Волки уходят в небеса

- Скоро будет праздник Солнца, и мы обернемся и примем тебя как своего, тогда и принимать и подозревать, если будет в чем, будут тебя как своего! Уймись ты! Никому не охота терять оберег. А ты оберег, самый настоящий! И все в это верят и знают? Понимаешь? Игорь обмяк так, что чуть на пол не опустился, Гэхерт бережно усадил его на лавку, сел рядом, обнял осторожно, прижимая его голову к своему плечу. - Все наладится, хороший мой. Никому не дам тебя в обиду, даже и не думай. Любого перегрызу за тебя. Игорь молчал, впитывая тепло тяжелой ладони, гулявшей по волосам и плечам. Его все еще трясло от одной мысли, что люди, среди которых он жил, вот так буднично рассуждают о возможности убить, только чтобы задобрить какие-то мифические сущности. Впрочем, так, наверное, было всегда, да и сам он, попадая на политические новости, замечал краем глаза, что то один фанатик прибьет народ, называя себя христианином, мусульманином или очередным мессией, то еще что-то натворят, например, разрушат древние города и памятники. А если спросишь, а почему? А потому, что кто-то что-то там велел, разбираться не стали, понеслись вперед. Но там он мог этого избегать и не обращать внимания. А тут не получится. Здесь это – повседневность жизненного уклада, ритм, от которого никто не собирается отказываться. Ужас и отвращение продолжали его сковывать, и больше всего хотелось оказаться подальше. Он смахнул руку Гэхерта и отодвинулся от него. Тот смотрел на него потемневшими глазами. - Игорь, нам по-другому не выжить, духи имеют над нами слишком большую власть. - Можно им и не давать такую власть, - огрызнулся тот. Гэхерт печально улыбнулся. - Вряд ли получится по-другому. В этот момент затарабанили в ворота, мальчишеский голос заверещал, подзывая Гэхерта. - Дядька Гэхерт! Дядька Гэхерт! Шаман вышел на двор. - Чего шумишь? – спросил строго пацана, который взобрался на забор со стороны улицы и стоял на одном из больших плетней. - Мамка никак не может разродиться, вот меня и послали за тобой. - Понял, - ответил со вздохом тот. – Я сейчас пойду, а ты бегом беги за бабкой Мыкой, она только ушла от меня, не могла далеко уйти. Догони и попроси тоже прийти. Знаешь ее? Мальчишка торопливо закивал, перестал цепляться за забор, спрыгнул и убежал так, что только пятки засверкали. Игорь молча наблюдал, как шаман собирается к роженице, складывая в кожаный мешок травы и инструменты. Он уже знал, что обычного мужика и близко к рожающей женщине не подпустят, но шаман же… бесполый, вроде как. Правда, то, как он кончал, заставляло сомневаться в его бесполости, но тут еще и не такое придумают. - Помой, и остальных заставь, - буркнул он. - Что? – озадаченно оторвался от своего занятия Гэхерт. - Руки, говорю, помой, и остальным скажи, что тщательно мыли руки, прежде чем к роженице лезть. Меньше заразы будет, - пояснил Игорь. – И намного меньше риска, что горячка будет. - А это сработает? - Это срабатывает всегда, когда лезешь в рану или в п…, - фыркнул Игорь. Гэхерт только покачал головой, закинул мешок за плечо и исчез из дома. Вернулся через несколько часов, вся рубашка была в крови. Велел топить баню. - Как все было? – осторожно спросил Игорь, когда они уже залезли париться. - Довольно неплохо, двойняшки у нее, двое пацанов, да еще, кажется, чуть ли не передрались, кто первым полезет. - Внутри, что ли передрались? – скептически фыркнул Игорь, выливая отвар на раскаленные камни. - Внутри, ага, - согласился Гэхерт, с наслаждением вдыхая горячий пар. – Видать, всю жизнь будут кулаками выяснять кто прав, кто виноват. - А может, и не разлей вода будут. - Может, но вряд ли. Барей – мужик гневливый и драчливый, пацаны в него, видать. Не умеет Горелича девок рожать, одни мальчишки - и такие же огненные, как и их папаша. - А она-то тут причем? – удивился Игорь. – От женщины это вообще не зависит, кто там рождается, мальчик или девочка. Это все Барей ваш не умеет девчонок делать. - Ну, девок делать искусство тонкое, не каждому дано, - тут они оба заржали. Напряжение, повисшее между ними начало отступать, но до конца не ушло. И ночью, когда Гэхерт потянулся к нему, Игорь сначала замер, соображая, хочет