Странник

Я не мог уснуть, даже когда я был сонный Играет попрошайка на гитаре звуком монотонным Поток лунного света льется из узкого окна, стекая по стене и полосой падая на пол. В углу стоит кровать, в темноте кажущаяся единым слитком черноты. Лежащий там человек смотрит в потолок пустым, немигающим взглядом. Белые блики в глазах – единственное, что выделяется на укрытом темнотой лице. Из окна доносятся приглушенные звуки какой-то мелодии. Гитара играет тихо, потому что ночью на улице никого нет. Этому бродяге-музыканту, наверное, тоже не спится… Лето подарило людям множество звезд, яркими огнями сияющих на темном бархате неба. Вот только человеку, лежащему в темной комнате на продавленной кровати, они были сейчас не нужны. Я глотал воздух, вставал в горле комом Месяц, неделя дорогу между мною и домом Я шел куда глаза глядели не смотря назад Не считая дни в календаре, не смотря на циферблат Я не мог уснуть, под утро возвращался поздно Теплым паром изо рта грел холодный воздух Объятья рук не греют — они пусты и стары Хотя близко сидит солнце на скамейке и оно ничье Пора понять уже — нету ненормальных, парень Все мы непохожи, просто каждому свое Теплый ветер дохнул в окно, пошевелив чуть светящиеся в темени седые волосы мужчины. Он даже не повернул головы навстречу освежающему дуновению, способному хоть немного прогнать повисшую в воздухе жару и духоту. Тела своего он почти не чувствовал – сказывалась постоянная усталость. Вот уже несколько лет он меряет шагами земли своего мира, нигде не задерживаясь и никуда не стремясь. Бесцельное путешествие… Хотя нет. Цель все же была. Призрачная, даже бредовая – но была. Солнце обжигало не давало мне хлебнуть воды Время меня гнало и пыталось мной руководить Даже в лютом холоде не остыл мой пыл И каждый шаг мой на доске был из последних сил Во время этой бесконечной дороги на пути вставало множество препятствий. Приходилось подолгу голодать, ночевать на земле, жариться на солнце, мокнуть под ливнем… Приходилось сражаться, защищая свою жизнь и жизни тех, кого судьба привела спасти… Приходилось видеть всю грязь, всю жестокую подноготную этого мира, погрязшего в грехах. Да и сам-то… К праведникам он себя не причислял никогда. Все грешны… Немного одиноко, мысли все награни Когда винишь других, но в ожоге виновато пламя Знаю, понимаю, может, и не быть раю Чтобы случайно не сорваться, держался далеко от края Стая в суете, что гонится за модой Сломя голову всегда бежал я в поисках свободы Подошвой на снегу продавливая новый след На гитаре перебой непонятный оставлял эффект Он никогда не хотел связывать себя чем-то. Не хотел никаких обязательств, никакой ответственности. Только свободу. Свободу жить так, как ему хочется, а не так, как кому-то нужно. Возможно, он законченный эгоист… Но свобода была для него чем-то большим, чем даже необходимость. Это был наркотик. Однажды ощутив его вкус, ты уже никогда не сможешь остановиться и связать себя какими-то узами. Рано или поздно ты все равно порвешь их все, обрубишь все корни, как бы больно это ни было… И снова уйдешь. Чтобы полной грудью вдохнуть теплый ветер, напоенный ароматами трав, листвы и дорожной пыли… Потому что твоя свобода – это самое дорогое, что у тебя есть. А вот как ты распорядишься этим даром… Остановилось время, остановилась жизнь Оказалось, я смотрел на часы без механизма Когда я пишу — время не идет, вам не понять Моё alter ago, мой карандаш, моя тетрадь. Он часто садится за стол, скрещивая ноги по-турецки, берет карандаш и бумагу и начинает писать. В большинстве своем листы бесформенными комками падают на пол, но некоторые остаются. Он любовно поглаживает замаранные карандашом белые прямоугольники, представляя, как будет с улыбкой раздавать автографы всем жаждущим, как будут смотреть на него влюбленными глазами девушки… Он каждый раз растягивался в широкой улыбке, думая об этом. Мечта… Как же это прекрасно – иметь мечту и с упоением ждать, когда она осуществится! Верить в нее, лелеять ее глубоко в сердце, совершенно точно знать, что так оно все и будет – а как же иначе?.. Я не убит, я ранен… немного до конца дороги Я бросал им вызов надо мной смеялись боги До порога не достал, но уже устал Сердце еще может биться, все еще дает сигнал. Не было и дня, чтобы он не вспоминал о доме. Родная деревня, утопающая в зелени… Нависающая над ней и словно оберегающая от всех бед гора с высеченными на ней лицами… Лицами тех, кто стал отцами для всех жителей этой деревни. На этой горе есть два очень дорогих ему лица. Его Учитель и его Ученик… Оба они – замечательные люди, герои… И просто товарищи, друзья всем и каждому. Их жизнь неразрывно связана с жизнью всей деревни, и они с гордостью несут свою ношу. Один – на земле, другой – по ту сторону… Ветер, что шепчет в окно, и шорох по паркету В моей комнате, которой несколько квадратных метров Не помню страха, и состояние — паника Не знать, который час, подобает