Симулятор реальности

— Дэдлок, — прогремел над базой голос, который в глубине искры страшится услышать любой десептикон-отступник. — Ты виновен в неподчинении приказу, мятеже, дезертирстве и переходе на сторону врага. Поскольку ты теперь носишь алый знак, думаю, ты не хочешь, чтобы из-за тебя погибли невиновные. Выходи сам — и автоботы в этот раз не пострадают. Дрифта на миг парализовало от ужаса. Они пришли. Они пришли за ним. Подспудно он ждал этого давно. Ещё когда падал к поверхности незнакомой планеты, сбежав от Турмойла, он знал, что однажды Десептиконское Подразделение Правосудия явится по его искру. Он ждал этого, когда пытался вырваться из Нью-Кристал-Сити, он ждал этого, когда носился одиночкой по всей галактике, выслеживая и уничтожая десептиконов, когда присягал алозначным, и ждал, когда служил в "Крушителях". Но они пришли именно сейчас, когда он почти забыл о них. Глянув, как ему казалось, коротко и вопросительно, на лежащего рядом Родимуса, мечник начал судорожно прокручивать варианты. Удрать? Отбиться? Вариант "сдаться" он не рассматривал никогда, не станет рассматривать и теперь. Родимус среагировал, как всегда, мгновенно, быстро перехватив только дёрнувшийся белый манипулятор. — Не делай глупостей! На сработавших автоматом подпрограммах ниндзя выкрутился из захвата и сам вцепился в плечевые накладки капитана, принимаясь его трясти, в этот клик плохо контролируя реальность. — Это ДПП, Родимус! Понимаешь? ДПП!!!! От них невозможно ни скрыться, ни отбиться! Он, наконец, заметил, что впадает в самую настоящую истерику и, скрипнув дентами, взял себя в манипуляторы, отпустив гонщика и заметавшись кругами по кварте. Синие окуляры второго Лидера алозначных опасно сузились. — Как твой командир я приказываю тебе оставаться в отсеке. "Автоботы в этот раз не пострадают", — передразнил он Тарна. — Можно подумать, автоботы когда-то от них страдали! Неслыханная дерзость являться вот так — без приглашения — и ещё свои условия ставить! — Родимус, конечно, иронизировал, но уж очень зло и правдоподобно. — И прекрати уже делать из этого трагедию! По крайней мере, ты не один на один с этими фиглярами. Большое геройство загонять компанией отщепенцев-одиночек, а потом выкручивать из них внутренности. Пусть попробуют бросить вызов тем, кто по одному не ходит и ответить может на равных. — Сидеть, говоришь, в отсеке? — зашипел Дрифт. — Ну уж нет, драться — так вместе! С этими словами он воинственно выщелкнул из ножен мечи и тут же вогнал их обратно. На это Родимус только обречённо провентилировал. — Ладно, хочешь драться, будет тебе драка. А пока успокойся. И иди-ка сюда, — он похлопал по платформе рядом с собою. — В таком состоянии я тебя даже отработку слить не выпущу. Имей в виду, будешь упрямиться, дам приказ об аресте и засажу тебя в камеру, обвешав блокираторами. Я знаю, что такое ДПП. Как и то, что раньше они никогда не предупреждали о своём прибытии. А просто приходили и брали. К чему такое изменение выработанной программы? Но то ли Родимус забыл, за что Дрифта, тогда ещё Дэдлока, объявили изгоем, то ли невнимательно слушал Тарна, услужливо перечислившего обвинения в хронологическом порядке — но с подчинением приказам у белошлемного всегда было не очень, и смена знака кардинальным образом ничего так и не изменила. Однако перспектива встречать ДПП, когда они всё-таки прорвутся — а они обязательно прорвутся! это предопределено, — будучи запертым в крошечном помещении, без оружия и по самые антенны в блокираторах, его совершенно не прельщала. — Я сказал, иди сюда! — в голосе Прайма проскользнули командные и угрожающие нотки, когда он понял, что мечник не спешит выполнять его просьбу. Деревянной походкой, словно ожидая подвоха от лучшего друга, Дрифт всё же приблизился к платформе, но сесть на неё так себя и не заставил. Родимус только поднял оптику к потолку, решив