Я сижу на гребаной огромной платформе и жду чуда. Все вокруг так и твердят о том, что вот-вот должно случиться что-то важное, но что именно - никто не говорит. Поэтому я сижу тут, как истинный придурок, и жду неизвестно чего, в то время как остальные разбрелись по мелким группам и о чем-то шепчутся. Мне это не интересно. Я просто хочу наконец увидеть обещанные гребаные чудеса и уйти куда-нибудь подальше от всех.
- НУ 1 СКОРО ВС3 БУД3Т?
- Уже 8т-8т.
- 4 Т3П3РЬ?
- Скоро.
- 4 С3ЙЧ4С?
- Да уже почти, х8тит спраши8ть!
Терези и Вриска начинают спорить о чем-то, и дальше я не слушаю, просто смотрю вниз, в бесконечную тьму. Три чертовых года прошло, но за это время ничего значимого так и не случилось. Зато сейчас как все ждут сами не зная чего - просто удивительно.
Толпа зашевелилась и зашумела. Я встал с платформы и посмотрел туда же, куда обернулись и начали тыкать пальцами остальные тролли и люди. К нам из далекого далека стремительно приближались две яркие точки. Сделав пару шагов вперед, я остановился рядом с Каркатом и спросил:
- Че там?
- Я ТЕБЕ ЧТО, СОКОЛ? ОТКУДА МНЕ ЗНАТЬ, ОНО ДАЛЕКО.
Каким же огромным было мое удивление, когда в одной из точек я узнал Джона. Живого, в голубой богоуровневой пижаме, с улыбкой от уха до уха. Не хотелось верить глазам, но до этого момента они ни разу меня не подводили. Неужели и правда он? От удивления я так и сел рядом с Вантасом, пялясь на старого друга. Если бы не очки, все могли бы налюбоваться моими глазами, похожими на огромные бело-красные блюдца.
- Заждались? - лыба Эгберта стала еще шире, обнажая выпирающие зубы. Так и светится счастьем.
- Здрасть. - махнула рукой прилетевшая с ним девушка, по идее, являющаяся молодой мамой Роуз.
Что тут началось... Каждый посчитал своим долгом подойти к прибывшим, облапать их, обнюхать, облизнуть, расспросить. Эгдерп сиял как лампочка в ночи, как ни в чем не бывало. Живой. Невредимый. Рядом со мной. Будто это не он три года назад взорвался вместе с собственной планетой, залитой нефтью.
- Эй, Деееейв? Дар речи потерял? - Джон выбрался из толпы и улыбался уже лично мне.
- ТЫ ВООБЩЕ ЗДОРОВАТЬСЯ СОБИРАЕШЬСЯ? - прошептал Каркат. - ВЕЧНО ЖЕ ХВАСТАЛСЯ, ЧТО ВЫ С НИМ ЛУЧШИЕ ДРУЗЬЯ.
- Сап. - единственное, что я смог выдать.
Но Эгдерпу и этого вполне хватило. Его лампочка счастья накалилась до предела и готова была лопнуть.
Сразу же после прибытия Джона и Рокси наконец начало происходить хоть что-то. В основном херня. Херня с планами действий, херня со спрайтами, херня с отдельными интересными личностями. Я успел облажаться, назвав Рокси "знойной мамкой". Роуз впала в истерику, увидев спрайта-себя. Вриска наконец свалила. Наконец разбудили Джейн. Джон успел пообщаться со всеми на платформе раза по два-три, казалось, что прошло дня два, не меньше. Но вообще-то, я не особо обращал внимания на происходящее, потому точно сказать не мог.
Потому что, гогподи, что? Разве не этот парень, подающий большие надежды, помер три года назад, скоропостижно помер, повергнув тебя в огромнейший шок, Страйдер? Не из-за него ли ты проводил дни на метеоре в одиночестве, всецело отдаваясь идиотским размышлениям? И именно этот парень стоит сейчас перед тобой, что-то тебе рассказывая. Не его призрак, не обреченная версия, а самый настоящий Джон, мать его, Эгберт. И все усердно делают вид, будто ничего не было, что порядком выводит меня из себя.
