В пекло

Сумерки сгущались над Утёсом Кастерли, главной твердыней Запада, выстроенной три тысячи лет назад на скале у Закатного моря. Роджер Рейн по прозвищу Красный Лев, лорд Кастамере, степенно вошёл в пиршественный зал замка, сопровождаемый своей прекрасной сестрой, леди Тарбек, урождённой Эллин из дома Рейнов. Когда-то они оба называли Утёс Кастерли домом. Теперь же Эллин приглашали лишь на праздники, устраиваемые для всего Запада, где отсутствие Тарбеков могло обернуться скандалом. В этот раз она взяла с собой своего сына, десятилетнего мальчика, назло названного в честь её первого мужа-Ланнистера — Тионом. Эллин всегда была вспыльчива, злопамятна и многое в своей жизни делала назло. Роджер бывал здесь чаще, нередко по просьбе сестры, которая с его помощью получала довольно крупные суммы денег для своих нужд. Мало кто способен был отказать Красному Льву. Зал, в котором этим вечером проходил пир, блестел позолотой от паркета до высоких сводов. Эллин, как и всегда, одним своим появлением обратила на себя внимание всех присутствующих. О её давней попытке соблазнить и увести от жены нынешнего лорда Ланнистера, слабовольного и нерешительного Титоса, до сих пор ходили легенды. Сама она вспоминала об этом с улыбкой. — Он лёг со мной в постель, но от страха не смог ничего сделать. Пусть меня тут же выдали замуж за первого, кто подвернулся под руку, теперь у меня чудесные дети и великолепный замок. — Тарбекхолл не был бы великолепным, не стань ты его хозяйкой, сестра, — отвечал Роджер, целуя её руку. Это было правдой. Двор, устроенный леди Эллин, мог посоперничать в пышности даже с Утёсом Кастерли. Все, кого она приглашала, уезжали с её приёмов совершенно довольными. Высоких гостей встречал Титос Ланнистер собственной никчёмной персоной. Даже золотой лев, красовавшийся на его богато расшитом бархатном дублете, выглядел более грозно, чем этот человек — молодой, но казавшийся немощным стариком. — Лорд Рейн, леди Тарбек, — с неискренней радостью воскликнул он. Эллин слегка присела в поклоне, не опуская глаз, Роджер не шевельнулся. Титос сделал вид, что не заметил этого. Его жена, Джейн Марбранд, считавшаяся первой красавицей Утёса, развернулась и ушла в другую часть зала, продемонстрировав обнажённую спину. Титос молча последовал за ней. Эллин фыркнула. — Благородная леди, а одета, как шлюха, — бросила она, не заботясь о том, что её могли услышать и поправляя юбки собственного платья, совершенно закрытого. Роджера вдруг осенило. — Красное с золотом? — спросил он, прищурив глаза. — Если мне не изменяет память, обычно ты носишь цвета Тарбеков – белый и синий. Сестра улыбнулась ему сладчайшей из всех своих улыбок. — Пусть все в этом замке вспомнят, кто я на самом деле. Роджер улыбнулся ей в ответ. Сегодня они были похожи друг на друга, как близнецы: молодые, золотоволосые, в роскошных одеждах цветов дома Рейнов. На них оглядывались, им завидовали, и они не скрывали, что им это льстит. Тион уже убежал от матери и вертелся среди остальных детей, которых на этом пиру собралась целая орава. Это был весёлый, общительный ребёнок, напоминавший Роджеру его младшего брата Рейнарда. У того вскоре должна была родить жена – уже в четвёртый раз, и поэтому он вежливо отказался от приглашения на пир. Надеялся, что будет мальчик, которого он сможет подержать на руках в день его появления на свет. «У меня уже три прекрасных дочери, — говорил Рейнард, — скоро смогу опутать брачными узами весь Запад». Он был известным хитрецом, и Роджер не сомневался, что однажды так и произойдёт, а Запад не успеет спохватиться. О собственной семье Красный Лев мог откровенно говорить только с сестрой. Первая жена Роджера, которую он, как ни странно, любил, хоть их и навязали друг другу в политических целях, подарила ему двоих сыновей. Она не пережила очередных родов, произведя на свет мёртвую девочку. Вторая же за десять лет брака так и не смогла забеременеть, отношения их не ладились, и недоброжелатели Рейнов распускали по этому поводу самые грязные слухи. — Миледи Эллин, — проблеяла