не акцентировать внимание на том, что его приказ выполнен наполовину. Тяжело провентилировав, огненно-золотой мех медленно поднялся. Так же медленно, почти текуче, молодой Прайм взял манипуляторы белоснежного трансформера в свои, осторожно обхватил сжатые кулаки Дрифта ладонями, медленно массируя, подключив лёгкую расслабляющую вибрацию. Он просто стоял напротив и смотрел в синие линзы, разминая сведённые судорогой пальцы, расправляя их. — Вот так, — наконец тихо сказал Родимус, почувствовав, что Дрифта начало хоть немного отпускать. — Так гораздо лучше. И отставить уже эту панику. Она тебе совершенно не идёт. Как я тебе уже сказал, ты не один. А пока ты не один, значит ты не проиграл. И в будущем, если у тебя когда-нибудь будут собственные спарки, ты сможешь им рассказать, что стал первым, кто смог дать ДПП отпор. Ультра Магнус экстренно собирает всех в главном отсеке. Остальные помогут... я помогу. Мы своих не бросаем. А ты больше чем просто свой, — это Прайм уже прошептал почти в белые губы, но так и не дотронулся до них, только обозначив свою близость. Мечник стоял, замерев под расслабляющими ладонями, и безумное напряжение потихоньку и правда отпускало его сочленения. — Хорошо, — также тихо проговорил он. — Я сделаю, как ты скажешь... капитан. Только пообещай мне одну вещь. Его синяя оптика ярко вспыхнула. При этом он заговорил с неожиданным жаром, яснее чего-либо показывающим, сколь близко пока к срыву нейросистемы он остаётся: — Не отдавай меня им живым! Если всё будет плохо... ты убьёшь меня сам, быстро — обещай мне это! Родимус положил ладонь на то место грудного отсека своего заместителя, под которым располагалась его камера искры. — Обещаю, — веско произнёс он, не отводя твёрдого взгляда. — А теперь соберись. Нас ждут остальные. Успокоенный мечник легко рванул в сторону общего отсека под акустические волны первых взрывов и треск обшивки, раздираемой ракетами. Магнус, как и говорил Прайм, стоял в середине командного центра, раздавая чёткие отрывистые команды разбегающимся по своим постам бойцам. Что ж, атака началась... *** База автоботов превратилась даже не в поле боя — в кромешный ад. Всё, что отмечало сознание Дрифта, это одна непрекращающаяся свалка чужих корпусов. Ниндзя, казалось, находился в нескольких местах одновременно: вот один его меч метко брошен в Тарна; вот другой срубает изоляторы с Каона; после яростной тенью пронестись по стене и Гелексу — всадив лезвие тому в шею; ловко извернувшись, взять из воздуха клинок, отскочивший от знака десептиконов, заменившего лидеру ДПП фейсплейт, одновременно отбивая Великим Мечом меткий выстрел... И, конечно, звуковое сопровождение этого безумия. Эпическим фоном всему этому был разносящийся над базой мелодичный, проникновенный голос Тарна, неспешным речитативом обращающегося теперь к автоботам. Он говорил о боли потерь, о предательстве, как нестерпимо бывает знать, что тот, за кого ты готов отдать свой актив, на самом деле просто самый обычный трус, и что предавший однажды предаст снова... А ещё этот спокойный голос уверенно перекрывал полные боли крики раненых, обещая немедленное прекращение огня, как только ему выдадут укрываемого отступника и дезертира. Дрифт уже чуть было не начал рассматривать малодушную мысль выйти и показательно броситься на собственный меч, чтобы остановить разворачивающуюся на его оптике трагедию, как увидел то, что могло спасти всех. Гигант Тезаурус находился как раз в одном шаге от... Мелькнула шальная мысль: а ведь вполне возможно! Только бы успеть... Мечник без малейшего колебания вызвал по закрытой связи Родимуса, одновременно пытаясь сдержать невольную дрожь от проблеска мелькнувшей надежды. План был простым как всё гениальное; Праймас давал шанс уничтожить всех ДПП разом. Клик спустя белый мех почувствовал, как его окутывают родные энергополя — командир был