It's over.

Шел дождь. Он не прекращался вот уже пять часов, но это не делало его унылым. Напротив, сплошной дождевой поток добавлял городу красоты, ностальгического оттенка и меланхолии. Я задернул тюль и вернулся в уютное кресло. Вновь взял в руки письмо, пришедшее сегодня утром, содержание которого знал почти наизусть. Чтобы не утомлять вас витиеватыми фразами, которыми оно пестрило, скажу всего три слова: Он не вернется. Как видите, я не сказал – «он не вернется на этой неделе» или «он не вернется в этом месяце». Просто не приедет. Никогда. Я дотронулся до фарфоровой чашки, она была холодна, а значит, и напиток давно остыл. Должно быть, также как остыли чувства того, кого я жду. Правильнее сказать - ждал. Никогда не верьте словам – все будет хорошо. Они были последними, которые он сказал, глядя мне в глаза, усаживаясь в такси. Я, конечно, знаю, все хорошее когда-нибудь заканчивается. Равно как и плохое. Всему свой срок и, в конце концов, остается только воспоминание, подернутое дымкой прошлого. Но понимать, не значит принимать. Я отчаянно сопротивлялся осознанию того, что слова – это просто слова, а суть – то, что я почувствовал, глядя, как желтое авто скрывается в тумане. Трудно сказать себе: я больше не нужен. Ведь он пожалел меня, не заявив об этом напрямую. Что я несу? Жалостью его поведение можно назвать с натяжкой, тем не менее… Если чужому человеку меня жаль, безусловно, себя я жалею еще больше, чем он меня. Защищаю, холю и лелею. Вот поэтому, на самом деле, я до сих пор не знаю, что остался один. Я видел письмо, я видел его глаза, я видел ситуацию, но все это не пробило мой кокон, в котором я спрятался от боли. И сейчас я понимаю – необходимо его вскрыть, перетерпеть и вскоре отпустит. Всегда отпускает. Как же иначе? И от этого тоже грустно. Да, мне необходимы эмоции, пусть отрицательные, но Боже, я хочу чувствовать! Я хочу быть частью того, что творится с моей жизнью. Ведь она в руинах, а я словно случайный прохожий или зевака на пожаре, разинув рот, смотрю, не веря глазам, думая про себя: хреново, наверное, парню. Не повезло, однако. Да, черт подери, это так. Виноват ли я сам? А как вы думаете? А у меня было все. Я должен был стать тем, кем мечтают быть многие. Солист популярной группы, прибыль которой исчисляется бесконечными нулями после натуральных чисел. Почему я говорю в прошедшем времени? Не стал. Я отказался, я впервые в жизни принял взрослое решение, сам встал у руля своей судьбы и мой прекрасный корабль вышел в океан, оставив позади знакомое, но приевшееся море. Глупец? Но позвольте, за меня с момента X-Factor’a думали другие, мне не нужно было ходить к гадалке, чтобы узнать свое будущее, оно было предначертано лучшими «астрологами» в мире – нашими менеджерами. Девушка, на которой я женюсь, место, куда я поеду завтра, люди, с которыми я буду общаться, манеры, которым я буду обучен, статус, который я приобрету. И мне это нравилось, я думал, что нравилось. Ведь я не знал, что может быть иначе, что за пределами стеклянного шара есть целый мир. Мир, о котором я понятия не имел до двадцати двух лет. Мой шар был оснащен самыми красивыми девушками, дорогой одеждой, верными друзьями, выбранными менеджментом, соответствующим моему положению в обществе, шумными вечеринками, куда простым смертным путь был заказан и, конечно, магией, которая исполняла все мои желания. Магией, как вы могли догадаться, были деньги. И это был обычный прием, на котором произошла обычная ссора с продюсером. Да, мы дети славы такие капризные, с нами лучше не связываться. Я вышел подышать свежим воздухом и сам не заметил, как такси унесло меня на другой конец города. Я очутился посреди незнакомого района, на улице, название которой ни о чем мне не говорило, и это было… так здорово! Пошел снег, в Нью-Йорке редко идет снег, тем более