появившаяся из ниоткуда Марла Престер, молодая жена Джейсона Ланнистера, приходившегося Титосу братом. У неё под глазами синели огромные круги, наводящие на мысль, что она либо страдает ужасной бессонницей, либо её бьёт муж. — Милорд, — почтительно склонила голову она, — я ненадолго украду вашу сестру. Схватив Эллин за руку, она повела её подальше от Роджера, не дождавшись его согласия. Пухлощёкая, с волосами чёрными, как смоль, не очень чистыми и убранными в простую причёску, Марла Престер была полной противоположностью высокой и стройной Эллин. Даже детей их мужей, рожденных от других женщин, ждали разные судьбы. У Джейсона Ланнистера был бастард, прелестная девочка по имени Линора Хилл, и по странному стечению обстоятельств она не дожила до своих шестых именин. Шептались, что кажущаяся безобидной простушкой Марла отравила её «сладким сном». Сыновей Уолдерана Тарбека от первых двух браков Эллин любила, как родных. Роджер вздохнул и осмотрелся вокруг. Зал был уже полон людей: лорды изредка перебрасывались парой фраз, леди шептались по углам, обсуждая наряды друг друга, а слуги всё продолжали накрывать столы. Те ломились от самых разнообразных блюд, источавших соблазнительные запахи, и все собравшиеся изредка поглядывали в сторону хозяина, ожидая, когда он пригласит их сесть. Взгляд Роджера остановился на тощем мужчине, уже немолодом и с изрядно поредевшими волосами, который бормотал что-то, видимо, нравоучительное мальчику в поношенном дублете. Рейн разглядел вышитый на нём герб и нахмурился. То были две башни, соединённые мостом. — Рад тебя видеть, Красный Лев, — услышал он голос Джейсона Ланнистера. Роджер не мог ответить ему тем же, поэтому просто кивнул. — Брат поручил мне поговорить с тобой о его сыне, Киване. Вон он, рядом со старшим братом. Он интересуется, не согласишься ли ты взять мальчика себе в оруженосцы. — Я подумаю над этим любезным предложением, — процедил Роджер, — но сперва скажи мне, какого чёрта здесь забыл Фрей. — Ах, это, — неуверенно произнёс Джейсон, оглянувшись на лорда Переправы. Тот без всяких церемоний шлёпнул по заду свою жену – совсем ещё юную девицу то ли из Сваннов, то ли из Кракехоллов. — Думаю, с той же целью: предложить своего второго сына, Эммона, в услужение кому-нибудь из западных лордов. К слову об этом, где Уолдеран Тарбек? Я вижу, моя Марла щебечет с его женой. — Его задержали дела, — соврал Роджер. Он знал, что Эллин велела своему старику не высовываться, пока он не сможет снова без проблем передвигаться после досадного падения с лошади. «Даже в седле удержаться не может, — сетовала она, — придётся мне самой учить сына сражаться верхом». Джейсон, спустя несколько минут молчания поняв, что разговор окончен, ушёл, а Роджер улыбнулся воспоминаниям. У Роберта Рейна, лорда Кастамере, было трое детей. Старший сын и наследник Роджер был талантливым фехтовальщиком, дочь Эллин – поразительной красавицей, младший Рейнард с юных лет удивлял всех своим красноречием и обаянием. Роджер готовился стать воином и свободное время посвящал тренировкам. К удивлению лорда Роберта, маленькая Эллин чаще присоединялась к брату, чем Рейнард. К двенадцати годам она уже неплохо владела мечом и становилась самим ветром, садясь в седло. «Неужто вместо юной леди, — смеялся отец, — я вырастил кентавра?» Он успел благословить помолвку Эллин и вскоре погиб при штурме Звёздного Пика, но Роджер был уверен, что она ничего не забыла. «Звёздный Пик, — подумал он, и сердце отозвалось болью. — Моя первая битва». Это сражение напоминало бойню. Он помнил вопль солдата, в глаз которому угодила стрела, тихий стон мальчика-оруженосца, держащего в руках собственные кишки. «Это конец, — думал Роджер, которому не было тогда и четырнадцати, — мы усмирим мятежного лорда Пика лишь ценою целой армии». Он помнил, как дорога ему вдруг стала жизнь. Помнил, как вражеский воин отрубил лорду Роберту правую руку и вонзил меч в его грудь по самую рукоять. «Семеро, — хрипел отец, умирая, — семеро...» Поклявшись мстить, Роджер ворвался в Звёздный Пик