уже рядом. Его тёплые ладони привычно легли на плечи мечника, без слов обещая поддержку, столь необходимую ему сейчас и такую важную. Даже себе Дрифт не мог до конца признаться, что ужас перед Тарном и его командой неискореним, что он по-прежнему плещется у самой искры, грозя опрокинуть хрупкие бастионы самоконтроля. Слишком унизительно было осознавать, что всё это время удавалось держаться только на упрямстве. Упрямстве — и вере в обещание Родимуса не отдавать его ДПП. — Всё хорошо, — тут же прошептал ставший уже родным голос на самый аудиодатчик, а манипуляторы медленно скользнули по напряжённым сервоприводам белого меха вниз, сжимая запястья... и неожиданно выкручивая их в болевом захвате. Немало прошло времени, пока бывший десептикон научился доверять, пускать за спину, позволять касаться манипуляторов — но научился. Поэтому теперь, когда знакомое оглаживание внезапно сменилось захватом, он на миг растерялся. А потом стало слишком поздно. Оглушённый невероятным предательством, он словно со стороны наблюдал происходящее с ним, воспринимая всё как через стеклянную стену. Пользуясь моментом замешательства Дрифта, Родимус Прайм заломил сервоприводы экс-десептикона за спину и сноровисто нацепил на них блокираторы. Зафиксировав оторопевшего заместителя, гонщик стремительно переместил один из своих манипуляторов к белой шее и намертво впился жёсткими пальцами в незащищённые бронёй трубопроводы, а другим выбил из ослабевших пальцев верные мечнику клинки. Оплётка шлангов не выдержала давления и лопнула с глухим звуком; по белоснежной броне потекли тонкие струйки энергона. Миг оцепенения прошёл, но отчаянная попытка высвободиться из наручников внезапно провалилась: корпус, это совершенное оружие, которое никогда не подводило, отказал ему, охваченный внезапной слабостью. Белые пальцы только бессильно скользнули по сочленению замка. Дрифт горько усмехнулся: предан даже собою. — Тарн! — голос Родимуса поражал сокрушительной силой. И злостью. — Прекращай свою комедию. Тот, кого ты ищешь, — здесь! Мгновенно смолкла перестрелка. Автоботы отхлынули в стороны, словно прибрежные волны, освобождая дорогу командирам. — Ты... обещал убить... сам, — из последних сил воззвал мечник к тому, кому верил больше чем себе, со всей безысходностью и отчаянием понимая, что и в этом ему будет отказано. И всё же он шептал, унижаясь ещё больше, сам не зная, на что ещё надеется: — Пожалуйста... Не ослабляя жёсткого захвата плеча пленённого помощника, Родимус приблизил свой фейсплейт к лицевой Дрифта. Его голос был холоден и бесстрастен, а взгляд пуст, словно у безыскровой машины. — Ты нужен им живой. Такого и получат. В проёме входа автоботской базы появилась огромная мрачная фигура. Лидер алозначных встретился взглядом с красной оптикой Тарна и мощным пинком отправил к его ногам сверкающий Великий Меч, будто аванс. Предводитель ДПП несколько кликов с равнодушным интересом смотрел на холодно поблёскивающее лезвие, а затем медленно наступил на то, что стало для Дрифта в последнее время средоточием равновесия мира. И древний клинок, до сих пор удерживавший любой силы удар, с честью прикрывавший хозяина даже в самых безвыходных ситуациях, с жалобным звоном раскололся надвое. Сделка была подтверждена. Прайм мрачно оглядел окруживших их полукругом десептиконов. — Он ваш. Забирайте. Дрифт не мог поверить в реальность происходящего. Запредельный ужас затапливал сознание, некогда несгибаемый киберсамурай сейчас едва держался на ослабевших опорах. Приблизившись, Тарн неожиданно аккуратно приподнял фейсплейт отступника его же мечом, походя выдернутым из Хелекса. — Как насчёт небольшого одолжения с твоей стороны, а, Дэдлок? У моего друга есть для тебя подарок — прими его, прошу тебя. Танцующей походкой Вос начал движение к оцепеневшему пленнику. Снимая свою чудовищную маску-пародию с фейсплейта, безликий сикер просвистел с жутким древнекибертронским акцентом: — Моё лит-с-со! Дрифт дрожал, не в силах отвести взгляд от этой "лицевой", ощетинившейся к миру жуткими иглами, лезвиями, свёрлами и вовсе непонятными, но явно калечащими устройствами. Он отчаянно и совершенно молча забился, но Тарн с одной стороны и Родимус с другой держали крепко. Белый мех обречённо завыл... *** ...