Твой дикий лес

Он примерял на себя уже изношенный парик, который, как парень свято верил, превосходно подчеркивал его голубые от природы глаза. Он уже порядком износился, и не важно, о ком мы сейчас говорим. Почему-то Майк сравнивал себя с этим уродливым париком, который отдаленно напоминал дохлую крысу. «Я так же прогнил?» Парень поправил растрепанные волосы и положил расческу на стол. Палец скользит по искусанным губам, оставляя след, который легко можно спутать со свежей кровью. Цвет страсти, как часто он называл этот оттенок и добавлял: «Ведь мальчикам нравится страсть?». Майк касается губами своего запястья, вдыхая тонкий цветочный аромат. Такие поцелуи кажутся ему очень романтичными, сокровенными, и он надеется, что его будущий любовник будет покрывать именно такими нежными поцелуями только его запястья. «Ты же так давно об этом мечтал». Взмах кисточкой от туши. Еще один. Как же ты обворожителен, когда смотришь на других таким сверкающим взглядом. Он улыбается своему отражению и натягивает на себя корсет, который должен скрыть от природы слишком острые, резкие черты его тела, по мнению Майка слишком уродливые и неподходящие под его хрупкую натуру. Он надевает футболку, обтягивающую каждый изгиб его идеального тела, или не совсем его, а того, которое он сам создает. Недостижимый идеал, каждая часть искусственного образа – это то, чего он несправедливо был лишен. Парень становится на высокие каблуки и уверенно выходит из подъезда. На улице ночь, переулки окутаны тьмой, но он направляется к остановке, восхищенно наблюдая за собственным отражением в лужах. Знаешь, ему сейчас одиноко. Невыносимое одиночество впитывается в кожу этого обмельчавшего бога и возносится над ним такими вечерами. Хуже всего то, что для него это стало нормально, этот способ борьбы, придуманный тысячу лет назад женщинами, отчаянно искавшими деньги. Но он мужчина, который возвел этот грех на уровень обыденности, словно он завтракает или читает газету. Его губит эта жажда быть любимым, хоть кем-то. И за свою любовь он готов отдать многое, в том числе и собственную гордость. Стук каблуков заглушает громкое техно, доносящееся из клуба. Майк подходит к одному из охранников и, словно впервые, просит его пройти без очереди. Только этого парня знает уже весь персонал: уж слишком часто он сюда заглядывает. Волосы роковой блондинки ложатся локонами на плечи, а открытые ключицы, как и вся фигура приковывает к себе восхищенные взгляды. Ему нравится такое внимание, и он готов поделиться своим телом с каждым в этой толпе, собравшийся возле входа, лишь бы они продолжали восхищаться. Охранник отходит в сторону, пропуская парня вперед, словно персону особой важности, и он идет своей легкой беззаботной походкой в океан одурманенных людей, которые готовы принять его в свои объятия. Майк в этом уверен. Он двигается сквозь толпу жадных, извивающихся в своем бешенном ритме тел. Запах этого глобального возбуждения щекочет нервы, а жар обжигает искусственную кожу. Ему нужно больше страсти в глазах, больше желания в неаккуратных движениях. Майк старается дотронуться бедром до каждого, зарядиться этой неведанной ему энергией. Он закрывает глаза и облизывает кончиком языка засохшую помаду, когда чувствует на своей шее короткий поцелуй. Чужие руки блуждают по его искусственной талии, вызывая дрожь внизу живота. Парень прижимается к чужому телу, когда спереди такие же посторонние ладони гладят его по оголенному животу, совсем рядом с пахом. Он чувствует это каждым нервом, безумное желание, похоть в этих четырех ладонях, ласкающих его. Он поворачивает голову навстречу жадному поцелую, тихо шепчет в губы обольстителю: «Продолжай». Один незнакомец ловко ослабляет ремень на его джинсах, когда второй медленно переходит с талии на бедра, укрытые под обтягивающей тканью. - Больше, я хочу больше, - произносит Майк и запускает одну руку в волосы мужчины, трущегося пахом сзади, а второй хватается за футболку стоящего впереди парня, притягивая к себе. Он умоляет о любви. Сегодня это единственная его жажда, которую он хочет утолить. Как легко создавать иллюзию благодаря этим умелым похотливым прикосновениям. Но он верит, что это не так. Он двигается за музыкой, повинуясь каждому толчку под ребра, убеждая себя, что это не издевка искусственной любви, а ее особое проявление. Звуки становятся тише, мелодия