За стеной

       За окном уже сумерки, а я все пишу. Уже далеко за полночь, а ручка все не сходила с листа. Импрессионизм, модерн, куббизм... все это заставляет понять Оксфордских учителей, что я не глупая и все отдам за поступление туда. А что еще должнл произойти? Каждый человек обязан закончить школу, а затем потратить года в университете, а затем устроиться на хорошую работу, чтобы прокормить свою семью, а затем умереть в теплой постеле, смотря на фотографии из альбома и пласа о былых днях. И так с каждым человеком... Неужели нельзя прервать эту цепочку и предаться искушению жизни и свободы? Нет, один человек мне доказал, что можно. И, надеюсь, вы понимаете, что именно я пишу на бумаге...        Будильник начал звенеть. Злобный треск разбудил меня и мне пришлось открыть слипшиеся глаза. Господи, я вообще спала? Не надо было вчера до ночи писать письмо тому журналу. Я встала с кровати и потянулась так, что пижама чуть не слетела с меня. Голова так сильно болит, что, кажется, будто бы в ней сидел черт и барабанил молотком по коре моего мозга. Взглянув на себя в зеркало, я удаснулась: худое лицо, с впалыми мешками под глазами, ключицы наровят выпрыгнуть из под кожи, и тонкие костлявые ноги. Видимо, полгода игр с моими нервами и испытывания моего терпения дало о себе знать. " Джо, что ты с собой сделала" - подумала я. Надо срочно бросать с этим и взяться за себя, не то так и анарексичкой легко стать. - Дорогая, вставай, не то опоздаешь, - сказал бархатныц голос с 1-ого этажа. Моя мама - прекрасный человек. Когда мне было плохо она всегда сажала меня на свои коленки и брала за руки. И чего только стоили эти руки. И было не важно, сколько мне лет, я чувствовала то тепло, которое исходило из нее и не моглп не забыть про все свом невзгоды. Но даже она не может меня понять, никто не может. Я накинула на себя бархатный халат и спустилась вниз по лестнице. Под ногами почуствовался холод, пробиравший до мозга костей.