Their Last Meeting

      Ей оставалось не так много времени. Боль накатывала какими-то волнами. И промежутки между ними становились всё реже. И сейчас, приближаясь к порогу смерти, Эридан сожалела только об одном: она так и не нашла того, кто смог бы назвать её имя... В его поисках девушка исследовала тысячи миров в разное время их существования. Она не была одна. У неё была самая верная спутница, о которой только можно мечтать - надежда. Надежда найти отца. Сколько раз Эри представляла их встречу. Сколько раз она мечтала о ней. Но несколько тысячелетий... Несколько тысячелетий она гонялась за тенью. Очередная волна захлестнула с головой, и девушка выгнулась в спине, цепляясь ногтями за поверхность под собой. Говорят, что перед смертью все мы вспоминаем нашу прошедшую жизнь. И сейчас Эридан могла убедиться в этом. Она вспоминала. Почему-то особенно ярким было последнее прощание с отцом. Девушка прекрасно помнила, как сказала ему тогда, что найдёт его в любой точке Вселенной. И она искала... Искала всю свою жизнь. Регенерации... Переделки. Порой, в порыве отчаянья Эридан специально влезала в неприятности, прекрасно понимая, что отец не сможет пройти мимо них. Вот и тогда... Влезла на свою голову в чью-то войну. И сейчас внутренние часы ведут обратный отсчёт. Десять...       Эри выгибается в спине в очередной раз. Но на этот раз с губ слетает какой-то отчаянный крик: - Па... па...! Папа! - всю свою жизнь эта девчонка оставалась ребёнком. Ребёнком, у которого была мечта. Была она и сейчас. И нет, это было не желание жить. Это было желание увидеть самое дорогое для неё существо во всей Вселенной, оказаться в объятьях отца и услышать такое обманчивое, но такое невероятно желанное "Всё будет хорошо". Девять...       Время убегает так стремительно. Раньше Эридан никогда не замечала этого. Она не замечала насколько оно молниеносно. Наверное, это было совершенно нормально. Ведь раньше она играла с ним, как ребёнок играет с игрушкой. И сейчас, кажется, время решило отомстить Эри за то, что она так легко раньше нарушала его законы. Восемь...       Перед глазами всё плывёт. Но даже это не мешает ей увидеть, как к ней подходит мужчина. Он садится рядом с ней на корточки, берёт её начинающую замерзать руку в свою ладонь. - Привет, малышка. Ты так сильно изменилась... - шепчет мужчина, а Эридан просто улыбается. Улыбается сквозь боль и спокойно закрывает глаза. Он приходит всегда. Кастерборус всегда знает, если нужен кому-то. И сейчас больше всего в нём нуждалась его умирающая дочь. - Ты... Мне холодно... папа... - бормочет девушка, слабо сжимая своими пальцами его. Семь...       А он... Пришелец просто садится на землю и укладывает к себе на колени ослабевшее тело дочери. Кастерборус пережил их всех: жену и троих детей. Третья, самая младшая, Эри, его малышка, сейчас умирала на его руках, продолжая улыбаться так, будто бы ничего не происходит. Кастер даже не подозревал: Эридан уже мало что чувствовала. Она просто умирала. Шесть...       Эри открывает глаза и смотрит на небо. Чёрное. Чужое небо. И, наверное, это ещё одна вещь, о которой сожалеет это неуёмное создание. Как бы ей хотелось сейчас оказаться под тем небом, которым она любовалась, когда была совсем маленькой девочкой, сидя на земле вместе с отцом и слушая его рассказы о звёздах. Ох, как же Эридан любила эти рассказы. Как сильно ей нравилось слушать увлечённую речь папы, смотреть, как блестят его глаза. Пять...       Сейчас глаза Кастерборуса тоже блестят. Но не от возбуждения, вызванного тем, что мужчина рассказывает о своей страсти, а от того, что Кастер видит смерть последнего своего ребёнка. Он молчит. Просто не знает, как сказать. Нет, не потому, что нечего. А потому, что хочется сказать так много, а времени остаётся так мало. - Четыре, - вслух произносит его малышка, снова закрывая глаза. А Кастер закусывает губу. Он не должен плакать. Но слёзы начинают катиться из его глаз. А Эридан поднимает руку. Видно, что даётся ей это невероятно тяжело. Но девушка делает это, чтобы провести кончиками пальцев по щеке отца, стирая пару одиноких слезинок. И тут же ослабевшая рука падает обратно. - Эри... - зовёт её Кастерборус, но дочка прерывает его, продолжая свой отсчёт: "Три". - Я люблю тебя, малышка. - Два... Папа, я тоже тебя люблю. Назови... - внезапно Эридан затихает. На этот раз навсегда. И на губах девушки навечно остаётся улыбка. Та безбашенная, весёлая улыбка, неисчезнувшая даже перед смертью. Но Кастерборусу и не нужно продолжение. Он поднимается, продолжая прижимать к себе тело своей дочери. - Ты будешь жить вечно, будешь жить в моём сердце.