Сердце Брайана Кинни

Джастин Тейлор, мурлыча под нос незамысловатый мотивчик, занимался приготовлением кофе, одновременно думая о неком совершенном члене, совсем недавно доставлявшем ему безмерное удовольствие своими поступательными движениями. В груди сладко ныло от нежности и абсолютного счастья. Наконец он снова, здесь, в лофте, там, где всегда хотел. А всего в нескольких шагах, в пределах видимости и досягаемости - божественное тело самого прекрасного мужчины на свете, достаточно протянуть руку. И это стоило всего, что Тейлору пришлось пережить за эти два года на пути к успеху и… этому возвращению. Впереди только вдохновляющие перспективы и заманчивые возможности… Из эйфории успешного и многообещающего художника вывел любимый голос, и вовсе не в положительном, жизнеутверждающем смысле. — И какого хрена это значит? — прорычал почти над его ухом Брайан Кинни. От неожиданности Джастин подскочил на месте, но собрал волю в кулак и сдержанно и тихо спросил: — Что не так? — Вот что! — зашипел Кинни, протягивая Тейлору на раскрытой ладони пистолет — предмет своего возмущения. — Я надеялся, в твоей голове завелось хоть немного мозгов! Видно, напрасно! Джастин нервно передернул плечами и вернулся к приготовлению кофе. Когда у Брайана появлялось такое выражение лица, блондину становилось неуютно. Каждый раз, когда в зеленовато-карих глазах его партнера вспыхивали искры гнева или просто раздражения, блондин совершенно иррационально сжимался. Но теперь, закаленный не только пятью годами общества главного сукиного сына Питтсбурга, но и двумя непростыми годами выживания в Большом Яблоке, Джастин решил ни словом и ни жестом не показать, насколько ему не по себе. — Не вижу повода для крика, — спокойно заметил Тейлор, выключая кофеварку. — Я и забыл об нем. Успокойся. — Успокоиться?! Успокоиться?! — шипел Кинни, почти прожигая взглядом дырку в блондине, — не ты ли, засранец мелкий, обещал, что будешь думать головой, а не задницей? И где твои обещания? Брайан просто кипел. Аристократические ноздри подрагивали, длинные пальцы сжимались и разжимались, будто готовясь вцепится в шею блондина. Потемневшие от возмущения глаза хищно сверкали из-под нахмуренных бровей. Нервно сглотнув, Джастин разлил ароматный кофе по чашкам и протянул одну Брайану. Но тот резким взмахом руки отправил ни в чем не повинный сосуд в полет по лофту. Горячая жидкость расплескалась, окатив жаром руку не успевшего отскочить в сторону Тейлора. Он дернулся и зашипел от неожиданности. — Черт! — Брайан тут же оказался рядом. — Больно? — Он схватил кисть Джастина и стал осторожно осматривать порозовевшую кожу. — Прости, я… — Брайан! — перебил его молодой человек. — Все нормально! И перестань изображать ебаную наседку! Я достаточно большой мальчик, чтобы самому отвечать за свои поступки. Кинни фыркнул: — Очень большой! Такой большой и такой умный, что я просто до охуения счастлив, что твоя голова, — он отвесил партнеру подзатыльник, — еще на месте, а не валяется в ближайшей канаве. — Боже, Брайан, это просто незаряженный пистолет, а не радиационная бомба! К тому же, я умею с ним обращаться. — Не хуя подобного ты умеешь! — снова взорвался Брайан. — То, что ты отлично умеешь, так это находить неприятности на свою задницу. А если твоя пятая точка оказывается в дерьме, то и моя, соответственно, там же. Поэтому послушай меня. Ты меня слушаешь? — Кинни встряхнул Тейлора, заставив того посмотреть себе в глаза. — Слушаешь? — Я тебя слушаю, — поморщился Джастин, чувствуя, как сильные пальцы впиваются ему в предплечья. — Ты сейчас же выбросишь это к чертям собачьим, — Брайан брезгливо кивнул в сторону отправленного на стол пистолета, — но прежде я хочу знать, каким образом, блядь, он вообще остался в твоих вещах!? Зеленовато-карий взгляд впился в лицо молодого художника, заставляя того нервничать. Одновременно где-то глубоко внутри Джастина вспыхнуло привычное