how do you want me?

meg myers – i really want you to hate me

Дыхание сбивается. Перед глазами все ещё стоят его пухлые красные губы, его проклятая родинка возле подбородка, его испуганные тёмные глаза. Я трясу головой, прогоняя навязчивый образ и неправильные мысли, которые тут же возникают в воображении. Но Такуя не хочет покидать меня ни наяву, ни в моих фантазиях. Глаза закрыты. Тем не менее я чувствую, как его рука мимолетно касается моей под одеялом. Что же со мной делает этот чёртов придурок?! Пытаюсь выровнять дыхание и заснуть, но воображение подкидывает мне альтернативный сценарий сегодняшнего вечера. Я сокращаю расстояние между нами и прижимаюсь к его губам своими. Всё тело дрожит, хочет больше, сильнее, грубее. Такуя дышит прерывисто, тихо, пытается что-то сказать мне. Но я в ответ лишь делаю поцелуй откровеннее, кусаю его губы, хаотично двигаю ладонями по плечам. Такуя замолкает, слегка подаваясь вперёд, медленно отвечает на поцелуй, мучает моё сознание. Хочется повалить его на кровать, закинуть ноги себе на плечи, сгибать тело пополам и впитывать кожей его пот, выцеловывая ключицы. Углубляю поцелуй, а Такуя выстанывает моё имя, подводя меня к краю… Да что со мной творится, чёрт возьми? Я должен перестать думать об этом. Особенно, когда рядом лежит Такуя. Развивается паранойя, и мне кажется, что он слышит мои мысли, догадывается, что я думаю о том, о чём не должен. Отворачиваюсь на другой бок и закрываю глаза. Нужно просто поспать, и это наваждение пройдет. Ничего серьёзного. С каждым бывает, так ведь? Мне почти удается заснуть, как вдруг я слышу, как Такуя стонет. Нехило так стонет, у меня аж член сразу твердеет. «Не обращать внимания, Джунджэ. Это всего лишь твой сосед. Всего лишь сосед». С этими мыслями я медленно засыпаю, чувствуя руки Такуи, обвивающие всё моё тело. *** Дни протекают медленно. Даже слишком. Это заставляет меня всё больше думать о Такуе. За обедом, за просмотром телевизора или за чтением книги я начинаю всё чаще засматриваться на него. Особенно на его губы: яркие, пухлые, должно быть, мягкие. Хочется испытать их в поцелуе, узнать, с какой страстью он готов мне отвечать. Этим же вопросом я почти ежедневно задаюсь в душе, прибавляя воду так, чтобы струя была максимально шумной. В надежде скрыть от Такуи мои несдержанные стоны. Сегодняшний вечер, к сожалению, не исключение. Ниже живота мучительно тянет, а всё из-за нескольких минут проведенных рядом с Такуей за просмотром какого-то глупого шоу. Почти в обнимку. Чёрт. Полностью раздеваюсь и захожу в душевую кабинку. Безумно жарко. Начинаю дрочить сразу же, даже не помыв голову; терпеть просто нет сил. Закрываю глаза и вспоминаю, как Такуя смеялся, заваливаясь на меня всем телом. Прикасался. Улыбался мне. Трогал мой член… Даже не замечаю, как от реальных воспоминаний перехожу к фантазиям о Такуе. Связанном по рукам и ногам. Стонущем. Развратном. Дышать с каждой секундой всё тяжелее. Член становится твёрже, но разрядка, кажется, вообще не собирается посещать меня. Глубоко вдыхаю, чувствуя лопатками шершавость плитки, в голове возникает образ дрочащего Такуи: он проводит пальцами по головке, а я повторяю за ним как заворожённый. Вода из душа льет так мощно, что в ушах начинает закладывать. Этот громкий звук смешивается со стонами Такуи в моём воображении. Ноги не держат, голова кружится от переизбытка эмоций, и именно сейчас я ощущаю, насколько близок к краю. Не могу сдержать громкого стона. Еще чуть-чуть... Стук в дверь. — Джунджэ, ты там? Тебе больно? Ты в порядке? — черт возьми. Кто-то сверху точно меня испытывает. — Я-я... В порядке, — голос срывается от возбуждения и от мыслей о том, что будет, если Такуя прямо сейчас зайдёт сюда. На всякий случай задёргиваю ванную шторку. — Ты уверен? Потому что мне кажется, что ты... поранился, — Такуя долго вспоминает, что нужно сказать, тянет слово «ты» как можно дольше, чтобы я не заметил его замешательства. А у меня, похоже, встает на иностранцев. Отлично. — Да, сто