лишь оставляет свой отголосок в подсознании. Когда его прибивают к стене в переулке сильные мужские руки, он словно возвращается в реальность, в ужасе, в оцепенении, будто его вырвали из собственного рая. Майк дергается вперед, но плотно сжатые в чужих ладонях запястья, не дают ничего сделать, даже шевелить кончиками пальцев невыносимо больно. Мужчина напротив кажется ему отвратительным и парень, почти в истерике, захлебываясь собственными рыданиями, отчаянно пытается вырваться, когда кто-то дергает его джинсы, покорно слетающие вниз вместе с бельем. Майк вскрикивает, в надежде, что сейчас кто-то его спасет. - Отпустите, - хриплым голосом говорит он, чувствуя себя нелепо на каблуках почти абсолютно обнаженным. - Ты же просила большего, красотка, - громила проводит своим скользким горячим языком по шее Майка, от чего последнего чуть не выворачивает. - Не надо, - заикаясь, умоляет он, когда его отрывают от стены и вновь прибивают, но уже лицом, что вызывает ноющую боль в скуле. - А разве ты не шлюха? Ты очень на нее похож, - мужик сильно сжимает задницу парня, свободой рукой надавливая ему на спину, - Ты любишь большие члены, мальчик? Мужик плюет между ягодиц Майка и растирает слюну по кольцу мышц, проталкивая ее внутрь подушечкой пальца. Затем он резко, неожиданно загоняет его на всю длину и начинает ласкать стенки кишечника изнутри. Он добавляет еще два, из-за чего парень глухо стонет от боли, ведь движения мужчины кажутся такими неаккуратными и грубыми, царапающими нутро. - Мне больно, - шепчет он себе, в тайне надеясь хотя бы на каплю жалости. - Для парня у тебя слишком сексуальный зад, - незнакомец наклоняется ближе и проталкивает пальцы глубже, разводит их, чтобы сделать сопротивление тела минимальными. Он растрахивает зад мальчишки, при этом шепчет какие-то глупости ему на ухо, делая сомнительные, не вызывающие ничего кроме ужаса комплименты ему на ушко, временами посасывая мочку с миниатюрной сережкой. Майк уже и забыл про второго парня, который уже достал из брюк свой член и во всю дрочил на эту картину. Отвращение вместе с жалостью – вот, что чувствует он сейчас. Будто его терзают изнутри невидимые демоны, а от осознания, что это только пальцы, внизу живота, от досады, сплетается ноющий узел. Громила достает свой член и проводит им между ягодиц парня, слегка надавливая на судорожно сокращающееся анальное отверстие. Он толкается вперед и мышцы расходятся в стороны, впуская головку в сопротивляющееся тело. Майк стонет. От боли, что разрывает, от ужаса, что его задница предательски с каждым толчком жадно поглощает чужой пенис. Он слышит глухие удары ладони по своим ягодицам и четкое «Будет больно». И действительно, в это же мгновение огромный член незнакомца вбивается в тело парня, из-за чего тот вскрикивает, пока чужая рука не зажимает его рот ладонью. Мужик, только что дрочивший на них, хватает парня за волосы и тянет вниз, проводит головкой по покрасневшему лицу Майка, пока тот морщится от резких толчков, от того, как сильно громила сжимает его ягодицы, на которых наверняка останутся синяки. Мужчина надавливает на челюсть, заставляя открыть рот шире, и начинает быстро трахать его, скользить по внутренней стороне щек. Майк падает и ударяется коленками об асфальт, чувствуя себя шлюхой. Член скользит в заднице, которая слишком охотно его принимает, заставляя владельца рычать от удовольствия и двигаться быстрее, требовать большего от хрупкого тела мальчишки. Парень упирается носом в пах мужчины, чувствуя жесткие волосы. Он давиться этим чертовым членом, головка которого упирается ему прямо в глотку, а губы уже давно онемели то ли от холода, то ли от всех этих действий. Майк начинает дергаться, когда его нос зажимают и он делает глотательные движения лишь бы избавиться от препятствия. Видимо эти рваные движения только еще больше возбуждают громилу, и он довольно бьет парня по заднице, вбиваясь в нее по самые яйца. - Вот так, да, малыш, - слышится смешанный со стонами голос мужчины. Майк чувствует пульсацию члена ,чувствует, как головка скользит внутри, раздражая стенки кишечника. А затем хриплый рык, после которого в его нутро кончают. Через несколько секунд, мужик спереди изливается Майку в рот, заставляя проглотить всю сперму. Громила вытаскивает обмякший член из анала в то же время, когда мужчина освобождает рот парня, довольно