чувство восхищения. Предательское возбуждение, совсем не уместное в данной ситуации, зажгло голубые озера глаз Тейлора внутренним светом. Ибо в гневе мистер Кинни был невероятно, невыносимо, непреодолимо прекрасен. Сколько бы времени не прошло, что бы ни пришлось им пережить – вместе и поврозь, Брайан Кинни всегда мог заставить Джастина Тейлора хотеть его. В любой ситуации, в любом месте, вопреки здравому смыслу и логике. Мимолетное, случайное прикосновение — и в голове блондина неотвратимо вспыхивало желание близости. Краем сознания Джастин помнил, как каких-то тридцать минут назад эти прекрасные руки касались его тела, совершенные губы описывали круги на его коже, доводя до исступления, заставляя умолять о большем… Но сейчас…Тейлор судорожно сглотнул. Светлые глаза встретились с темными. Кинни вскинул бровь, без слов поняв направление мыслей Джастина. Потом медленно опустил глаза, упершись взглядом в недвусмысленно натянутые спереди штаны партнера, как бы невзначай провел рукой по груди Джастина, цепляя соски, и снова взглянул тому в лицо. Тейлор бессознательно придвинулся ближе, стремясь к более тесному контакту, но Кинни покачал головой: — Не торопись, Солнышко, — сладко и тягуче произнес он, — вижу, ты отвлекся. Но мы не сдвинемся с места, пока ты не пообещаешь мне избавиться от этого дерма, — Брайан на мгновение перевел взгляд на пистолет. Джастин, положив руки на его плечи и пытаясь потереться стремительно набухающим членом о пах Брайана, лишь кивнул, снова потянувшись к желанным губам. Но Кинни быстро подался назад. — Не слышу ответа, — хрипло прошептал он. — Да! — выдохнул Джастин, прикрывая глаза. — Что «да»? — голос Брайана сочился медом. И ядом. — Все, что хочешь! — выдохнул художник, опуская руку к поясу его джинсов, но Брайан стремительно отвел ее в сторону, сжав узкую кисть в стальном захвате. — Я хочу, — процедил Кинни почти в губы партнеру, — чтобы ты перестал изображать из себя ебаного Джонни Крампа. Не дают покоя лавры героя? — Он почти касался носом щеки блондина. От горячего дыхания по светлой коже парня бежали мурашки. — Думаешь помочь поддержанию справедливости в этом мире? Или от твоего геройства на улицах славного Питтсбурга будет меньше гомофобов? Тейлор еле слышно застонал, слова партнера с трудом проникали в его сознание. Сексуальная энергия и раздражение, волнами исходившими от Брайана, вызывали единственное желание — уступить, отдаться и отдать, почувствовать жар губ, властность рук, бешеный напор напряженного тела. Все это напрочь вышибало из головы последние связные мысли. Секс с Брайаном дарил Джастину непередаваемые ощущения. Трогательная нежность, сладкая истома и одновременно примитивная животная страсть, когда горячий, мощный, выдающийся во всех отношениях, член словно танцует внутри, стараясь навеки оставить в нем свою печать. Когда яростные поцелуи до крови сминают губы, а неутомимый язык вычерчивает огненные дорожки на коже. Это было больше, чем экстаз, выше, чем любовь, сильнее любой доступной человеку эмоции. Джастин Тейлор на своем опыте знал, каково это — столкнуться со стихией, которая крушит все на своем пути. Ибо для него этой стихией был Брайан Кинни. Каждый раз, как первый. Каждое прикосновение, как извержение вулкана. Изнывая от желания, Тейлор осознавал — в том, что сейчас произойдет, не будет ни нежности, ни сладкой уступчивой истомы. Брайан настроен помучить его. Заплатить за то, что посмел ослушаться и оставить в лофте ненавистное оружие. Да, он действительно забыл о нем, как забыл о ночных рейдах, схватках на ринге и в жизни, о Хоббсе, умолявшем о прощении. Навсегда вычеркнул из памяти эти недели безумия... жизнь на грани... холодный металл в ладони… чувство собственного могущества в стремлении исправить то, что исправить невозможно. Да, тогда он доказал свою силу, но чуть не лишился большего, едва не став таким же, как Хоббс, совершивший преступление