Миссия в Южном Форте

Началось всё с того, что Доминга случайно на что-то наступил. Он, по обыкновению, подумал, что это микросхема. Когда «микросхема» возмущенно заверещала, Тамир озадаченно почесал затылок и сказал: - Слушай, надо бы всё-таки слегка прибраться, наверное. По-моему, у нас в углах крысы завелись. - Тебе показалось, - отмахнулся ленивый нав. А потом поступило срочное задание от комиссара, и о разговоре забыли. Предсказатель напряженно всматривался в пламя свечи, одновременно стуча по клавиатуре компьютера, к которому было подключено бронзовое зеркало, когда напарник обратил его внимание на то, что монитор погас уже примерно минуты четыре назад. Обнаружив перекушенный кабель, Доминга, у которого все усилия пошли насмарку, разразился такими проклятиями, что шас, вместо ехидного «показалось, значит?» подъехал к нему на своем кресле и успокаивающим тоном заговорил: - Да не расстраивайся ты так. Сегодня же позвоню, чтобы привезли крысиный яд. - Крысиный? – сквозь зубы процедил нав, демонстрируя найденный на месте преступления волосок. – По-твоему, это выпало из крысиного хвоста? - Ох… - удрученно покачал головой Тамир, рассмотрев находку. – Из беличьего… Видно, орешки просить прибегала, а ты не дал, да еще на хвост по рассеянности наступил. Она и рассердилась. - Я тоже рассердился, - прошипел Доминга. – И кое-кто еще убедится, что сердить меня – это чревато. - Но ведь нельзя же символ Нави обижать. К тому ж она маленькая и беззащитная. - Ты что, всерьез решил, что я собрался обижать белочку физически? Ты за кого меня принимаешь? Но морально я ее всё-таки накажу. В семье Навь народ мстительный! - Так и она ведь вся в вас. Ну-ну, посоревнуйтесь, кто отомстит последним. - Хочешь сказать, что аналитики комиссара глупее зверушки? - Э-э… по-моему, мстить рвался только один аналитик. - Мы всё делаем вместе, дорогой, забыл? Молодой дизайнер Узам Турчи, старший внук знаменитого Манира, уже успел прославиться весьма креативным подходом к обуви, поэтому популярностью пользовался почти исключительно у молодых фей, склонных к экстравагантным фасонам. Однако Тамир опасался, что старший Турчи просто-напросто не примет подобный заказ. Узам долго ворчал, что делать классические мужские туфли ему скучно, но потом взялся, не забыв потребовать надбавку за риск – с персональной колодкой, предназначенной для изготовления комиссарской обуви, предстояло работать ночью тайком от деда. «Ласвегасы» долго боролись с жабой, но навская мстительность Доминги сумела пересилить и навскую, и шасскую прижимистость. Через неделю под видом рекламного подарка к новому костюму, пошитому дедом, Узам преподнес Сантьяге элегантные туфли подходящего тона на подошве с тиснением. К удовольствию Турчи-младшего и «ласвегасов», комиссару подарок пришелся и по ноге, и по вкусу. Уже на следующий день он восседал в обновках у себя в кабинете, слегка шокируя помощника изображением герба Великого Дома Навь на своих подошвах, которые тот имел возможность лицезреть три раза из четырех, когда заходил к шефу. На пятый раз Ортега едва не повторил не самый лучший поступок Доминги – наступить на вибрирующий от праведного негодования беличий хвостик ему помешало лишь то, что реакция у опытного гарки была лучше, чем у предсказателя. - И чего это она так разозлилась, - заметил комиссар, пожав плечами. - Я бы тоже разозлился, если б мой портрет оказался на чьих-нибудь эксклюзивных ботинках, - «тонко намекнул» помощник. - Да ладно, дорогой, зато какое превосходное качество изображения! Узам далеко пойдет, когда унаследует бизнес деда. Ортега со всей возможной искренностью пожелал Маниру крепкого здоровья и навского долголетия. Правда, мысленно. - А не съездить ли нам поужинать?