Испытание тёмным

Темнота спальни опьяняет, заставляя дышать медленно. Главное – не закашляться от пыли, которая серыми птицами поднимается в воздух от любого движения. Серые птицы – серые вороны. Алиса внутренне уже назвала спальню своей. Потому что она главная ворона, царь-ворона, а ещё потому что спальня – это обитель Кэтрин Фолл. Эта женщина не нравится Алисе, она горьким паслёном вызывает в голове неясные тени воспоминаний, которые Грин бы не хотела, но хотела бы вспоминать. Спальня – её, Алисина, воронья. Она заслужила. Крысы считают иначе. Главная крыса – в особенности. Алиса лёгкими, невесомыми шагами переступает через ловушки, осторожно касается мушкета – самыми кончиками пальцев – просто чтобы подразнить нервно дёргающегося мужчину сзади. Алиса любит рисковать: риск пьянит не хуже темноты, освещаемой лишь тусклым, мигающим светом фонарика. Двух фонариков. Смешливо перевести световой круг на крысу, успеть заметить, как он мигом зажмурился, и тут же вновь отвернуться, с лёгким наслаждением слушая сдавленные ругательства. Алиса чувствует себя сейчас не вороной, но кошкой. Крыса забрела не на свою территорию, и теперь кошка ласковыми когтями может играться с ней так, как ей заблагорассудится… Но не убивать. Нет, смерть игрушки – слишком скучное зрелище… Алиса кладёт на плечо мужчины руку, и тот останавливается, напряжённо оглянувшись. С незаметной в темноте улыбкой указать вперёд: натянутая нить ловушки. Крыса следит за её жестами, сдержанно кивает. Лидеры не хотят нарушать молчания, трепетно танцующего вокруг них странные танцы. Алиса осторожно касается боа, от которого огромной стаей взлетают вороны-пыль, мужчина позади с негромким звоном поднимает ложку с пола. Писк таймера теряется в густой тишине. Алиса оглядывается: как он там? Крыса ещё жива? Натыкается на настороженный взгляд светлых глаз и тут же отводит свои: это тоже правило их игры. У них много правил. Алиса чувствует, как натягиваются в ней струны напряжения, и пытается понять: где же смычок? Ей хочется броситься в пляс, танцуя что-то ритуальное, мистическое… Перо говорило – самая тонкая грань с Сидом. Алиса незаметно кивает сама себе, стараясь игнорировать подозрительные взгляды крысы. «Здравствуйте, милые призраки, а в смерти хорошо?» Губы сами выводят эти слова, но связки молчат. Алиса чувствует, как мужчина бесшумно вздыхает и отворачивается. Интересно, а он умеет читать по губам? Алиса с лукавым прищуром осматривает широкую спину главной крысы, силящейся дотянуться до лиры, стоящей далеко наверху. Как этот человек выбил корону из рук мальчишки? Старик, всего лишь старик… Осторожное прикосновение к зеркалу, горячее дыхание остаётся на стекле облачком тумана. Темнота не ослепляет, но просвещает. Спальня дышит в такт дыханию двух лидеров. Испытание кровью, испытание воли – это ли задумал Кукловод? Алиса не пыталась понять мотивы Учителя, только с интересом вглядывалась в силуэт мужчины перед собой. Крыса? Скорее, кот. Алиса пытается понять его – человека, который неправильная крыса. Разве не-крыса может управлять крысами? Так почему управляет? Доктор недавно качал головой в ответ на эти вопросы, пытался объяснить, что лидерские качества важнее натуры (горько поджимал тогда губы, заставляя Алису тихо усмехаться), что Билл – лидер больше его брата… Доктор с его лекциями сейчас абсолютно неважен. Игра продолжается, набирает обороты, как будто трансформируясь в гладиаторский бой: шаг, шаг, шаг – выпад взглядом, осечка, передышка, заново. Мужчина, кажется, не против этой битвы. Или он её просто не чувствует? Алиса взмахивает волосами, как будто непокорная лошадка, отгоняющая мух от головы: нет, эта крыса не может не чувствовать. Эта крыса чуткая – не посмотри, что старик. Потому что крыса и ворона больше похожи на двух котов. Алиса мягко подходит к мужчине со спины, будто невзначай дотрагиваясь до напряжённого тела пальцами: он тоже скрипка на пике мелодии. Интересно, а кто скрипач? Мужчина оборачивается, следит за ней с минуту и вдруг тихо усмехается. Но молчит. Алиса кивает себе: он осознаёт правила игры. Они на равных. Это не бой с доктором, который не считает нужным считаться с Алисиными правилами, это не бой с мальчишкой, который этих правил не видит. Старик всё чувствует. И соглашается. Алиса довольна. Кошка довольна (своим) котом. На мягких лапах подойти к кровати, осторожно дотронуться до бюста Шекспира, по привычке вызвав в голове пару строк из его пьес. Как ритуал. Как жертвоприношение – не кровью. И без драматургов её хватает. Щелчок позади. Тьма разрезана ярким мечом-лучом. Негромкий вздох удивления: так быстро? Быть того не может. Косой свет освещает каждую морщинку крысы, которая мигом перестала быть котом. Улыбка – ухмылка, усмешка, насмешка: - Благодарю, Алиса. Поклон, как на арене цирка после хорошего выступления. Билл кивает, разворачивается, уходит, до странного напоминая напарников Алисы, иногда ей помогавших справляться с огнём. Когда дверь прикрыта, а свет исчезает, Алиса тихо смеётся. Однажды – повторить.