скоро Рождество, а погода щепетильно подходит к этому вопросу, лишая жителей мегаполиса радости. Но снег падал, а я улыбался. Еще не сделав ни шагу с того места, на котором вышел из такси, просто поднял раскрытые ладони к небу и ловил снежинки. За этим занятием меня застал он. Лиам. Такое волевое имя для столь юного парня – Лиам. Но ему это имя подходило, ведь этот парень одним махом разрушил иллюзию сказки, строго сказав: Ты же сейчас простудишься! Немедленно прекрати! Да, я ушел с приема без пальто, в костюме и на улице было прохладно для такого наряда. Но мне было все равно. Я, прищурившись, посмотрел на парня и понял, что мной опять собираются командовать. Как же я устал от подобного тона, указаний и прочего. - Будь так добр, – улыбнулся я и, сделав паузу, добавил. – Отвяжись, а? Негодование, захлестнувшее Лиама, было сродни цунами, он не мог вдохнуть и замер, приоткрыв рот, сверля меня взглядом. Знаете, мне понравилось хамить, раньше было нельзя, а теперь можно. И я решил не останавливаться на достигнутом. - Что с лицом? – спросил я. – Не надо было ко мне лезть. - Ты в своем уме? – парень смеялся, а я не верил своим глазам – смех? Что смешного? И словно, услышав мои мысли, он сказал. – Уму не постижимо, такой забавный и глупый. Пойдем со мной, тут за углом есть отличная кофейня, где нам принесут теплые пледы и отличную арабику. Поморгав, чтобы снег на моих ресницах растаял, я покорно побрел за ним, по пути он весело щебетал, рассказывая о том, как все были в шоке, когда он отправился следом за мной. Поначалу мне казалось, мы с ним одного поля ягоды, но чем больше я слушал, тем больше убеждался, что был не прав. Лиам так и остался тем скромным парнем, будто не был завсегдатаем светских вечеринок, мечтал стать бэтмэном, посещал Disneyland при любом удобном случае, у него жила дома собака, вернее на съемной квартире, где он остановился в Нью-Йорке. Лиам был родом из небольшого городка на севере-западе Англии, это чувствовалось. Да, ему не хватало воспитания истинной «звезды сцены», да, он был слишком непосредственен и игнорировал мое недоумение, но вот, что интересно (и это главное!), я следовал за ним и даже не думал повернуть назад. Его бесцельная болтовня радовала мой слух, уставший от бесконечных сплетен, и заученных фраз, его искренняя улыбка была в сто раз лучше вежливых полуулыбок гостей приема, с которого я сбежал, а его простые манеры были такими стильными… я был очарован. Кофейня оказалось чудесной, я никогда здесь не был, что не удивительно, я вообще никогда не был в этой части города. Освещение позволило мне еще лучше разглядеть знакомого Лиама. У него была короткая стрижка и темные глаза, идеальное сочетание, я видел такие лица, глядя на билборды модных домов во многих столицах мира. Лиам… я знал его так долго, но ничего не знал о нем настоящем и почти ничего не рассказывал о себе. Тем не менее, обо мне красноречиво говорила стильная прическа, перстень с бриллиантами и часы от Cartier. Было жутко неловко, сам не знаю почему, впервые крутость моего образа смущала меня. Мы провели вместе два с половиной часа, и он засобирался домой, необходимо было выгулять собаку. Я посадил его в такси и во время спохватился, спросив новый номер телефона. Он рассмеялся своим мелодичным смехом и ответил. - Ты меня почти расстроил, думал: уже не спросишь – и продиктовал заветные цифры. Какой же он был милый! И какими же злым был наш дорогой менеджмент, узнав, что я уже больше месяца вожу их за нос, не встречаясь со «своей» девушкой, идеальной кандидаткой, обладательницей шикарного голоса , коллегой по сцене… список характеристик, приписываемых Перри, можно было продолжать и продолжать. Да плевать я хотел. Пока мне не выдвинули ультиматум, к сожалению, Перри была со мной, и ей пришлось выслушать весь этот бред, который