и едва активированная оптика обнаружила чужой фейсплейт в непосредственной близости. Враг был отброшен как можно дальше мощным ударом внезапно оказавшихся свободными манипуляторов. — Дрифт, Дрифт, это я! — голос Родимуса с трудом проходил сквозь шум в аудиорецепторах. Прайм привык к подобным подъёмам посреди подзарядного цикла, когда белый мех вдруг неожиданно начинал метаться по платформе в своих безобразных, полных липкого страха оффлайновых симуляциях. Правда, в последнее время подобные неприятные для них обоих моменты почти сошли на нет. Но сегодняшний раз был какой-то особенно глубокий: вопль мечника буквально подбросил Прайма, мгновенно выводя в онлайн. Отброшенный метким ударом, отмечая остекленевший взгляд своего друга, Родимус успел порадоваться, что привычка тащить с собою на платформу мечи осталась в прошлом. Поступи Дрифт иначе, сейчас он сам лежал бы здесь сереющим деактивом. Соблюдая всяческую осторожность, Родимус медленно приблизился к мечнику, взъерошенному и явно пока не до конца отдающему себе отчёт в том, где он и что с ним. Сдержав болезненное шипение — Дрифт всё-таки разбил ему левый окуляр — Родимус только улыбнулся. Собственные повреждения и боль были ничто по сравнению с тем, из чего он только что столь удачно вырвал белого меха, напряжённо сейчас мерцающего синими линзами в полной темноте отсека. — Всё в порядке, Дрифт. Мы у себя в кварте, всё хорошо... Опять кошмар? — тихо спросил он всё ещё не доверяющего ему мечника, осторожно обнимая белые плечи, стараясь огладить их как и всегда в таких случаях нежно и успокаивающе. — Что бы это ни было, оно уже прошло... закончилось. Кулеры экс-десептикона подвывали, возвращая раскалённый процессор к рабочей температуре. Корпус била крупная дрожь — раз за разом он активировал и отключал боевые протоколы. Симуляция. Это была просто очередная шлакова симуляция. Белый уже почти убедил себя в этом, когда прикосновение Родимуса — точно как там! — буквально током шибануло. Второй раз он в эту ловушку не попадётся! Вывернувшись из несостоявшегося захвата едва ли не раньше, чем ладони Прайма коснулись его плечевых накладок, ниндзя невероятным кульбитом оказался у своих мечей... всех трёх, включая совершенно целый Великий. Он замер, повторно возвращаясь к реальности, всё ещё захлёбываясь вентиляцией и неверяще уставившись на острые грани. Прайм медленно обошёл его сбоку, не заходя в слепую зону за спиной. Коснулся пальцами сведённого судорогой манипулятора, заглянул в лицевую. Ещё приблизился, вплотную, транслируя своими энергополями спокойствие и нежность, заботу. Потом приблизил фейсплейт к напряжённой светлой лицевой и коснулся невесомым поцелуем плотно сжатых белых губ. — Что на этот раз? — столько искреннего участия было в этом голосе, что Дрифт даже сумел не отдёрнуться, когда его поцеловали. Но ответить взаимностью пока не мог: слишком ярко ещё стояла в сознании картина жестокого предательства. — ДПП, — сухо ответил он, отворачиваясь. Это всегда было ДПП, каждый раз. — Вос... Повернулся обратно, тихо обронив, пряча взгляд — можно сказать, извинился: — Я тебе оптику разбил. Что ж, такой ответ должен был исчёрпывающе объяснить Прайму неподконтрольную и столь агрессивную первую реакцию на чужой фейсплейт в опасной близости в первые клики онлайна. Друг всё поймёт правильно. А... другие подробности рассказывать никак нельзя — Родимус обидится. Начнутся всякие "значит, вот каким видит меня твоё второе сознание" и прочее. Дрифт