What have you got against?!

Господи, прости меня, если я слишком сильно косячу. Ты же знаешь, что я не специально, просто так получается. Честно. Просто ты мне хотя бы намекни, что этот мудак - я знаю, что материться не очень хорошо - но все же, что этот мудак от меня хочет? Он разрушил мою ту, с претензией на идеальность, жизнь. Так теперь еще и в эту лезет. В этот раз я всего добился сам. Спина болит от количества поклонов, которые мне пришлось сделать, чтобы мою кандидатуру на пост ректора считали подходящей. Я собственно, что хотел сказать: ты извини, что я свое обещание не сдержал. То самое, где я обещал его больше не трогать. -Дамочка слезьте с моих колен и будьте так добры, застегнитесь. Какого хрена Вы вообще себе позволяете, уважаемая? Это учебное здание, а не бордель, вы пока что преподаватель, а не проститутка. Если так невтерпеж - можете идти, я Вас не держу. -Крис, ты чего? Или тебе голову на почве счастья отшибло? Зачем куда-то ходить: ты здесь, я тоже. Я хочу, ты тоже. В чем же проблема? Или ты стесняешься? Так я уверяю тебе, не стоит. -Я все-таки был бы Вам очень признателен, если бы Вы пересели на стул. Я хочу рассказать одну чрезвычайно интересную историю. -Именно сейчас,- потягиваясь (разумеется, случайно на нем не оказалось белья; в другом случае резинку очередных «модельных» трусов было бы давно видно) спросил Тао. По задумке автора голос должен был быть томным, но получилось полудохлое шипение. -Прилепил свою задницу к стулу и слушаешь очень внимательно,- руки Ву смотрелись на плечах Хуана очень уместно, но озвучить это вслух было некому. Тао смотрел на такого непривычно холодного Криса и едва сдерживал девчачьи вопли. Его «крашило» по этому парню. -Так вот. Очень давно, где-то семнадцать лет назад, одному подростку свалилась на голову огромная ответственность. Пока остальные страдали по первым прыщам и испытывали радости и боль первой дрочки, этому парню вбивали, насильно, кучу непонятной херни в голову. Этикет. Правила светского поведения. Светская беседа. Танцы. Единоборства. В пятнадцать он вообще перестал выходить на улицу, спал от силы пять часов в день. Все время учился, чтобы не подвести свою семью перед другими. Единственное запоминающееся событие: первый секс. В комнате полной людей, с девственницей, которая не кричит, а просто тихо плачет. Ее убили. Свидетель позора долго не живет. Шестнадцать лет. Первый выход в свет. Первое разочарование. Оно же и последнее. Люди не всегда лицемерны. Если перед ними подросток, они предпочтут высказать всю правду в лицо. Безупречно вежливо. Но это так же, как если тебе насрут на лицо, и сверху прикроют кружевным платочком. Проходит шесть месяцев, и снова светский прием. Парень обходителен и очень холоден. Теперь ему льстят. Семья им довольна. Семнадцать лет. Последний этап обучения, а именно введение в тонкости. Ему доверяют проводить мелкие сделки. Внутри парень трясется как сука, но внешне он все такой же холодный. Его холодность нравится людям. В октябре принимают решение передать компанию наследнику. А в ноябре он теряет все. Выжившая из ума гадалка сказала, что компания будет процветать с сыном соседей. И все. Грустно, не правда ли? Очень. Можно было бы смириться и жить дальше. Только это нихуя не возможно. Особенно когда приходит письмо, с приказом стать заместителем. Ты просрал не только компанию, Цзытао. А теперь пошел вон. Найдешь себе другой объект обожания. *** Пока у Тао рвалась его личная Вселенная, в одном из аэропортов Сеула Чжан Исин ждал свой рейс до Пекина и мучился от жесточайших отходóв. Вот какая интересная штука: он не помнил, что и в каких пропорциях пил, вдыхал (и вдыхал ли), курил, но отчетливо помнил ощущение Чунмёновских рук на своем заду. А потом и не только рук. И, о господи, не только рук, и не только на/в заду. Бедный парень силился понять, от чего его мутит больше: от количества и качества, или же от собственных умений и пресловутой «внутренней богини». Нет, Исин не читал этот «шедевр» литературы в трех частях. Так глянул пару моментов. А если бы и читал, то это последнее, о чем он сейчас волновался. Пять, или около того, часов назад он наконец-то таки стряхнул с себя тело Чунмёна. Эйфория постепенно проходила, и Исина окутывал своими обманчиво мягкими ручками его сиятельство «пиздец». Пиздец, он как Апокалипсис, а значит у него тоже были четыре всадника. Первым была головная боль. Ее приход заставил парня скрючится и тихонько завыть. Можно и поплакать - никто не осудит. Но зареванное лицо Чжана было слишком стремным, поэтому он мужественно