- Дейв, ты выглядишь каким-то кислым, - Эгдерп плюхается на пол рядом со мной. Все опять разбрелись кто куда, и конкретно в этих паре квадратных метров мы остались одни. - Ты в порядке?
- Все путем.
- Да не ври, я же вижу. Что не так? Ты что, совсем не рад, что я все-таки вернулся?
- Наоборот, очень рад.
- Но ты почти не говоришь со мной, - парень выглядит обиженным. - Даже злым. Будто за время полета на метеорите с троллями ты меня возненавидел или...
- Возненавидел? Серьезно? - тут уже я не выдерживаю и с раздражением поворачиваюсь к нему. - Послушай, Джон, когда я еще на метеоре узнал от джейд, что ты взорвался вместе со своей гребаной планетой, то готов был разрыдаться, пусть это совсем не иронично. Мы ни разу не виделись в реале, и я мечтал, что наша встреча наконец-то произойдет, но тут я узнаю... Что тебя больше нет. И что ждать мне тоже больше нечего. Ты понимаешь, тогда кто-то будто вырвал кусок моей души, потому что я привязался к тебе как веревка к колышку. Знаешь, я хотел отмотать время и все изменить, спасти тебя, переубедить, но Роуз со своими силами провидицы говорила: "Нет, нельзя, так и должно быть." Говорила, что все будет хорошо, но я не верил, я вообще перестал тогда верить во что-либо, - я не заметил, как мой голос стал слишком громким, и все обернулись в нашу сторону. - Ты не представляешь, какую радость я испытал, когда увидел тебя здесь, живым и здоровым! И это позволило мне тоже ощутить себя вновь живым, хотя казалось, что я умер вместе со своей душой, вместе со своими чувствами. Ты вновь говорил, смеялся, разговаривал со мной и с другими, как ни в чем не бывало, будто ничего и не случилось. Я был рад, я правда был рад тому, что с тобой все хорошо, и снова обрел надежду. Но теперь, когда ты здесь, вместе с нашими друзьями, ты общаешься с ними, улыбаешься им, а я хочу взять эти твои улыбки и разбить их об землю, растоптать, стереть, с твоего лица, потому что твоя улыбка не может принадлежать НИКОМУ, слышишь,
НИКОМУ кроме меня. Хоть это и эгоистично, я не могу, не хочу представлять тебя с кем-либо другим, понимая, что это неправильно... - я поднял очки на лоб и посмотрел прямо в глубокие синие глаза Эгберта. - Ты не понимаешь, как тяжело любить кого-то, кто может ненавидеть тебя за эту любовь. Поэтому, чел я такой молчаливый, поэтому сухо отвечаю на вопросы, грублю, ухожу в себя и о чем-то думаю. Я не могу ненавидеть тебя, чувствуя что-то подобное. Но пойми, я ничего не требую от тебя после того, как ты услышал все это, ничего от тебя не хочу, я просто хочу, чтобы ты был счастлив, со мной или с другими, чтобы ты был жив, чтобы с тобой никогда не случилось опять ничего похожего на тот взрыв.
Все разговоры вокруг утихли. Джон, застывший с выражением крайнего удивления на лице, смотрит на меня, а я на него. Кажется, смысл моей откровенной триады доходит до него слишком долго. Его щеки медленно покрываются краской, и он смущенно говорит:
- Если это одна из твоих ироничных шуток, Дейв, то знай, что она очень неудачная.