с самим собой-то не был готов сейчас обсуждать скользкую тему: привыкший доверять своим инстинктам, он и сейчас не был уверен, что кошмарная симуляция не была предупреждением лично ему. Совсем не был. Родимус терпеливо ждал, когда с товарища спадёт дикое напряжение, невероятным усилием воли подавляя жгучее желание побиться шлемом о стену. В некоторых случаях мечник бывал до шлака упёртый и непробиваемый. По одной только его реакции на обычные объятия Прайм тут же сделал неутешительный для себя вывод, что его персона в дрифтовом кошмаре поприсутствовала лично. И, судя по тому, с каким недоверием глядел на него партнёр, явно не с самой лучшей стороны. Сама ситуация не удивляла. Тайком от Дрифта Родимус уже не раз говорил с Рангом насчёт закостенелого страха в повторяющихся симуляциях бывшего десептикона. Психолог весьма доходчиво объяснил, что в оффлайне, при отключении большинства систем, ярко проявляется самое сокровенное — то, чего подспудно больше всего боятся потерять. И это прочно сдерживало буйный темперамент огненно-золотого автобота. Осознание, что Дрифт боится лично за него, льстило несмотря даже на все их совместные перезагрузки. О том, что и сам в ответку готов вывернуться из брони только для того, чтобы помочь этому буйному трансформеру вновь обрести целостность и спокойствие, Родимус старался не задумываться. План по окончательному возвращению Дрифта в суровую действительность оформился в процессоре Прайма практически мгновенно. Хитро улыбнувшись, он отпустил белый корпус и шагнул назад. Устроившись полулёжа на платформе, Родимус лениво откинулся на локти и провокационно запрокинул красный шлем, намеренно оголяя подрагивающие горловые трубки. — Не доверяешь мне, да? — хмыкнул лидер алозначных, с интересом разглядывая напрягшегося в паре шагов от него своего заместителя. Соблазнение белоснежного упрямца было делом захватывающим и приятным. Собственная нейросеть тут же отозвалась яркой вспышкой, опалив нестерпимым желанием, острым и опасным, как зеркально отточенные грани этого так обожаемого бывшим коном Великого Меча. Продолжая следить за реакцией Дрифта, Родимус щедро раскидал вокруг свои рвано вспыхивающие энергополя, обрушивая яростный зов на партнёра мощной лавиной, больше не таясь, не скрываясь, без какого-либо стеснения или малейшего намёка на благородство. Чувственно застонав и прикусив дрогнувшую губу, Прайм упал на спину, начиная медленно поглаживать собственный корпус, пробно запуская пальцы в разошедшиеся стыки брони, исследуя стремительные линии гоночных обводов. Пусть сейчас Дрифт видит перед собою не воина, не противника, а того, кто готов полностью открыться, подставиться, кто желает именно его и до полного снятия всех логических блоков. Отметив пока ещё слабо скакнувшую температуру замершего в двух шагах белого корпуса, Родимус расщёлкнул собственную паховую броню и развёл длинные, стройные ноги. Он знал, что Дрифт всегда на них заглядывался, пусть и умело скрывая жадный интерес от остальной команды; но сам-то он всегда чувствовал заинтересованные, голодные взгляды заместителя. Чувствовал, ждал их и кайфовал как от порции чистейшей высокооктанки. Дрифт стал для него индивидуальной порцией синтена. И в ответ мечталось видеть в синих, настороженных линзах отражение столь же яростного вожделения, такую же жаркую страсть. Противостоять бесстыдной откровенности было, мягко говоря, затруднительно — соединительные системы Дрифта откликались против его воли, отзываясь рваными импульсами внутри нейросети, вмиг заискрившей проводкой. Характерная теснота под паховой бронёй даже не удивляла. Температура корпуса верно поползла вверх. Мечник уже знал, что будет дальше — жаркий и страстный интерфейс, который сможет очистить его процессор от всего ненужного, лишнего, оставив только непрекрытое желание, сладость ощущений и радость обладания... до