из ненависти и скудоумия… И среди всего этого — полный тревоги и заботы взгляд Брайана. Его желание помочь и безоговорочная готовность принять выбор самого Джастина. Кинни всегда был рядом, но никогда не посягал на его свободу. Просто наблюдал за наивными, но такими искренними и честными попытками Тейлора самоутвердится. Стоял и смотрел, одновременно держа руку в пределах досягаемости. Решение всегда было за Джастином — схватить протянутую ладонь, или позволить темным водам сомкнуться над своей головой. И за это Джастин его любил еще больше. Любил так, что в груди становилось тесно. Эта любовь жила своей жизнью, она просто была. Причиняя боль, или даря наслаждение, это чувство давно стало частью Джастина, как и сам Брайан, с его умом, сексуальностью, цинизмом, тщательно скрываемой чувствительностью, преданностью, способностью к искренней привязанности. Но теперь то Джастин Тейлор выучил Инструкцию по эксплуатации Брайана Кинни наизусть. Брайану было больше его не обмануть. Блондин протянул руку и кончиками пальцев коснулся слегка загорелой скулы: — Брайан, — прошептал он, — я забыл об этом. Честно. Что пистолет остался в моих вещах... Это давно перестало иметь для меня значения… Кинни вглядывался в лицо партнера, словно ища там подтверждение произнесенным словам. Несколько мгновений спустя, будто что-то прочтя в голубом взоре Тейлора, Брайан глубоко вздохнул и прикрыл глаза: — Блядь, Джастин, почему с тобой всегда, словно на ебаных «русских горках»? Стоит мне только подумать, что в твоей голове завелось серое вещество, ты тут же доказываешь, что она по-прежнему полна дерьма! Тейлор усмехнулся и погладил партнера по щеке: — Поэтому ты меня и любишь. Со мной не скучно. — А кто сказал, что я тебя люблю? — вскинул бровь Кинни. — Ты сам и сказал! — самодовольно оскалился Джастин. — Как раз перед тем, как попросить выйти за тебя! Брайан фыркнул и попытался отстраниться. — Я был не в себе! — заявил он. — Или обдолбан! Или то и другое одновременно! Джастин засмеялся, притянув слабо сопротивлявшегося Кинни для поцелуя: — Брайан, — шепнул он ему в губы, — ты такой… Брайан! — И что это должно означать? — Кинни, пряча улыбку, засунул язык за щеку. — Оскорбление или комплимент? — Ничего не должно! — хмыкнул Тейлор. — Это просто констатация факта. Ты — это ты! А больше мне ничего не нужно! Подняв глаза к потолку, Брайан в очередной раз мысленно махнул рукой на логику своего Солнышка и запустил пальцы в блондинистые пряди. — Я с тобой еще не закончил, но сейчас планы изменились, — шепнул он ему шею и осторожно накрыл рукой впечатляющую выпуклость в его штанах. — И это мне нравится! — проурчал Джастин, толкаясь в ладонь Брайана, — Приступим к их выполнению? Но неожиданно Брайан поднял руку и резко и сильно шлепнул блондина по манящей пятой точке, с удовольствием отметив визгливое девчоночье «Ой!», сорвавшееся с его губ. — Что за хуйня, Брайан?! — возмутился Джастин, хватаясь за травмированное седалище. — Это не хуйня, — нравоучительным тоном заявил Кинни, легко коснувшись губ Джастина, — это твоя задница, которая, к слову сказать, очень даже ничего! — Идиот! — И что навело тебя на такую мысль? — Ты ударил меня! — И? — Значит, ты идиот! — Никакой логики, Солнышко! Я шлепнул тебя потому, что ты маленький глупый пизденш! Был им в семнадцать и останешься в пятьдесят! Блядь, у меня даже глаз стал дергаться от переживаний! — Это старческое, Брайан, — осклабился блондин, снова приходя в хорошее расположение духа, — и я тут совершенно не при чем! Неврологические проблемы — первый признак надвигающейся немощи! Точно тебе говорю! — И добавил, предусмотрительно сделав шаг назад: — У моей бабушки перед смертью тоже так было… Продолжая смеяться, Джастин отступил на заранее подготовленные позиции — в сторону спальни. С возмущенным, но заинтересованным видом, Кинни последовал за ним. Остановившись на ступеньках, Тейлор вдруг обернулся