Интересный опыт

Было уже за полночь, луну окутывали плотные серые облака, как будто защищая ее от посторонних глаз. Я сидел на огромном, мягком кресле, укутавшись пушистым пледом, и заворожено смотрел в окно. За стеклом виднелась магистраль, по которой размеренно двигались машины, освещая ночную темноту. В уютную комнатку врывался прохладный ночной ветерок, наполняя пространство, каким - то холодным одиночеством. Но меня привлекала не красота этого пейзажа, все мое внимание было сосредоточено на маленькой дорожке перед домом, где обычно стояла машина. Я упорно прислушивался к ночной тишине, в надежде услышать знакомое жужжание мотора. Давид обещал быть дома к 10, но его все еще не было. На нашей маленькой уютной кухне еще дымился приготовленный мною ужин, бутылка его любимого вина сиротливо стояла в ведерке с подтаявшим льдом, а небольшие свечки на подоконнике так и не дождались своей очереди. Это был не первый раз, когда Давид опаздывал, но сегодня мы собирались провести весь вечер вместе, и он обещал не задерживаться. С каждой секундой мое беспокойство приобретало все новую и новую силу, мерный стук часов как будто замедлился и эхом отзывался в моей голове. Свернувшись калачиком от ночного холода, я прилег на спинку кресла и сам не заметил, как уснул. Разбудил меня громкий скрип открывающейся двери, Давид не особенно то и старался не шуметь, он опирался на стену рукой и слегка покачивался, было видно , что он чертовски пьян. Я мельком взглянул на часы, на них была уже половина четвертого. При виде этой картины в душе загорелась бешеная обида. Ну конечно, что еще можно было от него ожидать? Я наивный дурак. Наступив себе на горло, и немного успокоившись, я позволил Давиду еще пожить до утра. Не говоря ни слова, я помог ему раздеться и лечь в кровать, а сам прилег рядом, уткнувшись носом в подушку. На щеке заблестела кристальная слезинка, на душе было паршиво, а к горлу подступил ком, не давая нормально дышать. Когда же он наконец научиться думать не только о себе? Его эгоизм порой доходит до крайности, но в этом весь мой Давид. Мы оба любим только его. Я знаю, что будет завтра, он как обычно похлопает ресницами, сделает вид будто не понимает в чем виноват, а потом заглянет в мои глаза с таким искренним отчаяньем, что я не смогу обижаться. Как же я люблю этого засранца, иногда ненавижу себя за то, что не могу на него злиться. В этих размышлениях я погрузился в пустой холодный сон, этой ночью я впервые в жизни не видел никаких снов, может от усталости, а может просто нервы начинали потихоньку сдавать. Проснулся я от солнечного лучика, пробивавшегося сквозь тяжелую плотную ткань штор, в комнате пахло свежим ароматным кофе и румяными тостами, а из кухни слышался скрежет посуды и негромкий мат Давида. Я потянулся и невольно расплылся в улыбке, вчерашняя обида отступила на второй план. Мой парень меньше всего подходил на роль повара, и видеть его у плиты было ужасно смешно, он в жизни ничего не готовил, сложнее бутербродов. Я затаился в теплой кроватке и начал ждать своего завтрака, не хотелось портить его сюрприз. Через пару минут на пороге показался Давид, он старался балансировать с подносом, перешагивая через разбросанные на полу вещи. На его лице выражалось такое сосредоточение, что я невольно захихикал в подушку. Поставив поднос на маленький стеклянный столик сбоку, он присел на краешек кровати и нерешительно провел пальцами по кудрявым волосам. Я медленно открыл глаза. - Доброе утро соня,- виновато произнес Давид - я принес тебе завтрак. Я хитро улыбнулся: “Ну одним завтраком ты теперь не отделаешься, милый. Ты испортил мне вечер, так что теперь тебе придется за это заплатить, и не жди пощады, твоя