закончился гневной фразой. - Выбирай! Либо ты лишаешься пары миллионов из-за отступных, либо продолжаешь встречаться с ней! И учти, останешься в немилости фанатов со всего света! И я, собственно, остался. Без поддержки многих фанатов. Впервые в жизни меня освистывали на выступлениях, считали изменщиком. Я подорвал имидж группы, но все это было так заоблачно и неважно. Со мной был Лиам. Мы вместе сняли жилье немного больше его прежней квартиры. Он винил себя в том, что мне пришлось терпеть нападки СМИ и фанатов из-за него. Глупости! Я хотел этого! Немыслимо! Потом я понял, что это было не чувство вины, это была горечь от того, что он никогда не пошел бы на такое ради меня. Мой парень грезил о настоящей любви, искал девушку, но тщетно. И он мрачнел день ото дня, апогея это состояние достигло в день смерти Локи, его аляскинскинского кли кая, который попал под колеса какой-то тачки. Эта собака действительно значила для Лиама много, она была ему надежным другом в первые дни после расставания с его первой любовью Даниэль. Депрессия затягивалась. А потом все прошло. Резко. Он улыбался и был такой как раньше, я ликовал. И зря. Это наркотики… они помогали ему, не я. У нас были деньги на лучшие реабилитационные центры, но самое страшное, он не хотел лечиться. Мне было страшно, я не знал, что делать и как ему помочь. Он мог не приходить домой несколько дней, а потом просил прощения, сердце сжималось от жалости. Казалось бы, что такого, ну собака и собака. А ведь дело было не в псине. Дело было в том, что его мечта никак не хотела сбываться, а меня ему было мало. Нашелся кто-то красноречивый, кто надоумил моего взрослого не по годам, серьезного Лиама искать утешения в наркоте. Я не понимал – как?! И ведь он вылечился… черт, я клянусь! Сам. Нет, не ради нас. Ради девушки, которая олицетворяла все мечты парня. Стоит ли говорить, что она и была хозяйкой автомобиля похоронившего под своими колесами его любимую собаку? Но, видимо, пора было открыть глаза на систему ценности моего любимого. Почему я не уходил? Не знаю, ведь мне все время казалось, что еще один день и жизнь вернется в свою колею. Мы будем гулять по паркам, ходить в кино и играть в настольный футбол, готовить вместе ужин, возьмем щенка. Я так быстро втянулся в его простоту и не заметил, что его она тяготила. Он хотел быть как я! Ему нужно признание и более того – всемирная слава. Он возвращался еще несколько раз ко мне и вновь уходил. Я сумасшедший, но мне верилось в лучшее, и я принимал его обратно. И пока он был со мной, моя мечта имела право жить, но теперь Лиам не просто ушел. Он сделал предложение Софии, похитительнице его сердца. Ей удалось завоевать его целиком и без остатка, чего не удалось мне. Он женится через месяц. А значит, моим надеждам надлежит сдохнуть, задохнувшись в вакууме безнадежности. Я понял одно. Все люди одинаковы, богатые они или бедные, успешные или неудачники, они все умеют врать, причинять боль, использовать других. И я такой, пожалуй, просто не бывает в одной игре двух ведущих, на этот раз пользуются мной. А в другой раз я бы сделал это сам. Наверное… Возможно, Лиаму обломают крылья, и он прибежит ко мне залечивать раны. Хотя раньше он никогда не говорил – никогда… От этого как-то странно на душе, ощущение поставленной точки, выжженной прямо на сердце. Но если вдруг… если он передумает, боюсь, я поступлю очень подло, я закрою все тылы. Когда он наберет наш домашний номер, ему никто не ответит, если он вернется и нажмет кнопку звонка, ему никто не откроет, если он спросит у общих знакомых, где я – они пожмут плечами. Я взял в руки мобильный, повертев его в руках, сделал глубокий вдох и набрал цифры, комбинацию которых помнил наизусть, но которой пользовался все реже и реже. - Зейн? – голос дрогнул. - Мама? Я хочу вернуться домой. Все кончено.