следующего кошмара. Дрифту же мучительно требовалось большее. Не только податливый партнёр на платформе, выносящие процессор низкие дрожащие стоны или нетерпеливые объятия, а большее, куда большее. Но его избранник — Прайм. А его нельзя взламывать, даже если очень хочется. Хотя бы под новым знаком следовало не нарушать субординации. Просьба впустить в свой процессор даже для него... недопустима. — Ну же! — хрипло поторопил Родимус, глядя на застывшего любовника с плохо скрываемым нетерпением — так, как будто слышал его мысли. Он уже с трудом заставлял работать собственный вокалайзер; пальцы успели подобраться к внешнему кольцу основного порта, и ощущения были... потрясающими. Уже хотелось не говорить, а хрипеть, шипеть и стонать. Но форсер упрямо заигрывал со сверхчувствительной сенсорикой, легко проникая внутрь ритмичными движениями, полностью активируя соединительную систему, метаясь в наслаждении по платформе и кусая в нетерпении губы. Удерживаться на тонкой грани самоконтроля становилось всё сложнее, и линзы напротив, яростно полыхающие синим пламенем, этому нисколько не способствовали. — Так и будешь смотреть, как я тут сжигаю все предохранители? — Прайм с немым укором уставился на Дрифта, вскидывая узкие бёдра навстречу быстрым пальцам, раскрываясь ещё шире под чужим взглядом и тихо, волнующе постанывая. — Присоединяйся! Я хочу тебя, шлак ты упёртый! И не только твой коннектор, но инфообмен, и топливообмен, и чего ты там ещё готов придумать? Заглянешь в реальность моего проца, и вымоешь из своей памяти всю ту чушь, что сейчас сжирает тебя изнутри! Давай уже, не тормози! Будто в подтверждение слов гонщика, первая порция горячего масла выплеснулась ему в ладони, стекая тонкими струйками на поверхность платформы. Родимус только в нетерпении ещё раз поелозил бёдрами; пальцев уже шлаково не хватало. Рядом маячил желанный белоснежный корпус — не достать, не заполучить! — и безумно хотелось полноценного, процессоровыносящего коннекта! Мечник прижался спиной к стене, натужно вентилируя. Смотреть на извивающегося на платформе, текущего гонщика было настоящей пыткой. Хотелось разложить этот невероятно красивый золотой корпус и обкатать так, чтобы синяя упрямая оптика подёрнулась дремотой удовольствия. Но он всё ещё колебался, не решаясь предложить, не зная как объяснить, о чём тайно грезил долгое время. И что ему было необходимо сейчас как спасительный глоток энергона... запретная, но такая опьяняющая мечта. — А хочешь, искру открою? — неожиданно прошептал Родимус, призывно мигнув синими линзами с платформы. Дрифт дёрнулся. А Прайм в подтверждение своего намерения немедленно раскрыл грудной отсек. Темноту кварты озарил голубовато-синий свет полыхающей ярким пламенем искры. — Для тебя, Дрифт... — Процессора лишился? — слова мечника были резкими, но вот оптика... Настороженность из неё словно слизали дрожащие голубоватые отблески, заменив их трогательной нежностью. Плавным текучим движением Дрифт приблизился к замеревшему партнёру и положил ему ладони на створки грудной брони. С усилием, но бесконечно мягко он сдвинул их обратно. Хорошо ещё, что Родимус был слишком занят собственными ощущениями, чтобы заметить, как ответно вспыхнула искра мечника, как задрожали крепления его нагрудной брони. Принять щедрое приглашение партнёра к слиянию было бы так сладко, как и получить этого заносчивого шарка целиком, но Дрифт сумел сдержаться. Он знал своё место. И главным здесь было не само действо, а то, что Родимус предложил слияние сам. Даже услышать подобное от Прайма, для такого как он, было уже невероятным. — Однажды они всё равно до меня доберутся, — вот теперь Дрифт мог совершено спокойно говорить о своём самом главном кошмаре, воспринимая его просто как возможную перспективу не вернуться с особо опасного задания. — И я не хочу, чтобы в тот момент мы были связаны. И