***
Ну вот и всё. Закончились мои ночные чаепития. Меня ждёт Ад. Или Рай. Или какое-то другое место, куда попадают люди после Её визита. — Ну что, куда теперь? — в предвкушении незабываемого путешествия спрашиваю я. — А куда? — Она ставит стакан на стол. — Я работу свою сделала. — Но... Как же жизнь после смерти? Ад там, или Рай? Куда мне теперь? — А никуда. — Она в каком-то оцепенении уставилась в окно. — Все тут остаются. Скоро познакомитесь. Ну, бывай, — сказав это, она поднялась из-за стола. Я пытался понять сказанное, но не мог. Как же так? Мне всегда думалось, что смерть принесёт мне ещё одну жизнь, где можно будет всё. Казалось, это будет увлекательным приключением. Реальность оказалась жестокой. Моё остывающее тело смотрелось как-то слишком нелепо, валяясь изломанной фигурой на полу. Эх, чаю бы. Я привычно потянул ладонь к кружке, ожидая нащупать ручку. Ручка нащупываться не желала. Недоумевая, я взглянул на любимую чашку с почти остывшим сладким чаем. Рука прошла насквозь. Как, оказывается, тоскливо умирать.Часть 1
13 июля 2015 г. в 17:56
Вы любите чай? Я — очень. Я просто без ума от него. Хотя нет, не так. Мне, скорее, нравится не его запах, не его вкус, который превозносили многие чаеманы, порой принимавшие меня за своего. Нет, не это привлекало меня. Мне нравился сам ритуал. Вот ты приходишь уставший домой, заходишь на кухню — стратегически важный центр дома, — набираешь в чайник воду. Непременно холодную. Чиркаешь спичкой о коробок, подносишь её, объятую желтоватым огоньком к конфорке, окрашивая газ в голубовато-синий цвет. Ставишь чайник и ждёшь.
Сначала он тихо шумит, словно волнуясь о том, как бы не остаться забытым, а потом постепенно закипает. Звуки, до этого едва слышные, становятся всё громче. Рокочут, беснуются, стонут молекулы воды в металлической тюрьме. Ты, ожидая этого момента, сидишь на стуле, опираясь локтем о стол. А дождавшись, встаёшь и, шаркая тапками по давно протоптанной "дорожке" линолеума, подходишь к плите, заливаешь заварку кипятком прямо в кружке. Насыпаешь четыре ложки сахара. Какое-то время квартиру наполняет только негромкий звон металла о фарфоровые стенки и дно кружки.
Но вот и он смолкает. Настаёт момент, который я люблю больше всего. Сидеть, обхватив горячую чашку вечно мерзнующими пальцами рук, изредка отхлебывая чуть-чуть сладкой жидкости, глядеть во тьму окна, радуясь тому, что ты дома, где тебе так тепло.
Однако смутное чувство, что чего-то не достает, немного беспокоило меня последние пару месяцев во время таких вот молчаливых чаепитий наедине с собой. Мне была непонятна причина этого тихо скребущего мою душу неприятного ощущения. Всё как и много лет назад. Именно тогда я и осознал всю прелесть этих ночных посиделок. Именно тогда от меня ушла жена. Именно тогда я остался в одиночестве. Вот только гордом ли? Сомневаюсь.
— Эх, — тяжело вздохнул я.
Чайная ложка звякнула о край чашки, нарушая давно сложившийся за много лет уклад "церемонии". Звук этот прозвучал как-то жалко и скрипуче в тишине ночи. Отчего-то неприятное чувство, раньше дремавшее на задворках души, вылезало, вступая в свои права.
— Чего же мне так не хватает? Всё есть. — Ну или почти всё, — добавляю после минутного молчания. — Не с кем выпить чаю, — сказал я и сделал большой глоток успевшего немного остыть напитка. Я как алкоголик. Чайный алкоголик. Звучит, однако. — А выпить и правда, не с кем. — В памяти мелькали лица друзей, с которыми меня давно развела судьба.
— Судьба ли? Скорее твоё стремление спрятаться в своей раковине, дорогой, — произнесла неожиданная гостья, наливая чай в высокий стакан. — Теперь тебе есть с кем выпить... Чаю, — немного насмешливо добавила она. — Первый раз я такое вижу за моё долгое житьё. Я инвентарь пристрою? — поинтересовалась моя гостья, обряженная в чёрный балахон, прислонив косу к стене.
— Да, конечно. — Я считал не вправе отказывать. — Вот сахар, берите, присаживайтесь.
— Ну, рассказывай, — улыбнулась она.
— Что? — удивился я, разглядывая её не старое, но морщинистое и уставшее лицо. Вполне обычное лицо. Только вот глаз, как не силился, я разглядеть не мог.
— Всё рассказывай. Хотя нет, не успеем,— с явным сожалением вздохнула Смерть — а это была она, — проводя аккуратным пальчиком по круглому краю стакана.
— Боишься? — вдруг спросила она.
— Нет, — ответил я, немного подумав. Это было правдой. Я не боялся.
— Ну тогда иди сюда. Больно не будет. — Её руки потянулись к косе.