потрясающая улыбка тебя не спасет “ - И как же ты меня собираешься наказать- кокетливо подняв бровь, произнес парень. - Увидишь. Тебе должно понравиться, ты же любишь все плотские утехи. Как раз ими я и проучу тебя- властно произнес я. На лице Давида разыгралась пошловатая ухмылка, он хотел что-то сказать, но я быстро перебил его:” Ты на пол дня станешь моим рабом и будешь выполнять все что я тебе скажу”. -И всего то? Фер, ты же знаешь, что я и так твой раб до конца своих дней - улыбнувшись, произнес парень. -Все не подлизывайся, раньше надо было думать- Я поцеловал приоткрытые губы своего парня. Они были такими теплыми и нежными, что я на секунду засомневался в своих намерениях, но интерес взял верх. Я завязал Давиду глаза и повел за руку через городской парк, парень то и дело спотыкался, и мне приходилось прижимать его к себе еще сильней. Уже через несколько минут мы добрались до маленького домика. Первая его странность заключалась в том, что в нем совсем не было окон. Честно говоря, это местечко мне сразу приглянулось, оно было не достроено, однако первый этаж был оформлен вполне в определенном стиле. Стены комнаты были выкрашены в брусничный цвет, а потолок напоминал огромное зеркало, на полу расположился ковер с длинным пушистым ворсом, а из освещения присутствовали лишь светодиоды создававшие полумрак. Стены были украшены специфическими современными картинами, изображавшими полуобнаженных людей, а в центре находилась огромная необъятных размеров кровать, покрытая черным шелком. Я медленно стянул с любимого повязку, его глаза широко раскрылись от удивленья, но уже через полминуты парень пришел в себя, и его губы растянулись в довольной улыбке. “Да уж малыш, если ты хотел меня напугать, то у тебя не получилось, здесь очень мило. Ну и чем же мы займемся?”- игриво произнес Давид, уже расстегивая пуговицы рубашки. Но я остановил его и жестом приказал замолчать: “Ты забыл, что это твое наказание? Сегодня ты хотя бы раз в жизни будешь слушаться меня!” В его улыбке стало еще больше желания, было видно, что эти игры безумно возбуждают его, Давид хотел что-то сказать, но я опередив его, тихо произнес:”Никаких разговоров! ” Мой парень опустив глаза, покорно замолчал. Я медленно начал перебирать пальцами пуговицы его рубашки, оставляя на обнаженном теле мокрую дорожку из поцелуев, особенно долго задерживаясь на сосках. Расправившись с рубашкой, я швырнул ее куда-то в угол, больше ничего не могло мне помешать. Я приказал Давиду встать на колени напротив меня, подойдя сзади, я перевязал его запястья толстой веревкой, что бы у него не было не единого шанса сделать хоть одно движение без моего ведома. За пару секунд я избавился от футболки и остался лишь в тесных джинсах, через ткань которых уже проступало мое возбуждение. “Ну а теперь ты знаешь, что нужно делать. - произнес я, ткнув его носом в ширинку- работай тщательней, и тогда может быть я не буду тебя долго мучить. Давид посмотрел на меня взглядом заправской шлюхи, прожигая похотью насквозь, и больше не отводил глаз. Зубами он медленно потянул за язычок молнии, и она довольно легко поддалась, обнажая тонкую ткань боксеров. Через полминуты он расправился и с ними. Не долго думая, Давид провел самым кончиком языка от основания члена до четко очерченной головки, как бы дожидаясь моего одобрения. Получив добро, он плотно обхватил головку губами и принялся ее жадно посасывать. С каждым новым толчком он вбирал в себя член все глубже, двигаясь с бешеной скоростью. Меня безумно возбудило это зрелище, сегодня он старался для меня как никогда. Все это время он смотрел мне в глаза, по- видимому ему даже нравилось подчиняться и унижаться. От мысли, что в этот момент я владею