через проломленные ворота следом за Тайвальдом Ланнистером, женихом его сестры и оруженосцем отца, который так и не посвятил его в рыцари. Тайвальд тут же напоролся на копьё одного из защитников замка, и в этот миг разум покинул Роджера. В одном из помещений Звёздного Пика, уже захваченного, он нашёл мятежника и выживших членов его семьи. Их стерегли солдаты короля. Роджер узнал в крепком мужчине со свежим уродливым шрамом на лице убийцу отца. Он срубил его отвратительную голову одним ударом меча. Воин упал, рядом с ним — насквозь пронзённый лорд Пик. Потом оказалось, что это были сын и отец. Роджер услышал истошный женский крик и рубанул наотмашь. Богатые одежды леди Пик обагрились кровью. Кто-то очень крепкий напал на него сзади, пытаясь вывернуть руку, державшую меч, и погиб от его удара. Солдаты в ужасе пятились, даже не пытаясь защитить пленников. Роджер рассёк живот тени, которая тонким голоском умоляла его остановиться. Тень оказалась красивой девушкой с длинными распущенными волосами. Потом умерла старуха, крепко вцепившаяся ему в ногу. Освободившись от её хватки, он вонзил меч в горло безумно хохочущего мальчишки. «Семеро, — подумал Роджер, — я убил Воина и его Отца с Матерью. Убил мужчину, похожего на Кузнеца. Убил Деву и Старицу. И Неведомого, смеющегося над смертью». Его нашёл сын короля Мейкара, Эйегон, стоящего на коленях и выронившего от бессилия меч. Солдат там уже не было. Были только семь трупов и он, Роджер Рейн, с ног до головы в крови. Красный Лев. «Я тоже потерял отца», — сказал принц, положив ладонь ему на плечо, и разум вдруг вернулся к Роджеру. «Я потерял отца». Лицо Эйегона стало размытым в его глазах, изменило свои черты. Он вдруг узнал сестру и провалился во тьму. — Роджер, — позвала его Эллин, видимо, не в первый раз. Он с трудом сосредоточился, глядя на неё. Она казалась крайне обеспокоенной, а рука её крепко сжимала плечо брата. — Приглашают к столу. Он встряхнул головой, прогоняя наваждение, взял её ладонь в свою и направился к предназначенным для них местам. Знатные гости размещались на деревянных стульях, спинки которых были украшены искусной резьбой. Таких было несколько десятков, для остальных же слуги принесли простенькие скамьи. Роджер удивился, увидев, как Уолдер Фрей с женой и сыном садятся напротив него и Эллин. Их места были почётными. Слишком почётными для лорда из Речных земель, как он считал. «Впрочем, всему своё время. Рано или поздно я выясню, что он здесь делает», — решил Роджер, пододвигаясь ближе к столу и набрасываясь с ножом на запечённую утку. Компанию птице составлял поросёнок в яблоках, рагу из зайца и огромная кабанья нога. Наличие дичи не могло не радовать изрядно проголодавшихся гостей. Некоторых из них больше интересовали напитки – к примеру, Алина Марбранда, престарелого отца леди Джейн. Он был неустойчив к алкоголю и напоить его было несложно, чем многие пользовались ради забавы. Дочь строго глядела на него из-под тёмных бровей, нервно поправляя манжеты шёлкового платья, но Алин не обращал на это никакого внимания. Эллин не скрывала злорадства, наблюдая за ними. После того, как она безуспешно попыталась обольстить Титоса, Джейн заявила, что с величайшим удовольствием толкнула бы её в пропасть. Впрочем, насколько знал Роджер, Эллин не осталась в долгу и ответила чем-то не менее дружелюбным. Гости беседовали, не стесняясь дам и самых резких выражений. Много шутили, и самой животрепещущей темой для насмешек, порой непристойных, оставался лорд Титос. Это называлось «дёргать льва за хвост». Над ним смеялись искреннее всего, что у некоторых после определённого количества выпитого превращалось в подобие хрюканья. Подавали традиционно арборское золотое, но в некоторых кувшинах обнаруживалось янтарное вино с Летних островов. Оно быстро исчезало со стола, и было удачей отведать хотя бы несколько глотков. Детей угостили замороженным молоком с сахаром, чему они были несказанно рады. — Беззубый Лев хочет, чтобы я вырастил из его Кивана рыцаря, — негромко сказал Роджер сестре. — Думаю, в какое