и смущенно произнес: — Ладно, прости, Брай! Это была неудачная шутка… — Не останавливайся, — тоном, в котором звучала неотвратимость наказания, перебил его Кинни, — ты двигаешься в правильном направлении! Джастин вскинул бровь и продолжил осторожно пятиться назад, пока не коснулся ногами кровати. Дальше отступать было некуда. Блеск в глазах Брайана не оставлял сомнений в решительности его намерений. — Брайан! — тихо выдохнул Джастин, облизывая губы. И вдруг, метнувшись вперед, повис на шее любовника, лихорадочно целуя его всюду, куда мог дотянуться. На мгновение Кинни опешил, но затем его руки сами сомкнулись на талии блондина. Их губы встретились, страстные вздохи наполнили лофт. Кровать прогнулась под тяжестью тел. — Я люблю тебя, Брайан… — почти простонал Джастин в момент наивысшего наслаждения, — я так люблю тебя… И эти слова, вырвавшиеся из самой глубины его сердца, запустили сокрушительный оргазм Кинни. С громким стоном он последний раз погрузился в желанное тело и замер, чувствуя, как их окатывают волны фантастических ощущений. Когда дыхание выровнялось, Брайан потянулся за привычной сигаретой. Щелкнула зажигалка, над кроватью поплыл сизый дымок и аромат дорогого табака. Тишину разорвал хриплый голос Кинни. — Не знаю, стоит ли об этом говорить… — неторопливо, будто размышляя вслух, начал он, — но ты слишком дорог мне, чтобы я мог жить как раньше… спокойно. Я больше не хочу терять тебя. Не хочу переживать твою смерть, воскрешение или уход. Не хочу задавать себе миллион ненужных вопросов. Мне просто надо знать, что ты не наделал глупостей. Что ты в безопасности. — Брайан повернулся лицом к переставшему дышать Джастину: — Я люблю тебя, пизденыш. Люблю так, что иногда мне страшно и тошно одновременно. И… — судя по тону, Брайан хотел сказать что-то резкое, но в последнюю секунду передумал и лишь выдохнул: — я скучал… Тейлор не мог отвести глаз от партнера. Стены рухнули. Перед ним был настоящий Брайан Кинни, многие годы прятавшийся под личиной Жеребца Либерти Авеню, пофигиста и хищника. И сердце этого умного и талантливого, жесткого и недоверчивого, ранимого и преданного человека принадлежало ему. Сглотнув ком в горле, Джастин осторожно коснулся раскрытой ладонью груди любовника, где под кожей билось его сердце. Еле слышный шепот скользнул по бронзовой коже: — Я тоже… Рваный вздох и крепкое объятие показали Джастину, что он услышан. В семнадцать лет юный и наивный Джастин Тейлор решил завоевать неприступное сердце Брайана Кинни. Тот, как мог, избегал этого, но, в конце концов, вынужден был смириться с тем, что мальчишка отвоевал себе в нем место. В девятнадцать Джастин Тейлор, неопытный максималист и романтик, предпочтя пустые слова и ложные обещания, швырнул это сердце в лицо своему недавнему богу, оставив Брайана незаметно для окружающих собирать его осколки. В двадцать Тейлор помог Кинни залечить нанесенные его сердцу раны и стал самым верным его стражем. И больше никогда не просил обнажить его прилюдно. В двадцать два Джастин Тейлор уехал и забрал сердце Брайана Кинни с собой, клятвенно обещая хранить его как зеницу ока. В двадцать пять он вернулся, предъявив партнеру его сердце в целости и сохранности. Благодаря Джастину оно научилось надеяться и прощать, любить и верить, и не бояться показывать это. И сейчас, в золотой полутьме лофта, Джастин Тейлор поклялся себе, что это только начало. Отныне его самой главной работой, долгом и почетной обязанностью станет безопасность. Безопасность сердца Брайана Кинни. — Я люблю тебя! — снова шепнул блондин, прислушиваясь к равномерному биению около уха. — И ты стоишь того, чтобы за тебя сражаться! Рваное дыхание коснулось его волос. Тишина плотной завесой окружила спальню. Едва различимый звук на миг замер, а затем зазвучал отчетливее и громче. Это и было ответом. Брайан Кинни никогда не любил говорить о своих чувствах. За него это всегда делало его сердце.