им полностью, его телом, волей и даже судьбой я довольно быстро кончил. Давид все так же не отрывая от меня взгляда с огоньком безумия ,проглотил все до последней капли и ненасытно облизнулся. Я видел, что парень уже на пределе ,возбуждение нарастало, однако, щадить я его не собирался, все самое интересное было еще впереди. Я велел ему перебраться на кровать и лечь на живот. Развязав прежние узлы, я привязал его руки к дубовой спинке. Покопавшись в сумке, я выудил оттуда 2 вида смазки пачку презервативов и небольшой кожаный стек, приобретенный мною накануне специально как орудие мести. Стащив с парня одним махом джинсы вместе с нижним бельем, я с удовольствием начал разглядывать обнаженное тело, выбирая наиболее уязвимое место. Присев на краешек кровати, я осторожно шлепнул парня по попе, наблюдая за реакцией. В ответ послышался приглушенный тихий стон. Успокоившись, я начал шептать ему на ухо: “Ты был не очень-то хорошим мальчиком последнее время, да?” И за этими сразу же послышался звучный удар. “Молчишь? О я вижу, ты не очень то раскаиваешься. Ну, ничего, я тебе помогу”- с этими словами я шлепнул его стеком уже сильней, так что на загорелой спине проступили красные следы. Он вскрикнул, но тут же притих. “Я отучу тебя шляться”, -продолжал я уже порядком заведенный. Вспомнив все обиды, я нещадно хлестал его по спине, на чувствительной коже оставались тонкие красные полосы, а в некоторых местах даже проступили алые капли. Через некоторое время на его прекрасном теле практически не осталось живого места, Давид извивался от боли в моих руках, но на редкость был смирным, и я решил на время оставить его в покое. Откинув стек в сторону, я пошарил на тумбочке, выудил из пачки презерватив. Через несколько секунд с презервативом было покончено, и я резко и мгновенно вошел в Давида на всю длину. От внезапной боли он заскулил, стиснув зубы. Я начал двигаться медленно, постепенно ускоряя темп с каждым новым толчком. Несмотря на саднившую боль, Давид все же подавался навстречу мне, пытаясь насадиться как можно дальше на мой член, тем самым умоляя меня позволить ему кончить. Но я не собирался его щадить, я поставил его на четвереньки и продолжил свое движение в нем. Теперь наше маленькое убежище озарялось громкими стонами, Давид извивался от наслаждения и был уже на пределе. Заметив это, я резко остановился и прошептал:”Ну что, ты не будешь больше такой шалавой?” ”Нет, пожалуйста, продолжай!”- бессильно выдохнул Давид. “Нет, я вижу, ты не все еще понял, не заслужил. Умоляй меня продолжить и ,может быть, я сжалюсь”. Правой рукой я опустил его передо мной на колени, Давид жалобно опустил глаза и коснулся губами моей ноги. От этой картины вся злоба ушла, я как будто очнулся, я явно перегнул палку. Передо мной на коленях сидело мое чудо и целовало мне ноги, уже без капли гордости, он покорно принимал все от моей руки. Мне захотелось закричать, прижать его к себе, пожалеть и никогда больше не отпускать. Я освободил ему руки, притянул к себе, а потом начал целовать каждый рубец оставленный мной на нежной коже. Давид молчал, его лицо было очень серьезным. Я заглянул в его шоколадные глаза и увидел в них смятение. Меня захлестнуло чувство вины, каким же я был эгоистом, хотел получить удовольствие за счет боли любимого. Все же мне нельзя давать волю, я слишком вхожу в роль. Я начал шептать ему на ухо какие- то невнятные извинения, но он жестом остановил меня, и на его лице медленно появилась моя любимая улыбка: ”Чувак, не знаю, что это было, но стоит как-нибудь повторить. И знай, ты меня таким не запугаешь, только давай в следующий раз меняться ролями”. Мы оба рассмеялись, я взял его за руку, и мы изнеможденные поплелись домой.