тут же широко ухмыльнулся, словно перечёркивая серьезность момента. — А вот здесь, — он легко коснулся красного шлема с золотым шевроном. — Откроешься. Весь... Весь мой! Остатки разума мечника стремительно таяли в полыхавших страстью линзах напротив. Противостоять призыву мощнейших энергополей младшего Прайма больше не было ни сил, ни желания. Родимус широко улыбнулся, соглашаясь с последними словами. Его. Да, он весь его. Как и мечник полностью принадлежит ему, Родимусу. Это было приятное знание и правильное. А потому, он опасно изогнулся, дотягиваясь губами до белых пальцев, что только что дотрагивались до его шлема. Мазнув по ним глоссой, он довольно притушил линзы, сливая с острого кончика лёгкие искры на каждый шарнир. Обхватив широкие белые плечи, Прайм потянул на себя совершенный корпус, восстановленный гениями Кристалл Сити. Пришлось обвиться вокруг Дрифта всеми сервоприводами, показывая этим, что бежать бесполезно. Наконец-то удалось добраться до белых губ, на которых играла просто сумасшедшая, соблазняющая улыбка. Сколько прошло времени после их первой встречи, а Родимус так и не сумел привыкнуть к её притягательной силе, всё также невероятно заводясь от одного вида хищно изогнутой линии рта. Так Дрифт улыбался только ему. — Открывайся... не могу больше, — страстно зашептал золотой гонщик, приблизив губы к аудиодатчику партнёра. — Хватит меня уже мучить... Почувствовав, как его властно обнимают за талию, тесно притискивая к себе, Родимус не удержался от короткого рыка. "Мой", — так сказал Дрифт, и собственная нейросеть дрожала, откликаясь на эти слова. Шлак... как же это всё было прекрасно! Но теперь хотелось куда как большего, без всяких никому не нужных слов, глупых поцелуев и прочих прелюдий; хотелось полного слияния, чувствовать этот белый корпус как самого себя, всегда знать, где партнёр и что с ним. Разумом Прайм понимал, что Дрифт в какой-то степени прав, опасаясь за его актив, но когда это он слушал этот самый разум? Он — Прайм, он — форсер, и привык гнать по жизни не оглядываясь. Отказ был неприятен, но Родимус знал точно: рано или поздно он сумеет разрушить бастионы ледяной выдержки заместителя; сумеет доказать, что этот союз необходим им обоим, что именно в нём их сила. И что застарелые страхи Дрифта — это вовсе не те вещи, на которые стоит опираться в непредсказуемом функционале. Все они рискуют. Каждый клик. И знать, что рискуешь не в одиночку... О-о-о, только одно это стоило целого актива! Родимус даже не пробовал вести, доверившись Дрифту. Он просто следовал за партнёром в его любовном танце, ловя малейшие изменения в его энергополях или продолжая начатое движение. Родимус знал, что мечнику необходимо ощущать не только полное единение, но и понимать, что им не играют, не используют для каких-то неведомых целей, а слушают и принимают. В прикосновениях Дрифта безошибочно читались искренние забота и нежность, но при этом все его движения были уверенными, строго выверенными и не терпящими неподчинения. Мечник даже на платформе управлял безоговорочно, открыто доминируя, как будто устраивая вместо интерфейса очередной спарринг с напарником. Хотя он тут же вроде как и извинялся за причиняемые неудобства своей странной лаской: грубоватой, но такой пронзительной. Белая горячая ладонь властно скользнула по огненно-рыжему бедру, намекая на скорейшее соединение. Не сдержавшись, Родимус тихо взвыл, когда в нагревшиеся и уже искрившие разъёмы ткнулись штекеры партнёра. Белые пальцы обманчиво невесомо обвели информационный порт, дразня игривой щекоткой, прежде чем туда подключился кабель Дрифта, стремительно открывая путь в мысли Прайма. Ощущать присутствие чужого разума внутри себя, в то самое время, когда соединительную систему в буквальном смысле терзали напряжением, вырывая тихие хрипы или громкие стоны, было до безумия странно, но и однозначно