- благодушно осведомился Сантьяга. Навострил правое ухо и вздохнул. – Не сейчас. Князь пожелал меня видеть. - Ты еще на исподнем своем герб нашего Дома вышей! – гневно скрежетал повелитель Нави. - А что в этом плохого? - Чтобы это до тебя дошло, я не намерен игнорировать неудовольствие нашего символа. - Прикажете отпороть подметки и подарить белке, чтобы она могла чаще на себя любоваться? - Ничего подобного. Прочти-ка, - на столе перед комиссаром появилось письмо на гербовом бланке Зеленого Дома. - Королева в очередной раз нуждается в помощи Нави. В связи с парой очередных выходок Красных Шапок, снова взбудораживших человскую полицию, Всеслава, слегка напуганная тоном заметок в «Тиградком» по этому поводу, просила прислать на несколько дней в Южный Форт представителя Темного Двора, чтобы «нагнать на дикарей страху». - Я собирался отписать, чтобы ты отправил кого-нибудь из провинившихся гарок, но теперь понимаю, что столь ответственным делом тебе следует заняться лично, - заявил Князь. - Мне… отправляться гонять дикарей, повелитель?! – не веря ушам своим, выдохнул Сантьяга. - Ну не мне же, - довольно усмехнулся Князь – не часто ему удавалось заставить своего комиссара потерять самообладание. – И учти, расхаживать в твоих новых туфлях по Южному Форту я запрещаю. - Да вы представляете, что завтра напишут журналисты о новом «уполномоченном по делам Красных Шапок»? Над нашим Великим Домом начнут смеяться даже леты! - Леты? А я думал, они вымерли – давно уж их не видно, не слышно. Дайкини-то хоть понятно – замуж повыскакивали. - Ради такого случая, повелитель, объявятся все, не беспокойтесь! Князь сердито буркнул что-то из-под капюшона – видно было, что слова хитроумного комиссара заставили его задуматься. - Ладно, - с досадой изменил решение повелитель. – Разрешаю послать твоего любовника, а то он в последнее время что-то лишнему научился. - Но как я ему в глаза смотреть буду, отдавая такой приказ? - Ничего, до утра времени достаточно – оправдаешься. И действительно, к утру усталый помощник почти примирился со своей горькой судьбой – с таким усердием и искусством Сантьяга оправдывался. - С этого часа, - злобно цедил Ортега, подстелив на кресло великого фюрера предусмотрительно захваченные с собой бумажные полотенца, - без доклада в город не выходить. Одуревших от трезвости запирать в изолятор, пока им кто-нибудь не поднесет. После двадцати трех ноль-ноль не шуметь. Челов без представителя Службы утилизации не грабить. И по двое с каждой десятки – на уборку вашей помойки во дворе! Не считая десятки Копыто – она пойдет убирать мой кабинет. Претензии есть? Кому что непонятно? У председателя и членов Фюрерского совета по неотложным и оборонным вопросам была масса неясностей и претензий. Но все они застревали в глотке после одного взгляда на раздраженного нава. - Всем всё ясно? А мне говорили, вам надо по десять раз повторять. Какой прогресс для вашей семейки. Разойдись! Уборщиков ко мне немедленно! - Ну, как он? – сочувственно спрашивала бойцов Копыто десятка Булыжника спустя два часа. - Зверь, в натуре, - уныло басил Контейнер. – Одно слово – нав. - Как есть зверь, - кивал Иголка. – Три раза полы перемывали, прикиньте, мля! Слушатели в панике ахали. - И надолго это, тренер? – интересовался Булыжник. - Сдала нас королева с потрохами, - мрачно ответствовал Копыто. – Баба, она и есть баба. Посмотрит на наше поведение, сказал… - Мы через неделю такого поведения, какое он хочет, вымирать начнем, адназначна! - Я так же говорил. А он мне – воздух в Южном Бутово чище станет. - Песец к нам пришел, пацаны… Преогромный, мля. - Вдобавок длинный и чернявый. Вскоре эта нехитрая идея витала над каждым уголком Южного Форта. Даже посетители «Средства от перхоти», сидящие за чисто вытертыми столами, пили любимый напиток как лекарство, а вместо традиционного семейного гимна заунывно тянули: - Цыганка с картами, дорога дальняя, Дорога дальняя, казенный дом. Быть может, старая тюрьма центральная Меня, парнишечку, по новой ждет… На третий день пребывания Ортеги в Южном Форте уйбуй Копыто докладывал: - Там некоторые Гниличи петицию писать хотят, что неправильно, мол, когда уполномоченный по нашим делам с нами виски не пьет. Грамотного ищут. Я тут списочек принес, кто говорит. - Больше не скажут. - Ага, ваше превосходительство, не скажут. Прямо щас и повесим потому что. - Не надо вешать. И так не скажут. Члены Фюрерского совета ошалело лупали глазами на нава, держащего в руке вместо нормальной бутылки круглый стеклянный сосуд с горлышком и притертой пробкой и окидывающего уйбуев грозным взглядом. - Тут кто-то интересовался моими любимыми напитками… Уйбуи втянули головы в плечи, ожидая репрессий. Кувалда и тот попытался спрятаться за спинкой бывшего своего кресла. - Этот коктейль называется «спиртобензольная смесь», - Ортега вынул пробку и взболтал содержимое. По залу поплыл противный сладковатый запах. Нав неторопливо сделал три глотка, водрузил пробку на место, чиркнул зажигалкой и поджег выдохнутые пары. Пары вспыхнули веселым коптящим пламенем. Пыльный и захватанный жирными пальцами монитор на столе великого фюрера украсился пятном сажи. - Желающие раздавить со мной колбочку-другую, - усмехнулся Ортега, - могут подходить в приемные часы, доложившись старшему по званию. Все свободны. - Свобода, называется, - вякнул кто-то из-за чужих спин. – Опять на шасов за виски и похлебку идти вкалывать, мля… - Платите аванс Службе утилизации и можете грабить человский банк. - Были бы у нас деньги на аванс – нам бы и грабить не надо было, в натуре, тренер! - Разговорчики! Вечером спешно вызванная эрлийская бригада делала промывание желудка Кувалде, вознамерившемуся было встать вровень с навом и попробовать его любимый коктейль. Благо, Копыто вовремя заглянул. Среди Красных Шапок уже разносился слух, что уполномоченный по их делам влегкую перепивает великого фюрера. А тут еще Весло Шибзич рассказал, как его бойцов хотели побить какие-то молодые люды, но передумали после угрозы пожаловаться уполномоченному. Авторитет Ортеги у подопечных рос как на дрожжах. Носитель авторитета мрачно запивал бензольную отрыжку присланным Сантьягой коллекционным вином и раздумывал, когда же комиссар соскучится по нему в достаточной степени, чтобы тайком прийти в Южный Форт на свидание. Всё еще бледно-зеленый после спиртобензольного коктейля Кувалда подливал Копыту виски и говорил: - Я знаю, что ты теперь перед навом выслуживаешься. Только он всё равно в Цитафель свалит. И тебя туфа не возьмет, не нафейся. Там, говорят, Красные Шапки не выживают. Так что давай буфем фумать, как нам быть, чтоб он быстрее свалил отсюфа, пока весь мой авторитет не загреб. Если я великим фюрером не останусь, ты тоже нефолго проживешь. Внезапно Кувалде пришла в голову мысль, а что если чертов нав, убывая обратно, как раз Копыто на его место и посадит? Спрятанный под столешницей ятаган уже готов был обрушиться на голову уйбуя, но в последний момент того спасла подстегнутая дармовой выпивкой вспышка мозговой активности. - Я знаю, твое высокопревосходительство, как сделать, чтобы Ортегу от нас убрали! Все говорят, что Сантьяга его к каждому столбу ревнует, в натуре! - И что с того? Нав же тебя трахать не станет. - Не надо меня! Я сам трахать люблю, баб! - И другого кого-то не станет. Человские бабы хоть за феньги фают, а этот, мля, хоть как не станет. - Ну и пусть. А мы Сантьяге скажем, что стал! - Не поверит. - А мы вот