Еще пару минут назад мне захотелось бы врезать по его милому лицу после таких слов, но не сейчас. Сейчас вся моя злость куда-то улетучилась, оставляя лишь тоску, похожую на ту, под тяжестью которой я жил последние три года. Конечно же, Джон не понял. Для него было величайшим шоком, что его лучший друг не просто любит парней, а любит именно его. И сейчас он как обычно начнет оправдываться тем, что не гей, и что это все неправильно. Я лишь зря потратил время и воздух - если он тут есть - на этой чертовой платформе и привлек к нам всеобщее внимание.
Да будь что будет.
- Нет, Джон, - я печально качаю головой. - Это не шутки.
Эгберт краснеет еще больше и переводит взгляд на свои кеды, внезапно ставшие очень интересными, крутит в руках кончик своего капюшона. Забавный жест, но в данной ситуации вызывает у меня лишь тоску - он явно не знает, что ответить.
- Ну, знаешь, я тоже очень скучал, - наконец находит слова Джон (а искал он их достаточно долго). - И пока я скакал по все сессии, то как-то задумывался о подобном, и... - вздох. - Мне тоже было плохо без тебя, и я часто вспоминал наши переписки , и прочее... Когда я узнал, что линия времени, где мы наконец встретились, будет стерта, я
правда расстроился, но еще сильнее я расстроился, когда узнал, что ты будешь считать меня мертвым. Тогда мне показалось, эм, что я предал тебя в каком-то смысле. Почему-то я знал, что тебе моя смерть очень не понравился, ведь мы лучшие друзья. Но
такого я точно не ожидал услышать.
- Конечно, Джон, ты не должен...
- Если мы все-таки выживем, - Эгберт не дает мне договорить, прерывая взмахом руки. - В смысле, если выиграем этот чертовски сложный и опасный бой и вернемся целыми и невредимыми, я хотел бы провести следующие три года вместе с тобой, взамен тех утерянных трех лет. Три и больше.
Никогда я не смогу описать словами, какое облегчение испытал, услышав эту небольшую, но важную для меня речь Джона. После нее я снова обрел смысл борьбы, которую все мы ведем, смысл, который утерял три года назад.
- Конечно, Джон, - я снял очки, посмотрел на него и едва заметно улыбнулся. - Как хочешь.
****
Это было наше последнее Поле Битвы, и на нем мы либо победили бы, либо умерли.
К сожалению, произошло второе. Весь план Вриски полетел к чертям, и если разноглазого Джека мы еще одолели, то под давлением Лорда Инглиша и рыбьей сучки наша команда начала резко уменьшаться. Настолько резко, что оставалось лишь надеяться, что это просто очередная тупиковая линия времени.
Мы стоим перед Инглишем как на ладони, загнанные в угол, беспомощные и безнадежные, какими и боялись стать, и ситуацию не спасет уже даже чудо.
Зеленый череп Лорда коварно сверкает провалами глаз, и во всем его естестве чувствуется ликование от столь легкой победы.
В моей руке рука Джона, теплая, липкая, покрытая не то его, не то чужой кровью.
- Помнишь, раньше я говорил, что не гей, что никогда им не стану, и что это неправильно?
Я кивнул.
- Это было
реально глупо. Все-таки у любви пола не бывает, - он крепче сжал мою руку и нежно улыбнулся, как никогда прежде. - Почему-то я понял это лишь на смертном одре.
Улыбаюсь ему в ответ.
- Рад, что ты все-таки понял это. Вот только ни трех лет, ни хотя бы трех минут у нас уже нет.
- Да... Так что прости, Дейв.
Инглиш решил покончить с этой милой сценкой и запрокидывает голову, готовясь извергнуть на нас потоки сияющей смерти.
- И прощай.
За секунду до попадания в него луча, едва успев сказать эти слова, Джон начинает светиться изнутри и исчезать. Я свечусь и исчезаю вместе с ним, но неизвестно, от луча это или от каких-то его загадочных сил. Мир вокруг исчезает в белизне.
Вот юноша в своей комнате. Так уж вышло, что сегодня 13 Апреля, у него День Рождения...