страннику… На несколько секунд лунный свет пропал: на ночное светило набежало облако. Мужчина медленно повернул голову набок и ждал, когда серебристая дорожка появится вновь. Сон не шел. Уставшие мышцы ныли, но боль лишь эхом достигала затуманенного сознания. Что дальше?.. Этот вопрос он задавал себе часто. Сколько лет он уже путешествует, ища напророченное Великим Отшельником… И сколько еще придется? Дорога бесконечна. Она не упирается в дверь твоего дома – только проходит мимо, скрываясь за очередным поворотом. Но он хотел домой. Хоть ненадолго, хоть на пару дней – нестерпимо хотелось еще раз увидеть родную деревню. Свобода свободой, но дом, где родился и вырос, где на каждом углу поджидают теплые, как лучи солнца, воспоминания… Да. Надо вернуться. Ненадолго, но – вернуться. Слегка, немного рано! девушка поет сопрано Привораживает странно голосом, от бога данным Хотел слушать, но по маги не мог, забавно Я не тормозил, чтоб залечить, кровоточили раны Небо в полумраке, затихли птицы вечером Муза не явилась – видать, вина перепила В полной тишине тушу и зажигаю свечи В моих собеседниках давно никого не было Время — будто лошади бегут, их ударяют плетью Подвергал сомнению все – наверно, прирожденный скептик Не верил ничему, везде искал подвох Я становился крепче, делал то, что я не мог Все, что нас не убивает – делает нас сильнее. Кровь, боль, ненависть… Если сумеешь не погрязнуть в этом – сумеешь потом противостоять. Сможешь убить это в себе и смотреть на мир чистыми глазами. Он оказался сильным. Он не сломался, видя ужасы войны, смог пережить смерть любимого ученика, выдержал все испытания своего путешествия… Но усталость давала себя знать. Даже не столько физическая, сколько моральная. Истощение… Хватит ли у него сил совершить то, что предначертано судьбой? Он нередко стал задумываться о своем жизненном пути. О том, что он уже сделал и что еще предстоит… Однако такие мысли одолевали только ночью. Утром же, с первыми лучами молодого солнца, с постели вставал другой человек. Тот, кто любил и умел радоваться жизни, беря от нее все, что только можно взять. Тот, кто в любом говне сиял и улыбался, просто потому что незачем было огорчаться. Ты жив, над головой синее небо, под ногами твердая земля – что еще тебе нужно?.. Мечты не те, что были в прошлом немного назад Надежду возлагаю, ставки ставлю на время В одну и ту же грязь не попадаю подряд Если обманут однажды — никогда не поверю И пусть эта планета мне оставалась ночлегом Парадокс: я мизантроп, но остаюсь человеком Я другой, меня остерегались, ну и ладно Догорала бумага со всем тем, что я писал когда-то Прошлое закрыто, сединой покрытое Когда вкусил свободу, она по вкусу приторна Мне ничего не дала, желание иное Я скучаю по порогу дома, я хочу домой. Дом… Того небольшого, но такого уютного домика с маленьким садом, где цвела слива, уже не было на прежнем месте. У него уже давно не было семьи, даже воспоминаний о родителях со временем становилось все меньше и меньше. Но была деревня. Этот седой, наживший шрамы и морщины странник любил свою деревню, свою родину больше всего на свете. И пусть Хозяйка Судеб неумолимо гнала его в дорогу снова и снова – он твердо знал: он еще придет туда. И он шел. Твердо решил, что придет… Я вернулся домой, чуть приустал с дороги Боги давали мне сил, заставив двигать ноги Многие, вернувшись с боя, порог не узнавали Где они пили, курили, смеялись, целовались Целую ночь на пролет, вот так случилось мне Лишь улица и номер дома говорит о правоте Все изменилось вокруг, как изменился я Пожалуй посижу дымок я в легких затая Здесь мало что изменилось. Все те же дома со множеством вывесок и символов, зеленеющие деревья, скала с лицами… Резвящиеся на улицах дети, идущие по своим делам взрослые… Шиноби в фирменных жилетах со знаком водоворота на спине, мелкие генины… Множество красивых девушек, от одного вида которых душа поет, а тело жаждет ласки… Мужчина на миг останавливается и полной грудью вдыхает этот воздух. Наконец-то… он ДОМА… Нравится одно одним, отнюдь другим другое Кому богатство и слава, а мне всего покоя По аллеям других дорог вернулся все же к дому Только не к своему я, видимо, принес икону В доме чужом мои дети, дома не стало от предков И не успев на денек, я потерял пол века В реку одну и туже не ступишь дважды Каждому всегда свое, и сам пусть выбирает каждый. Интересно, на сколько удастся задержаться в этот раз?.. Господи, хоть бы подольше!.. Мужчина тряхнул головой, прогоняя прочь лишние мысли. Надо собирать информацию для новой книги… Он привычно проверил, на месте ли подзорная труба, и двинулся в уже с детства знакомом направлении. «…Сын Минато, наверное, уже достаточно подрос… Кто знает, может, я все-таки закончу свое путешествие?.. Так не хочется снова уходить…» Один из легендарной троицы поудобнее устроился на крыше и приставил трубу к глазу. «…О, благослови Господи того, кто строил в Конохе женские бани!..»