воздерживался. Второй всадник - тошнота, заставила забыть о своем интеллигентном происхождении и на карачках ползти в сторону туалета и совсем уж не культурно там проблеваться. Ненадолго отпустило и полоса вроде даже перестала касаться такой черной. Ровно до того момента, как Исин плюхнулся на задницу и взвыл. С поднятие на ноги для осмотра себя в зеркале пришел и третий всадник – «блять_застрелите_меня_как_же_все_болит». Отражение в зеркале заставило Исина задуматься о карьере «тумблер герл». С таким космосом из засосов и синяков ему никакие фильтры не нужны, надо только прикрепить цитату про «наказание от папочки». И не спрашивайте, откуда он все это знает. В теории вода приносит облегчение и типа смывает трудности дня, но не в этот раз. Под струями воды к парню пришло «осознание» ака четвертый всадник. Проблем с памятью у него все еще не было, поэтому приходящие флешбеки с легкостью перебивали ощущения от всего предыдущего. И первый же заставляет схватиться за голову: вот он накатывает «для храбрости», потом кивает кому-то в зале и забирается на место милой танцовщицы и как в далекие двадцать начинает извиваться под биты. После первого пробного кто-то передал ему шот и проорал «ты ничего так, это за счет заведения». Во втором «заходе» Исин больше внимания уделяет уже бедрам и всем сопутствующим движениям. В это время в своей голове Исин ставит напротив своего имени значок равно и дописывает «проститутка». Хотя он же китаец, зачеркиваем проститутка и дописываем «валютная проститутка». Все эти вычисления происходили в голове, пока он трахал пол. Публика в восторге и его снимают со стойки и передают по рукам и все мысли из головы просто вылетают. Второй флешбек заставляет Исина закашляться. Он начинается в том месте, когда одна пара ручонок выхватывает его из «потока» и прижимает к своему обладателю. Они не уходят из толпы, потому что она заставляет их прижиматься друг к другу сильнее. Хозяин рук не опускается до банального облапывания. Он берет ладошки Исина в свои и уже ими мягко проводит по интересующем его местам. Мягкое дуновение в шею и Чжан почти валиться на…Чунмёна. Господи, ну и срать вообще. Чунмён так Чунмён. С приходом третьего парень мучительно краснеет, потому что «не дай боже мама увидела бы, кошмар-то какой». Во-первых, он начал откровенно приставать домогаться парня еще в машине. Если бы они ехали на такси хрен бы с ним, но Ким же мажор. Мысль о красивой смерти в белом мерсе тогда вообще в голову походу не приходила. Подъехали они, естественно, к частному дому. Память не жалея бедный организм подкидывала «вкусных» подробностей, от которых опять вспомнилось уравнение «Исин=валютная проститутка». Денег ему никто не предлагал, но вроде в перерывах между он слышал от Чунмёна предложения стать его постоянным партнером и еще что-то о его умениях. Собственно говоря, именно из-за этих предложений Исин сейчас и сидит в аэропорту. Но при словах о нравственности и вообще «со своим студентом, да как же так», Чжан посылает откровенно нахуй. И желательно, если в указанном направлении проследуют походкой от бедра, все-таки парень эстет. Все намного банальнее и вроде проще, и нет: Исину хочется любви. Не свиданий под звездами (а потом неделю с жесточайшей болью в горле), не долгих прогулок под ручку (от которых спину ломит нещадно) и не романтических ужинов при свечах (полтора часа на уборку, два часа на готовку и про внешний вид не забыть, чтобы потом скучно подрыгать под одеялом и заснуть). Нет. Когда ты приходишь уставший, тебе говорят: «да хуйня это все, ты зе бест, а на остальных положить», - да. С утра видеть заспанную рожу и слышать от нее: « ну ты и стремный конечно, мы с тобой прям пара квазимод», - да! Сделать кривое селфи с полнейшим шухером на голове и перемазанными лицами и услышать: «фотограф ты от бога конечно, пойдем, распечатаем?», - ДА. Вот так, вроде бы все просто, но ничерта подобного. «Начинается посадка на рейс № #### Сеул-Пекин. Пожалуйста, пройдите к выходу № 10». Исин встал и попытался размять затекшую спину. Проходя мимо мусорки парень остановился, рука нерешительно замерла над ней. И разжалась. Маленькие разноцветные бумажки полетели вниз и на душе как-то даже полегчало. Чжан развернулся и бодрым шагом пошел к выходу… …номер десять. Его место у окна, не хотелось бы потом протискиваться через чьи-то ноги. *** Огромное зеленое поле. Летают бабочки. И радостно орет Минсок. Ему так хорошо, что хочется именно орать во весь голос, возможно даже матом. Все проблемы ушли куда-то очень далеко. Лениво и классно. Что-то очень