ли, или все же тяжесть в груди не пускает, но когда ладонь обожгла пах, пуская раскаленные волны по телу, стало уже не до обид. Утром Гэхерт его растолкал и потащил за собой на рыбалку, пришли на берег местной речки, поставили удочки и уселись рядом. - Ты как рыбу ешь? – неожиданно спросил он. - Нормально, а что? – удивился Игорь. - Ну, вот получается, мы едим рыбу, зверей, все остальное, и значит должны как-то за это благодарить, и давать что-то в ответ. Игорь напрягся, ощущая, куда может завести разговор. - Но ведь так получается, что духи ваши людоедские какие-то, а вы этого не избегаете, а наоборот потакаете им. - Это часть извечного круга. - Звериного круга. - Верно, звериного. - А люди – не звери, и чтобы выйти из этого круга, надо идти дальше. - Не получается у нас идти дальше. Поэтому живем так издавна. Игорь обернулся к тому, и к нему вдруг пришло ясное осознание. - Если не выйдете из звериного круга, и не станете настоящими людьми, то найдутся те, кто пойдут дальше и станут настоящими людьми, а вы так и сгинете полулюдьми-полузверьми. И, скорее всего, сгинете вы все. Тебе это надо? - Мы не сгинем, по крайней мере, не сейчас. - Но вот ты говоришь про вечный круг, только не круг это, а спираль. Спираль развития. Если не выйти на следующий уровень и не перестать уничтожать ближних своих, оправдываясь интересами каких-то выдуманных существ, а может, и не выдуманных, то получится, что вы сойдете с круга, раз и навсегда. И тогда все, что могло стать лучше и подарить изменение, пройдет мимо вас. А вас никого не останется. - Может быть, когда-то так и будет. Скорее всего, так и будет. Но сейчас мы слушаем лес, его духов и что они нам говорят. - Но получается, у многих вместо их собственных мозгов говорят духи… или ты и тебе подобные. - Бывает и так, но они не привыкли к тому, чтобы думать. И так им будет лучше. - Лучше? Кому? Тебе? Твоим … коллегам? – Игорь рассердился. - Я понимаю, почему ты злишься, и понимаю, о чем ты говоришь. Но срок еще не пришел, и нам предстоит так жить еще не один десяток поколений, чтобы появились те, кто сможет уйти на новый виток. - Но ведь им будут мешать. И если не учить думать, то да, человек живет как животное и ничего не будет менять, зачем, ему, если сытно и тепло, и какие-никакие развлечения есть, и так неплохо. А если что-то беспокоит, то вместо того, чтобы сделать что-то новое, убить или убрать то, что раздражает. - Будут мешать, - легко согласился Гэхерт.- В том числе и такие, как я. Потому что будут приписывать человеку только его худшие качества, даже когда хороших станет намного больше. Но сейчас они не готовы. И ты не готов. Я видел твой мир, он как раз сейчас идет на новый виток спирали, и я видел, как бешено этому сопротивляется большинство. И знаешь, почему? У них нет души. Нет, не мозгов, голова как раз у них имеется, но вот души у них нет. Они разучились чувствовать духов, разговаривать с ними, не их вина, не осталось жилищ для духов, все, что было прежде – сметено. Но и нового принять они не могут, потому что не научены ни с душой своей работать, даже те, у кого есть ее куцые зачатки, ни головой сами соображать. Ты – что-то среднее, головой работать очень даже приучен, хоть и очень однобоко. Но с душой у тебя все не очень хорошо обстоит, ты хоть и защитник, но пока не можешь осознанно защитить даже себя. - Ты о чем? – рассеяно переспросил Игорь. - Ты – воин, а часто думаешь, как торговец, защищаешь деньги, а должен бы защищать души. Врачуешь тела, точнее, можешь врачевать, и делаешь ты это с неохотой, хотя и это тебе на роду написано, а должен еще и души врачевать. И помогать должен. А не хочешь. Хороший лекарь и хороший воин должны уметь слушать души, не только людские, но и души звериные, и лесные. И горные, и воздушные, и вообще землю и воздух уметь слышать и спрашивать. Чтобы знать, когда жизнь можно подарить, а когда отнять. Воин должен защищать, и ты можешь самим своим присутствием повернуть жизнь в благое русло, и отвратить смерть. Это высшая ипостась воина – защищать одним своим существованием, не подпуская врагов и смерть одним своим блеском. Потому что этот блеск не показной, за ним должна