как сделаем, - остальные слова верный Копыто говорил в ухо великого фюрера шепотом. От великой миссии спасителя Южного Форта Иголка отбивался всеми руками и ногами. Но и остальные бойцы десятки, никому из которых не хотелось оказаться на месте Иголки, были не лыком шиты. Припомнив несчастному все его истинные и мнимые прегрешения, его скрутили, отмыли в корыте земляничным мылом, старательно выбрили, залепили порезы на морде лейкопластырем телесного цвета и одели в купленный на распродаже костюм цвета сливочного мороженого, не подошедший никому из-за малого роста. Поверх голубой сорочки прицепили бледно-розовый галстук и обули жертву в желтые сандалеты на босу ногу, поскольку запах от носков Иголки был признан не возбуждающим, а новые купить забыли. - Пацаны, - взмолился Иголка, увидев себя в зеркале, - ну что я вам плохого, мля, сделал? А вдруг он теперь и правда меня трахнуть захочет – в этаком-то виде? - Значит, судьба твоя такая, в натуре, - отводила глаза остальная десятка. - Да ты не бойся, - утешал Копыто, снимая бойца на свой мобильник анфас и в профиль. – Долго ему тебя трахать Сантьяга не позволит. Ему это не понравится. А недолго и потерпеть можно, в натуре. «Да одного раза хватит, чтоб навеки забыть о надежде стать уйбуем!» - Комиссар же меня убьет, мля, - предпринял Иголка последнюю попытку спастись. – В суп искрошит. - А ты скажи, что не можно было не дать, раз уполномоченный велел! - Из котла говорить? - Не бзди, - оборвал его уйбуй. – Тебя пока раком не поставили. Я Сантьяге сначала просто так тебя покажу. Если не поверит, вот тогда, в натуре, придется к наву идти. Контейнер и еще кто-нибудь, присмотрите, чтоб не сбежал и костюм чтоб не замарал. Подобраться к комиссару настолько близко, чтобы показать фото коварного соперника, Копыто за день так и не смог. И вечером, шипя и угрожая виселицей, погнал пинками бедного Иголку к кабинету уполномоченного по делам Красных Шапок. - Время не приёмное, - прорычал Ортега, но рассмотрев одежду, удержал на языке приказ убираться вон. – Тебя что, клоуном в цирк берут, и ты пришел спросить, пройдешь ли в таком виде собеседование? Тогда почему без грима? Боец что-то невнятно промычал. - Челюсть вывихнул? – участливо спросил нав и, взяв его за ворот пиджака, сильно тряхнул. Придерживая лязгающую челюсть рукой, Иголка счет за благо не испытывать судьбу дальше и забормотал: - Я к вам на ночь пришел. Но они потом, в натуре, комиссару всё расскажут! - Кто «они» и что «всё»? – удивился Ортега. - Копыто и остальные… Что вы ему изменили… - С тобой?!! Красная Шапка приготовился к смерти, но помощник комиссара внезапно замер на полпути. - А что, это идея… И вот так, по мнению твоих сородичей, должен выглядеть мой любовник? Нав оглядел Иголку со всех сторон, будто редкостный музейный экспонат, и протянул: - Неубедительно. И чересчур комично. А ну, раздевайся! - Я не хочу… - пропищал боец. - А кто тебя спрашивает? Шмыгая носом и всхлипывая, Иголка покорно принялся стаскивать костюм, под которым обнаружились ярко-красные стринги в тон банданы. - Шикарно! – восхитился Ортега, щелкая камерой. – Нет-нет, трусы снимать не надо! Повернись задом! Боец исполнил требование, с ужасом чувствуя, как плохо защищает его от чужого вторжения тоненькая полосочка эластичной материи. Но вместо вторжения услышал приказ одеваться и убираться. - Ну, чего, чего? – обступила его в коридоре десятка во главе с уйбуем. – Не сильно порвал? - Или тебе, может, понравилось? – загоготал Контейнер. - Хрен вам! – торжествующе выкрикнул Иголка. – Я тока стриптиз показывал! - Мля… - разочарованно выдохнула десятка. Фото и описание нехитрой затеи Красных Шапок помощник тут же скинул Сантьяге. - Замечательно, - усмехнулся