пекло мне его послать. — Дорогой мой брат, — рассмеялась Эллин, — прояви хоть раз снисхождение. Этому мальчику восемь, и он неплохо ладит с моим Тионом. Не вздыхай так обречённо, даже из маленьких Ланнистеров иногда вырастают достойные люди. — Раз в сто лет, — ответил он и снова принялся за утку. — Не будь мы с тобой столь влиятельными и богатыми, за такие речи давно бы уже прохлаждались в каменных мешках. — Роджер едва не подавился. — Пусть попробуют. Я своими руками выдерну хвост из лохматой задницы Беззубого Льва. Титос Ланнистер встал из-за стола и попросил минуту внимания гостей. «Вспомни дерьмо...» — подумал Роджер и с досадой отложил нож в сторону. Эллин откинулась на спинку стула, послав Титосу обворожительную улыбку. Он смахнул с рукава несуществующую пылинку и замялся, не решаясь начать. Джейн Марбранд легонько постучала пальцами по серебряному блюду, не сводя глаз с давней соперницы. Её муж вскинул голову, как дрессированный пёс, выпрямился и заговорил: — Почтенный лорд Уолдер из Близнецов, — сказал Титос, отвесив в сторону владельца Переправы поклон, — предложил соединить дома Ланнистеров и Фреев узами брака. Мы уже договорились о помолвке. — Несколько человек охнули, остальные же будто проглотили языки. — Моя дочь Дженна станет женой Эммона Фрея, любимого сына лорда Уолдера... Роджер не поверил своим ушам. Упомянутые Дженна и Эммон как по команде робко переглянулись и опустили головы. Джейсон Ланнистер закашлялся и с помощью жены сделал глоток воды. За минуту до этого казавшийся совершенно пьяным Алин Марбранд в одно мгновение протрезвел и уставился на Беззубого Льва. Но Титос, не заметив повисшего в зале недоумения, продолжил. — Они совсем ещё юны, поэтому принесут свои клятвы пред ликом Семерых несколько позже. — Он сглотнул. — Надеюсь, лорды и леди, вы окажете нам честь своим присутствием на свадьбе. Титос неуклюже опустился на стул рядом с женой, тонкими пальцами вцепившейся в вилку. В твёрдом взгляде их старшего сына, Тайвина, читался жестокий упрёк. Уолдер Фрей не скрывал торжества. Роджер одним ударом стёр бы ехидную ухмылку с его крысиного лица, если бы их не разделял широкий стол. Он успел даже подумать о том, чтобы перелезть через это препятствие, растоптав яства и распинав кувшины с вином. Его мысли прервал высокий, заливистый смех Эллин. В гробовой тишине этот звук показался громом среди ясного неба. Она хохотала, как полоумная, в её глазах заблестели слёзы. Немного успокоившись, Эллин будто ненароком опрокинула свой кубок. Алое пятно расползлось, как кровь вокруг раны, по полу пиршественного зала. Уолдер Фрей криво усмехнулся, глядя на неё, и Роджер не выдержал. Резко отодвинув стул, он вскочил и направился к выходу, рыча что-то о том, как ему претит этот фарс. Он чувствовал на себе ошеломлённые взгляды, но ему было всё равно. Уйти, уехать из Утёса Кастерли, на этот раз навсегда. Никогда больше не видеть этого безмозглого червяка, зовущегося Щитом Ланниспорта и Хранителем Запада. «Эти титулы должны принадлежать Рейну», — думал Роджер, перестав сдерживать разгорающееся пламя ярости в своей груди. Он толкнул двери зала так сильно, что они едва не сбили с ног стоящих у входа гвардейцев. На их доспехах красовался герб владельцев замка. «Красный лев во всём превосходит золотого. Так почему судьбой богатейшего края распоряжается выродок Ланнистеров?» Роджер до боли сжал кулаки, чувствуя, что готов избить до смерти любого, кто осмелится заговорить с ним. «Эта Дженна ещё и вдвое младше своего ублюдочного жениха. Воистину достойный союз устроили Титос Ланнистер и лорд Переправы, мать их всех дери!» Роджер повернул к лестнице, оттолкнув стоящего на пути слугу, который отчаянно старался не уронить поднос с десертом. Услышал за спиной звон и причитания, ещё больше его взбесившие, смачно сплюнул и поднялся к своим покоям. Когда он, наконец, разжал кулаки, на ладонях синели следы от пальцев. — Отправляй всех, кто пожелает сюда войти, в седьмое пекло от моего имени, — бросил он скучающему стражнику, вошёл в комнату и захлопнул