возбуждающе. А потом Родимус почувствовал, как пластины брони на его спине осторожно раздвигают, пробираясь к внутренним системам. О, шлак... Вот это было по-настоящему пугающе и остро. Но запретное желание хотя бы попробовать не смог заглушить даже страх. И когда пальцы мечника с предельной осторожностью добрались наконец-то до ничем незащищённого нейроствола, Родимус заорал практически на ультразвуке, уже абсолютно не сдерживаясь. Его отчаянно колотило. Широко раскрытый рот тут же накрыли глубоким поцелуем, собственническим и жёстким, вбирая в себя вибрирующий крик без остатка. Дрифт, истерзанный внутри мучительными подозрениями, не стесняясь использовал предоставленный доступ. Он споро и деловито ворошил открытую память Прайма, его личные папки, искал — и не находил ни малейшего чёрного пятна. Нет, конечно, вообще этих пятен было преизрядно, настолько, что впору было задуматься об исправности Матрицы, что согласилась подключиться к этому вечному спарку, но на его личный счёт ничего негативного решительно не наблюдалось. Хотя найденная в архиве первая реакция молодого Прайма на известие, что в его отряде будет служить перебежчик от десептиконов, откровенно позабавила одного и смутила другого. Наконец, закончив поиски, Дрифт вдруг, махом, сбросил собственные фаерволы, открываясь и подставляясь. Полностью — как только что для него открывался сам Родимус. Извинение по-десептиконски. Сейчас, когда между сознаниями не существовало более никаких разделяющих блоков, они замкнулись в единое целое. И теперь Прайм мог легко чувствовать и вину партнёра, посмевшего усомниться в чужой искренности, и его безмерное желание нравиться вот этому вот неповторимому во всех смыслах трансформеру, каким видел Родимуса сам Дрифт, и тщательно удерживаемый, ещё оставшийся в самой глубине чужого сознания страх, — а вдруг, узнав Дэдлока изнутри, увидев того без купюр, Родимус испытает разочарование? Ведь ему, тому, старому, и впрямь нравилось, что тогда творилось... Мечник напряженно наблюдал за действиями и реакциями партнёра, мелко дрожа, но не закрываясь. По-прежнему не отнимая пальцев от нейроствола Родимуса, всё так же нежно поглаживая его (но заблокировав тому вокалайзер и замки грудной брони — желание молодого Прайма о слиянии больше не было тайной), Дрифт наконец решился. Он уверенно сдвинул в стороны уже свои броневые наспинные пластины, прикрывавшие его собственный нейроствол. Перехватив на клик управление чужими манипуляторами, он расположил ладони Родимуса на своей спине, и только после этого вернул контроль над корпусом его владельцу. Прайм приглашением воспользовался. Бегло пролистнув щедро предоставляемую информацию, как можно ярче и чётче оттранслировал в ответ собственные ощущения: никуда не пропавшее желание, и всё ещё мучительно съедающую страсть, и ревность, и страх возможной потери. Игриво проскользив кончиками пальцев вдоль добровольно открытого нейроствола мечника, скорее обозначая эти касания, чем и правда дотрагиваясь до сверхчувствительной сенсорики, он с восхищением наблюдал, как мучительно выгибается белый корпус, теряясь в ярких, диких ощущениях. От резкого движения партнёра несколько его штекеров выскользнули из гнёзд подключения, и уже Родимус зашипел от пробоев электричества в цепях. Но он только прерывисто втянул воздух системой вентиляции, остервенело вжимаясь в партнёра, утыкаясь фейсплейтом ему в плечо. Дрифт поймёт, уловит невысказанное желание. Родимус не ошибся. Партнёр всё понял правильно, увеличив напряжение, чуть сильнее зарываясь пальцами в переплетение проводов разогретого корпуса под собою. Одновременно мечник скинул по установленной инфо-связи целую бурю охвативших его чувств, состоявшую из множества сомнений, взаимоисключающих желаний, слабостей, иллюзий и... любви, опрокидывая тем самым их в яркую, бурную перезагрузку. Одну на двоих.