улыбаясь и слегка похлопав парня по щеке. Майк падает на землю обессиленный, сворачиваясь в позе эмбриона, пытаясь защититься от похотливых взглядов мужчин. - Ты хорошая шлюха, - и словно в насмешку они кидают перед его лицом монету, а потом поспешно удаляются, оставляя парня валяться на земле и тонуть в собственном одиночестве. Майк не помнит холод, исходивший от асфальта. Он повернул голову в сторону дороги и прищурился из-за таких ярких огней, исходивших от соседних зданий. Поясница безумно ныла, что мешало почувствовать такую же близкую к этому боль в коленях. Видимо сильно ударился, когда падал. Его сознание отчаянно кричит «Помогите», но шум толпы, доносящийся из клуба, перебивает его мысли и эти жалобные крики становятся слишком глухими и непонятными для остальных. Майк слишком неловко встает с земли, опирается на стену и снимает туфли. Босиком будет проще, убеждает он себя. Парень идет вдоль улиц расшатанной походкой, истерзанный, словно сегодня его атаковала стая собак. Люди могли бы подумать, что он пьян, если бы не сосредоточенный, но отстраненный от реальности взгляд. Он ничего не чувствует. Знаешь, это похоже на глобальную усталость, словно ты целые сутки работал в спортзале или отстаивал свои права на каком-нибудь митинге. Вот только нет ощущения самоудовлетворения и чувства, что ты сделал все правильно. Только пустота, пожирающая тебя изнутри. Вот так, в одно мгновение весь мир теряет свой цвет, и уже нет красной помады, светлых волос и глянцевого блеска туфель, которые он несет. Зато остаются неровности асфальта и дождь, очень не вовремя начавшийся, словно небеса сами смеются над его судьбой. Он никуда не спешит, просто двигается под ритм капель, будто это музыка из злополучного клуба. Воздух кажется почти чистым, если не считать запах гнили исходящий изнутри. Он просто не понимает, почему в такие моменты, даже если хочется громко проорать на всю улицу о своей боли, ничего сделать, лишь издать жалобный писк, доносящийся из глубины его сердца. Холодно и он ищет помощи. Майк заходит под карниз остановки и садиться на скамейку. Пятки ужасно ноют, и кажется, что он до сих пор чувствует каждый камень, на который наступал. Он снимает спутанный парик и с какой-то жалостью смотрит на него. Такой же ненужный и старый. Дешевка. - Хреново выглядишь, - парень, сидящий рядом, внимательно рассматривает это жалкое зрелище и с нескрываемой усмешкой обращается к Майку, - Плохой день? - Можно и так сказать, - он почти задыхается от этих слов и как-то на автомате стирает с лица растекшуюся тушь. Парень смотрит на своего нового собеседника и слегка ухмыляется, глядя на его добродушную улыбку, а затем стыдливо переводит взгляд на землю. - Не надо, - незнакомец дотрагивается до его подбородка и чуть поднимает его. Слишком смело, но стыдиться нечего - лицо парня покрывают синяки и царапины. Почему-то он знает, нет, чувствует, что человек рядом все поймет и простит его лучше любого священника. Из носа незнакомца все еще капают капли крови. Майк хочет коснутся, окунуть палец в эту яркую жидкость, чтобы провести им по своим бледным и дрожащим губам. – Я не боюсь твоего взгляда. Незнакомец улыбается именно той улыбкой, которую Майк желал бы видеть каждое утро, просыпаясь в своей холодной посели. Ему почему-то кажется, что именно так выглядит его счастье, его любовь, которую он ждал все эти годы. Он хочет верить, что именно так начинается его настоящая жизнь: с невесомого прикосновения чужих рук, с этих непроизнесенных слов, застывших на его губах, со спокойного тела и избитого чужими ботинками лица. - Мне холодно, - коротко произносит он, глядя в глаза цвета дикого леса. - Иди сюда, - незнакомец прижимает к себе хрупкое тело, аккуратно, словно вот-вот сломает его. Майк закрывает глаза и вдыхает тонкий запах дешевого дезодоранта, смешавшийся с запахом земли после дождя. Его норвежский лес. Согревающий собственным теплом, он бормочет какую-то ерунду себе под нос, словно это нормально и правильно. Он искал это утешение в чужих объятьях, которое не заменят ни восхищенные взгляды, не место на танцполе. - Спасибо, - произносит Майк, хрипящим голосом. Внутри бушуют океаны, и он знает, что не наденет больше этот парик, эти каблуки , не накрасит свои восхитительные глаза тушью. Он просто будет сейчас рядом с этим незнакомцем, спасшим его от одиночества.