за собой дверь. Роджеру предоставили те же покои, которые он занимал много лет назад, когда жил в Утёсе Кастерли. То были две комнаты, примерно одинаковые по размеру и обставленные достаточно скромно. Теперь всё изменилось: появился винный шкаф, над кроватью повесили идиотский балдахин, а Роджер из юнца, читавшего здесь книги о героях и их подвигах, превратился в лорда Рейна, которого боялись и уважали. «А этот добродушный кретин Титос как был тряпкой, о которую принято вытирать ноги, так и остался. И будет таким до самой смерти. Поскорей бы она наступила». Он яростно рванул тонкую ткань балдахина. Её треск и звук ломающейся деревяшки, крепившей конструкцию к потолку, немного успокоил его. — Милорд приказал... миледи, я не могу... Туда нельзя, — услышал Роджер испуганное бормотание за дверью. «Отсутствие мозгов заразно?» — устало подумал он, догадываясь, с кем говорит солдат. Он покачал головой и с удовлетворением заметил мелькнувшее в дверях алое с золотым платье. Его лёгкий шорох был приятен для слуха. — У тебя здесь есть вино? — весело спросила Эллин. — На пиру подавали арборское золотое, но Дорн сейчас милее моему ветреному сердцу. — В том шкафу, — тяжело вздохнув, ответил Роджер. «Мне стоило подумать о вине до её прихода». — Тебе стоит быть осторожнее с алкоголем, сестра. — Позволь узнать, почему, — усмехнулась она, наполняя два кубка. — Вряд ли я выношу ещё одно дитя. Мой лорд-муж утратил способность к зачатию примерно в тот день, когда отпраздновал пятидесятые именины. Он засыпает прежде, чем исполнить супружеский долг. — Эллин взяла один из кубков и хотела было протянуть брату, но вдруг поставила его обратно, пролив на пол несколько капель вина. Подошла к Роджеру ближе, почти вплотную, ласково провела ладонью по его щеке. Он ощутил её тёплое дыхание. — Признаюсь, иногда я скучаю по... — Это не значит, что можно наплевать на своё здоровье, — отрезал Роджер, схватив кубок и вручив другой Эллин. — За тебя и твоих детей. Они выпили вместе, и ни её, ни его руки ни разу не дрогнули. Эллин натянуто улыбнулась и поставила пустой кубок на крошечный прикроватный столик. «На редкость бесполезная мебель, — раздражённо подумал Роджер, усаживаясь и указывая сестре на место рядом с собой, — только для вина и подходит. И в каждых покоях Утёса эти чёртовы шкафы. Много же они пьют». — Эта помолвка, что так разгневала тебя, дорогой брат, — промурлыкала Эллин, снова сделавшись будто бы беспечной, — лишь подтверждает моё предположение о том, что род Ланнистеров в агонии перед печальным концом. Только малютка Тайвин показал коготки. После того, что он сказал, Уолдер Фрей выглядел так, будто ему на голову вылили ведро помоев. Роджер взглянул на неё с недоумением. «Какие могут быть коготки у десятилетнего ребёнка?» — Очень острые коготки, хочу заметить, — продолжила она. Рейн улыбнулся. Сестра всегда знала, о чём он думает. — Тайвин в довольно грубой форме заявил, что брак между единственной дочерью Хранителя Запада и вторым сыном речного лорда – позор для Ланнистеров. Титос даже побледнел. Благие боги, он боится собственного сына! — Неудивительно, — усмехнулся Роджер. Его настроение значительно улучшилось. — Я слышал, что этот мальчишка укусил за палец своего деда. — И он мог бы стать истинным наследником Герольда Золотого, — с наигранным сожалением вздохнула Эллин, — если бы не эта тварь, Джейн Марбранд. Она совсем запугала своего несчастного муженька, а Тайвину, как это ни печально, приходится матерью. Боюсь, его постигнет та же участь. В покоях ненадолго воцарилась тишина. Роджер слышал смех, разносящийся по коридорам замка из зала, где всё ещё продолжалось застолье. «Никак снова подшучивают над Беззубым Львом, — подумал Рейн, — а он хохочет громче всех». Он поднялся и наполнил кубки. Эллин поправила рукава платья, на одном из которых Роджер заметил маленькое жирное пятно. «Грязный след этого проклятого пира». — В пекло Ланнистеров, — сказал он и поднял кубок. На красивых губах Эллин заиграла торжествующая улыбка. — В пекло, брат мой. Пьём до дна.