мягко и осторожно коснулось щиколотки. Поворачивать голову не хотелось, поэтому он лишь скосил глаза. Маленькая симпатишная анимешная хуяшка. Милая как кот, только хуяшка. Слегка охренев от таких поворотов, Минсок все же взял хуяшку в руки. Она мило покраснела. Послышался писк справа, и Мин увидел хуяшку побольше, которая тоже хотела к нему на ручки. Только он протянул к ней свою ладошку, как на коленки к нему приземлилась ещё одна хуяшка. Не хуяшка, хуище. В руку такая дубинка не помещалась, и вообще не слабо так пугала размерами. Раздался гром, и с неба, с раздражающим писком, начали падать генеталии. Один особо крупный экземпляр, с воплями "Сонсенним", летел прямо в рожу к Киму. Подобный бред снился Минсоку только в двух случаях: когда он пьян, и когда он очень пьян. Не в смысле, что Киму всегда снились члены большие и маленькие. Отборная наркомания приходила довольно часто, поэтому он уже привык. И не надо тут всяких Зигмундов вспоминать, речь вообще не об этом. Но вот что странно, со дня рождения прошло дня два, а после и повода особого не было. Мысль сходить-таки к психологу надо записать в ежедневник. Естественно выспаться с такими снами невозможно, поэтому сейчас Ким стоял с каменной рожей и стаканчиком кофе в руке у огромного автобуса и с садистским наслаждением наблюдал, как по гравию пытаются идти студентки на шпильках. Удивительно, но им удается сохранить на лице высокомерное выражение. Рядом с Минсоком стоит спит Чонин. Он поднял его рано утром и безо всяких объяснений запихнул в душ. Потом наспех что-то съел, оделся, вышел. На этом вся его активность закончилась и он опять заснул. Минсок привык к Чонину. Хотя даже недели еще не прошло. Может вся соль в особой уютности, или умении готовить – трудно разобраться сразу. Из-за угла вынырнул до омерзения бодрый Чондэ с коробкой пончиков в руках. По правилам приличия надо было бы поздороваться, но Минсок просто кивнул. Утро добрым для него бывает очень и очень редко. Его отношения с утром больше похожи на встречи с бывшей женой: утро сияет и говорит в лицо «я лучше чем ты», а Минсок просто смотрит на часы и лицо постепенно сереет. Другое дело ночь. Ночью-вечером всегда происходит все самое интересное приятное и душевное. -Странно ехать на источники без хозяина самого источника. Куда пропало мое солнышко Исин? -Они с Кёнсу на равных паях владеют этими источниками. Другое дело, что оформлял и поднимал все дело Исин в одиночку, но вроде как они разрешили все полюбовно. Он написал мне вчера, что пока побудет в Китае. Обещал вернуться к фестивалю. Неужели не терпится показать снимки с вечеринки, Чондэ-я? Ким-средний растолкал Ким-младшего и вручил ему пончик. Их взаимоотношения сложились намного лучше и быстрее, чем у Чонина с Тао. Без понятия какую магию применил Нин, но Ким обещал сделать ему документы и накинуть пару лет к возрасту. Ким Чондэ сам что-то пообещал сделать кому-то за просто так. Это просто фантастика. -Фотографии я всегда показать успею. Вчера звонил Тао, сказал, что срочно улетает на родину, и постарается вернуться к фесту. Не знаешь, зачем он вдруг сорвался? Он же вроде как ближайшие лет пять туда не собирался. -Если тебе нужна история со всеми подробностями-спроси у него самого. Я могу только догадываться. Ты смотри, какой горячий парень и явно по твою душу. -Посмотри чуть левее, хотя нет, лучше не надо. Я боюсь, ты сгоришь под этим яростным взглядом. Даже не знаю, кого пытается сжечь: тебя или спящего на тебе Чонина. Потенциальный версус бывший. Оставишь мне место в первом ряду? -Я тебе с легкостью оформлю виайпи приглашение на другое мероприятие, в твою честь. Тебе точно понравиться: цветы, музыка, все в черном. Снимай Кима с моего плеча и загружай в автобус. «Обращаясь к толпе» -Все в сборе? Отвечать вместе не обязательно. Староста, списки мне сюда. -Профессор Ким, а где Чжан-сонсенним? Парень выглядел потрепанным, лицо слегка помятое. Неужели Ким Чунмён перживает? Хотя я охотнее поверю, что он не доволен: из его постели сбежали раньше, чем он это запланировал. -По срочным делам уехал. Еще вопросы есть? -Куда мы едем? -На источники в Кёнсан-намдо. Количество вопросов закончилось. Все заходим в автобус, ехать около четырех часов. Шуметь не рекомендую - в противном случае пойдете пешком. Сгрузив свою тушку рядом с Чонином, Минсок закрыл глаза предпочитая сделать вид, что он совершенно не чувствует раздражение одного студента из Китая, сидящего сзади него. Ким Минсок дохера взрослый и солидный человек, чтобы обращать внимание на недовольство каких-то там студентов. …А зря~