быть огромная сила. И огромные знания. Для откосившего от армии, из сугубо цивильной среды Игоря это было большой неожиданностью. Воин? Из него? А не слишком ли нагло увел от темы Гэхерт? - Воин из меня вряд ли получится, - спокойно заметил он. - А ты попробуй. Для начала почему бы тебе не изучить свою душу и послушать духов леса? Ты застрял посередине между двух ипостасей, а тебе надо, чтобы они обе у тебя проявились. Игорь только скептически похмыкал. - Кстати, об ипостасях. Ты все время говоришь о том, что будут оборачиваться все. На праздник какой-то. - Да, так и есть, - кивнул Гэхерт. – Я вот могу оборачиваться, когда пожелаю, остальные – раз в году, на праздник Солнца. - И в кого ты оборачиваешься? – не скрывая веселья, спросил Игорь. - В волка, - с убийственной серьезностью ответил Гэхерт. – И ты тоже можешь оборачиваться в волка. У нас обоих звериные ипостаси – белых волков. - И остальные тоже в это верят, - медленно произнес Игорь. - Они не верят, они это знают. - Если они действительно в это верят, то им нет нужды меняться и развиваться дальше, - также медленно продолжил он. – И отказываться от кровавых обычаев тоже не будут. - Им – нет, а вот тебе это очень даже можно сделать. Начнем с простого? - И что в твоем представлении простое? - Поднимись повыше, пообщайся с духом леса, в котором мы находимся. Потом найди дух белого волка, познакомься и пообщайся с ним. А потом слейся с ним, пробегись с ним по лесу, попей его горлом воды из ручья, убей зайца, посмотри на мир его глазами, ощути его шкуру, чтобы на празднике ты смог и в самом деле обернуться им. - Всего лишь! – меланхолично воскликнул Игорь. - Для начала пойдет, - отозвался Гэхерт. - А почему белого волка? - Потому что ты можешь стать белым волком, так же, как и я. Они молча сидели рядом, ловко подсекая и снимая рыбу с крючков, когда в корзине рыбы стало как-то многовато для двоих, Игорь захотел отпустить очередную пойманную и собраться, Гэхерт его остановил. - Это не только нам. Рыбалка оказалась удивительно удачной, Гэхерт часто бормотал благодарности духам леса и воды. Когда вернулись в деревню, то оказалось, что шаман раздал примерно две трети улова самым бедным семьям и старикам, например, вдове Рыжевке, с тремя детьми, которая стирала всю их одежду и белье. А часть внутренностей он бросил в огонь, чтобы и с этим духом поделиться. И вот теперь его снова учили. Видеть этот мир по-другому, слышать его и ощущать. Потому что по-другому здесь вряд ли получится выжить. Он сначала пытался понять, как ему вернуться. Но понял, что это волшба Гэхерта открыла двери между мирами в определенный день и только она сможет открыть их снова. И задался вопросом: а хочет ли он вернуться домой сейчас? Снова включится в эти крысиные бега, пытаясь быть успешным? И понял, что точного ответа тут нет. Что люди здесь иногда такие звери, что и там, дома, но тут они какие-то более спокойные, что ли. Да и вероятность того, что перережут глотку, примерна одинакова. И только единицы будут тут пытаться все же не быть зверьми, и он честно ответил себе, что он явно не из этих. Пока что в его жизни была эта пыльная деревня, с раздолбанными дорогами, с добротным домами, плетеными заборами, гусями, свиньями, коровами и козами, убредающими по утрам на общинный луг, где за ними приглядывала малышня, с петушиным криком по утрам, хрустальной водой из колодца, грязью в дождь, и странным лесом. Река, что текла неподалеку, уже прогрелась, и туда бегали купаться, вот и он уходил туда, скидывал с себя все и нырял в мутновато-зеленую воду, иногда к нему присоединялся Гэхерт, и потом они занимались любовью на берегу. Он не мог сказать, что у них за отношения, уж точно не соседей по дому, но при этом вроде бы о чувствах или чем-то таком разговор никогда не заходил. Игорь таких вещей стеснялся и боялся, а Гэхерт по-прежнему был спокоен, лишь иногда он ловил на себе взгляд прозрачных глаз, который обжигал. На случайного любовника так не смотрят. С другой стороны он не очень представлял, что ему делать. Остаться тут? Он с ужасом понимал, что ему до тошноты не хочется погрязнуть в крестьянском быту. И единственной перспективой тут ему было