очевидно, принесен из старого сарая, а одежда и волосы растрепаны так, как будто это вовсе не хозяин огромного особняка. Эрнесто смотрел на своего сына с минуту, а после, с рывком бросил топор на пол и исчез из виду. С этого жеста Рубен остолбенел еще больше и долго не смог пошевелиться. Наконец-то Викториано осмелился встать с кровати. Как только ноги Рубена коснулись пола, его тут же пробила ледяная дрожь. Только не совсем понятно от чего: то ли от холода, то ли от шока, то ли вовсе от страха. Он прошелся чуть дальше, и, подергав за ручку, вытащил врезавшийся в поверхность пола топор. Деревянные щепки тут же разлетелись в разные стороны. Теперь на этом месте образовалась небольшая, но довольно глубокая дыра. Викториано осторожно поставил инструмент возле прикроватной тумбочки и мелкими шажками пробрался в ванную комнату. Еще минут пять он просто сидел на краю ванны и смотрел в одну точку. Отец разозлился... Лаура... Что он сделал с Лаурой? Я... Мне... Послышался стук. Рубен вздрогнул от неожиданности и ошарашенно посмотрел в сторону двери. Снова он…? Сглотнув накопившийся комок слюны, мальчик забрался в ванную и отодвинувшись как можно дальше, поджал к себе колени. -Рубен? В ушах прозвенел знакомый нежный голос сестренки. Маленький гений не спеша вылез из своего убежища и приоткрыл дверь. Действительно, это была его сестра. -Лаура, я… - мальчишка опустил голову и глубоко вздохнул. -Все в порядке, Рубен, - девушка немедля подошла к своему брату. - Я с тобой, – на ее лице показалась легкая улыбка. Мальчик лишь только кивнул. Обними меня. Мне страшно… Лаура мельком осмотрела комнату и едва вздрогнула от ужаса. Выломанная дверь, побитый и поцарапанный пол, не заправленная постель и настежь открытое окно. «Что здесь произошло…?» Девушка вновь перевела взгляд на своего брата. Дрожащий, напуганный. «Господи, что он сделал с тобой? Я здесь, я рядом…» Немного погодя, девушка обнимает мальчика, крепко прижимая его голову к своей груди. Мне страшно! Страшно! СТРАШНО! Сознание словно расплывается в пелене, когда горячие слезы оставляют мокрые следы на щеках. Рубен плачет. Плачет неистово, захлебываясь и перехватывая сбившееся дыхание. Он боится. Боится, что отец рано или поздно убьет его, убьет мать, убьет сестру. Боится остаться здесь один, в кромешной тишине и темноте, слушая шаги старых часов. Боится остаться без так нужной ему науки. Боится тех людей, которым отец не отдает ни цента за то, что отнял у них земли. Боится, боится, боится... Из коридора доносятся крики отца, явно обращенные к его жене. Лаура поспешно закрывает уши своему брату, но тот, будто имея чуткий слух, вдруг прекращает плакать и попросту стоит на одном месте. -Он чертов монстр! Это… Это обо мне? Я… Монстр? -Он ни на что не годен! Я ни на что не годен? -Клянусь богом, я убью твоего выродка и шалаву, если ты сама не выставишь их из моего дома! Как же… Клянешься Богом? В церковь ходишь? От чего же ты крадешь все у простых людей? Или это ты называешь честностью? -Эрнесто! Это ведь наши дети! Как ты можешь так поступить с ними? Мама-мама… От чего же ты защищаешь нас? Для тебя важнее деньги и то, что же о тебе подумают другие… Признайся, ты ведь ненавидишь меня? -Мои дети не могут быть "такими"! А какими могут быть твои дети? -Эрнесто, я… Что, мама? Сейчас ты придешь, скажешь, что любишь меня, а потом выгонишь на улицу? -Делай с детьми то, что хочешь. Мама? Внутри, словно что-то сломалось. Будто кожа трескается и падает на пол мелкими крупицами. Подобно тому, как штукатурка сыплется со старых и прогнивших до самого основания стен. Рувик открывает глаза. Вокруг него комната, окутанная вечным мраком. Где-то в доме слышится отчетливо различимый скрип старых высохших половиц, который разрывает почти гробовую тишину, царившую здесь всегда. Открытое настежь окно, из которого веет скорее холодом, нежели обычной прохладой. Аккуратно повешенная на «новые» петли дверь, смазанная маслом так, чтобы долго не скрипела. Заправленная постель, от которой пахло пылью, плесенью. Маленькая прикроватная тумбочка, с разбухшим от сырости деревянным покрытием. И маленький будильник, с потрескавшимся от перепада температур стеклом. Рувик вздохнул и потер указательными пальцами вески. Я так устал… Сознание антагониста было не понятно ему самому. Будто он не в силах совладать с ним до конца. Хочу к Лауре. Закрыв глаза, Рувик чувствует едва уловимый запах подсолнухов. И пусть время подождет… Мальчик набирает больше воздуха и расставляет руки в стороны. Солнце освещает все вокруг, в том числе, и подсолнуховое поле. Рубен стоит так еще минуты две, а после широко улыбается и падает прямо в чащу из цветов. ***