Покинутый автор

      Сидя за столом, на котором располагаются чистые листы, с ручкой в руках, понимаю, что как прежде мне уже не стать. Моя Муза ушла, хлопнув дверью – теперь уже – пустой комнаты так, что по стенам пошли трещины и под обоями посыпалась штукатурка. Ее крики о моей никчемности вышибали стекла, лишь чудом не оглушив.       С тех пор не стало прекрасных строк, что так легко ложились на поверхность листов моего потрепанного блокнота; их заменили строки, похожие на тугую веревку: они будто бы душат и тогда, когда ты их пишешь, и тогда, когда читаешь. Легкое недосыпание, что отдавалось приятной для писателя слабой сонливостью и даже чем-то приятной истомой, заменилось постоянной бессонницей, от которой уже просто тошнит.       Рядом на столе чашка несладкого и уже часа четыре как остывшего кофе, который нисколько уже не помогает избавиться от гнетущей усталости; просто это уже стало своеобразной привычкой, без которой не обходится, наверное, ни одна работа.       Так странно и даже немного страшно осознавать, что яркие, пропитанные жизнью строки сгорели у тебя в руках, до боли обжигая пальцы, а ты об этом ничуть не жалеешь. Такая мысль часто приходит ко мне в голову, выгоняя все прочие. Не знаю даже, радоваться или огорчаться – если я еще способен делать хоть что-то из этого – тому, что на смену тем работам пришли совершенно противоположные: их переполняют мрак и пустота, а между строк сквозят отчаяние и одиночество, превращая последнюю точку в подобие смерти. И главное, мне некого винить в этом, кроме самого себя. Я не смог удержать то, что давало мне силы для воплощения хоть чего-нибудь светлого. Теперь уже поздно: помочь не смогут ни бессонные ночи, ни сигареты с алкоголем, ни кровь, стекающая от сбитых костяшек по рукам и капающая на белоснежную бумагу, словно кровь раненого волка на чистый снег.       Я сам виноват в своей беспомощности, что связала меня по рукам и ногам. И метка эта – клеймо моей вины перед тобой и собой – теперь навечно останется на мне. Единственный способ как-то облегчить мою жизнь – писать. Все что нужно – чуточку вдохновения. Пусть теперь уже эти работы будут мрачными, как небеса в тот зимний день. Бездумно выносить на бумагу весь негатив, весь холод, что постоянно только прибавляется и скапливается внутри. Бумага стерпит; я переживу. Пока...       Прощай, моя Муза. Я научился жить и творить без твоего присутствия подле меня. И знай, если ты когда-нибудь решишь вернуться... страницы моей книги навсегда закрыты для тебя.

Искренне твой, Виновный.