процентов. Слушай, может ужин сварганишь? — спрашиваю первое, что приходит в голову, лишь бы он поскорее ушёл. — Ммм... Что ты хочешь, чтобы я сделал? Этого становиться достаточно, чтобы я кончил, прикусывая губу до боли, чтобы не застонать и не раскрыть Такуе, какими неприличными делами по вечерам занимается его «невинный» и тихий сосед. — На твое усмотрение, — произношу из последних сил, от стыда закрывая лицо руками. *** Неприятности, как правило, всегда приходят неожиданно; Такуя заболел. Не то, чтобы это было так уж неожиданно, ведь Такуя в последнее время только и делал, что ел мороженое. Но я был в ступоре. Я не знал, как себя вести, как за ним ухаживать, ведь мне никогда не приходилось лечить кого-то. Больной Такуя выглядит ещё эротичнее, чем здоровый, вы можете себе представить?! Он весь горячий, немного потный. Беспомощный. А я чувствую себя ужасным извращенцем. Почему я думаю о сексе даже в таких ситуациях? Со мной точно что-то не так. Такуя выздоравливает медленно, но я вижу, как он счастлив, что я не бросаю его, забочусь. А мне только в радость находиться с ним рядом. Я готовлю для него, приношу ему лекарства, накладываю компрессы (что, надо заметить, дается мне очень тяжело). Он улыбается мне. И только мне. Разве это не самое главное? Сегодня Такуя чувствует себя хуже: температура выше обычного, он не просит принести еду весь день. Но я приношу. Вспоминаю, что он любит чипсы и готов их есть буквально всегда, а потому бегу в магазин так быстро, как только могу. Смотреть на него больно, ведь он не улыбается. А я так привык к дурацкой широкой улыбке Такуи, что провожу, кажется, целый день возле его кровати в ожидании того, когда она снова появится на его лице. За окном уже очень темно, на часах 00:41 am, но я не схожу с места. Вдруг Такуе понадобится вода, он захочет есть или попросит подоткнуть одеяло. Спать хочется неимоверно, глаза закрываются, а пульт от телевизора падает из рук. Такуя не слышит громкого звука, продолжая неподвижно лежать на диване. Я решаю отнести Такую в спальню, но понимаю, что это плохая идея после того, как пробую поднять его. Он не такой уж и легкий. Сдаюсь, возвращаюсь на свое место и продолжаю ждать наступления утра, краем глаза поглядывая на происходящее в телевизоре. Но внезапно я ощущаю пальцы, обвитые вокруг моего запястья. — Джунджэ... — Хочешь пить? — отвечаю так быстро, как могу. — Нет... — голос у Такуи тихий и слабый, а сам он такой грустный и подавленный, что мне хочется поцеловать его. Нежно, как, я уверен, он любит. Но я вовремя останавливаю себя, иначе удар по яйцам мне обеспечен. — А что? — Почему ты такой, Джунджэ-я? — он медленно закрывает глаза и вздыхает. — Какой? — слегка усмехаюсь. — Такой... Добрый, вежливый, приличный, заботливый... — Такуя... — Сексуальный. На секунду теряю способность дышать. Сердце начинает биться в бешеном ритме, а я тупо пялюсь на Такую с открытым ртом. Он не ждет пока я ему отвечу и осторожно встает с дивана, откидывая одеяло в сторону, укладывает меня на спину и подминает под себя. Я нахожусь в полной прострации и прихожу в себя лишь когда слышу его мягкий голос. — Вот смотрю на тебя, и дыхание сбивается, — Такуя тихо шепчет мне на ухо, от чего по всему моему телу проходят мурашки. — Прямо выть хочется. Кладу руки на спину Такуи и пытаюсь выдавить улыбку. — Джунджэ, я так сильно хочу тебя поцеловать. — Ты можешь, — отвечаю подрагивающим голосом. Такуя широко открывает усталые глаза и удивленно смотрит на меня, а затем едва уловимо улыбается. Расстояние между нами с каждой секундой уменьшается, и мой последний выдох приходится прямо ему в губы. А потом происходит то, чего я так долго ждал. Такуя захватывает своими губами мою нижнюю, а я в ответ издаю тихий стон. Меня трясет от наслаждения. Я чувствую всем телом, какой Такуя горячий, и мне на секунду кажется, что всё, что сейчас происходит - результат его бреда из-за болезни. Но я не хочу об этом думать, и поцелуй соседа мне в этом помогает. Я расслабляюсь, провожу языком