комиссар и отправился к Князю. - Будем считать Красных Шапок достаточно вразумленными, повелитель? Или подождем, пока в «Тиградком» появятся фотографии гарема, который завел в Южном Форте уполномоченный по делам дикарей? – Сантьяга небрежно продемонстрировал распечатку тыльной стороны татуированного бойца в единственном (не считая банданы) предмете туалета, не скрывающем замысловатый рисунок пониже спины. Князь в сердцах плюнул на листок, оставив Иголку без левой ягодицы, и проворчал. - Ладно. Надеюсь, ты разберешься с дурными привычками, которых твой помощник мог набраться в Южном Форте. - Обязательно, - промурлыкал комиссар, прикрывая глаза. - Иди. Нечего мне тут свой начинающийся стояк показывать. Вернувшегося помощника Сантьяга первым делом прогнал в душ, не слушая слегка обиженных заверений, что тот вообще-то не на куче отбросов спал и в «Средстве от перхоти» время не проводил. Выйдя из душа чистым до скрипа, Ортега изумленно вытаращил глаза на любимого шефа: - Пупсик, это что?! - Я тут подумал, дорогой, что мне придется соответствовать твоим изменившимся вкусам, - улыбнулся комиссар, изящным жестом заправляя обратно прядь черных волос, выбившуюся из-под шелковой красной банданы. - Я эти банданы видеть больше не могу, - простонал помощник, бессильно падая на кровать. – Только не говори мне, что ты еще и красные стринги надел! - Не нравится, не смотри, - покладисто согласился Сантьяга и, сдернув бандану быстрым движением, завязал любовнику глаза. – Всё, уже молчу, - он поймал потянувшуюся к повязке руку Ортеги и бесцеремонно затолкал ее под алый атлас. Вскоре обрывки белья спланировали на ковер – вслед за отброшенным влажным полотенцем. Помощник, которому не разрешали смотреть, действовал исключительно на ощупь, зато так, что комиссар, которому порядком надоело спать одному, от этих действий приходил в исступление, требуя не прекращать ни в коем случае. А после того, как любовники снова обрели способность замечать окружающее, шелковая бандана почему-то оказалась повязанной на огромный фикус в кадке. - Хорошо, что растение не пострадало, - сладко потянулся Ортега. – Я к нему привыкнуть успел, - он протянул руку к тряпочке. - Погоди, - остановил его Сантьяга. – Я вспомню, что символизирует у некоторых человских племен обычай повязывать лоскутки на деревьях. Если что-то хорошее, пусть висит. Уйбуй Копыто, надувшись от осознания собственной важности, докладывал Мечеславу по телефону о новом секретном оружии против навов – стриптизе в исполнении Красных Шапок. - Пацаны не дадут соврать, господин барон, в натуре, как только Иголку увидел – той же ночью и слинял в свою Цитадель. Что?! Как будет угодно, господин барон… Мы, конечно, не навы, но попробуем – вы тока сильно не ругайтесь, если не сможем. - Ну что? – вылез нетерпеливый Иголка. – Деньги будут? - Все будет, - злобно зыркнул на него Копыто. – Велено самоубиться нашим новым секретным оружием. Запевай, ребята – помирать, так с музыкой, мля! Опять же, стриптиз тоже под музыку делают. Белочка, разгрызая очередной орешек, смотрела на дверь комиссарского кабинета с видом, не обещающим посетителям ничего хорошего. А то еще подошвы с ее портретом спустятся со стола и опять куда-нибудь пойдут по полу. Хотя ей было торжественно обещано, что по грязи и слякоти они ходить не будут. Сантьяга мечтательно улыбнулся, вспомнив о заказанной вчера партии нижнего белья с вышитым гербом Великого Дома Навь. Ортега, конечно, увидит, но он не белочка, к Князю не побежит. Зато, глядишь, с этими трусами не будет случаться того, что с красными стрингами. Хотя, если Ортегу завести хорошенько… А белье-то дорогущее… Ерунда, удовольствие, которое бывает от хорошенько заведенного помощника – дороже.