по его губам, якобы невзначай задевая ещё и язык Такуи. Нереальное удовольствие. Просто неземное. Губы Такуи мягкие и податливые. Я не сдерживаюсь и кусаю их, а парень надо мной просит ещё, царапая мои плечи острыми ногтями. Черт возьми, если бы я знал, что будет так хорошо, я бы уже давно повалил его и как следует оттрахал. От одной мысли о Такуе рядом со словом «трахать» член становится каменно твердым. Такуя целуется чертовски хорошо. Но мы оба не углубляем поцелуй. Мне нравится просто медленно целовать его, иногда дразня языком. Такуе, видимо, это тоже нравится, потому что он полустонет-полухрипит в поцелуй и трется своим вставшим (матерь божья) членом о мое бедро. Я прикасаюсь губами к его шее и понимаю, что у меня, чёрт возьми, стоит не меньше. — Ах, Джунджэ... Так... Так хочу... — Ммм? — мычу Такуе в шею, выцеловывая выступающий кадык. Парень надо мной протяжно стонет. — Так хочу тебя. В горле становится сухо. Громко сглатываю перед тем, как начать оставлять засосы на ключицах Такуи. Во мне просыпается неконтролируемое животное желание пометить соседа, увидеть на его нежной коже следы моего желания. А парень надо мной шепчет что-то на японском и запускает руки под мою майку. Ладони Такуи горячие, а мое тело холодное, и это создает такой крышесносящий контраст, что я теряю последние крупицы контроля. Рычу как только что выпущенный из клетки зверь и уже через секунду подминаю Такую под себя, поднимая его майку максимально высоко. Любуюсь на обнажённое и эротичное тело, едва касаясь пальцами сосков. Мой сосед закусывает губу, смотрит мне в глаза с таким откровенным желанием «узнать меня ближе», что у меня поджимаются пальцы на ногах. — Джунджэ, я больше не могу. У меня так стоит... — Такуя жалобно хнычет и в подтверждение своих слов толкается вверх так, что его член касается моего живота. И мне кажется, что это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел. Я теряю остатки здравого смысла и провожу языком по соску Такуи. Он громко стонет от неожиданности, прижимаясь ещё ближе и тем самым давая мне возможность поместить свои руки между диваном и его телом. Мну задницу Такуи в ладонях, вылизываю покрасневший и твердый сосок и чувствую, как мне сносит крышу. Блондин подо мной уже даже не пытается сдерживать громких стонов. Он кричит, прерывисто дышит и буквально трахает мой живот своим членом. В голове всплывает мысль, что я не должен так сильно наслаждаться этим. Но мне становится глубоко плевать, когда я, продолжая лизать сосок Такуи, слышу, как он грязно ругается на японском. — Та-Такуя… Я так давно хотел..., — говорю с придыханием и на секунду останавливаюсь. Но не успеваю хорошенько обдумать свои слова, как они сами вырываются из горла. — Трахнуть тебя. Такуя выкрикивает мое имя так отчаянно и громко, что мне кажется, что я вот-вот кончу. Мои засосы начинают появляется по всему его телу: вокруг сосков, чуть выше живота, возле пупка. Я просто заново влюбляюсь в каждую частичку Такуи. Долго исследую его тело языком, не могу насытиться. Но с каждой секундой хватка Такуи на моих волосах ослабевает, его стоны становятся все тише и тише. Я поднимаю голову, чтобы снова поцеловать соседа, но моментально осознаю, что он, чёрт возьми, без сознания! Блять. Кто-то сверху уже не просто меня испытывает, а открыто издевается. Я встаю с Такуи и уже собираюсь уйти, как вдруг оборачиваюсь и вижу, что на парне нет одеяла. По видимому, мы скинули его с себя, когда целовались и занимались этим. Ну, почти занимались. Боже, я хотел трахнуть больного человека с температурой под 39. Да мне надо дать награду за озабоченность. Усмехаюсь своим собственным мыслям, накрываю Такую одеялом и заботливо целую в лоб. На губы стараюсь даже не смотреть. Иначе изнасилую спящего, а меня эта перспектива не очень-то привлекает. Уже находясь в своей кровати под пуховым одеялом, я осознаю, что я целовал Такую. На самом деле целовал, в реальности, а не в очередном пошлом сне. И эта мысль не даёт мне уснуть до самого утра.