либо стать охотником, но тут свои сложности, да и не представлял он, как это, либо продолжать быть помощником Гэхерта и понемногу становиться лекарем. Гэхерт учил его всему и охотно, он подозревал, что не в последнюю очередь для того, чтобы привязать к себе сильнее. Игорь тоже рассказывал ему все, что помнил о нетрадиционной медицине, просто чтобы не остаться в долгу. Гэхерт с интересом слушал, записывал, они сравнивали, спорили по вечерам, когда уходили гулять, обменивались мнениями. Иногда Гэхерт исчезал по ночам, и это не был поход за травами, потому что он не брал с собой ножей и котомки, просто уходил вечером и возвращался под утро, уставший и расслабленный, чтобы помыться на скорую руку и рухнуть в постель. В первый раз Игорь подумал, что тот уходит к любовнице или любовнику, но потом понял, что это не так. И рискнул спросить, куда тот сбегает. - В лес, чтобы можно было обернуться и побегать на воле, - помедлив, ответил Гэхерт. - То есть ты это по-настоящему делаешь? - А бывает не по-настоящему? – ухмыльнулся Гэхерт. – У меня точно по-настоящему. И ты поймешь это, когда обернешься на праздник и станешь своим. Игорь отнесся к этому скептически, но все же начал учиться медитировать, как он это для себя определил, пытаться понять эту землю, просто, чтобы не спятить от тревоги и безнадежности окончательно. Вот в одной такой попытке и нашел его Гэхерт, когда он сидел на утесе, продрогший и смотрел на воду. Красиво, завораживало, но все же того, что он ожидал, не было. Не приходил покой, не успокаивалась душа, не ощущалась эта жизнь своею. Просто не очень комфортный спектакль, зрителем которого он оказался. Гэхерт с утра ушел в одну из соседних деревень - кто-то там приболел настолько, что их шаман не справлялся и попросил о помощи. И вот вернулся. Игорь увидел в его руках грубоватую кожаную куртку, с нашитым сверху мехом. - Замерз? Это тебе, - сказал Гэхерт, заботливо накидывая ему на плечи пахнущую дубовой корой ткань. - Спасибо, - растроганно пробормотал он, просовывая руки в рукава. День и впрямь был неожиданно прохладным, и он продрог в одной рубахе. В куртке сразу же согрелся. - Пойдем, я тебе еще кое-что принес, - Гэхерт потянул его за собой. И спокойно обронил. – У тебя получится. Как только успокоишься и поверишь, что можешь слышать, так все сразу и получится! Легко ему говорить, но Игорь не стал спорить. Просто пошел с ним домой. А там он вытащил из кармана несколько серебряных побрякушек. Точнее, серег. - Я долго думал, какие бы обереги тебе сделать, потом нарисовал их, и мне их сделали. Я видел, что уши у тебя проколоты. - Да, наверное, заросли уже, - пораженно сказал Игорь, рассматривая горку серебра в ладонях. - Если только начали зарастать? Сейчас и посмотрим, - теплые, твердые пальцы скользнули по ушам и растерли мочки, посылая по телу горячие искры. – Попробуем? - Подожди-ка, - Игорь помотал головой и снял с полки кувшинчик с плотно закупоренной крышкой. Открыл и спиртовой дух пополз по комнате. Выбрал для начала что-то похожее на гвоздик с крестообразным рисунком, по которому ползали крошечные, диковинные зверьки. Капнул немного спирта на чистую тряпку, протер левую мочку и штырек и, задержав дыхание, вдел его в ухо, да, там как раз начало зарастать, и гвоздик проткнул тонкий слой соединительной ткани. Терпимо, выдохнул. Осторожно прокрутил его. - Во второе ухо вот это не хочешь? – Гэхерт вытащил из кучки кольцо, на котором на манер шармов болтались тоже какие-то неведомые зверушки. - Давай попробуем, - взял у него из рук кольцо, повторил все манипуляции и выдохнул, крутя серьги в ушах. - Я решил заказать тебе обереги, чтобы с тобой ничего плохого не случилось. Нарисовал, заказал. - Спасибо, - смутился Игорь. – Наверное, тоже у шамана? - А кто, кроме шамана может сделать хороший оберег? Конечно же, у другого шамана и заказал. У того, кто знает руды и металлы и умеет и сам с ними работать. - Рудознатец? У вас и такие имеются? - Конечно. - Те, кто делают обереги, конечно же, светлые-пресветлые, - хмыкнул Игорь. Что-то лезла из него горечь, как квашня. - Среди тех, кто умеет делать обереги и амулеты, нет светлых, как и вообще шаманов. Но среди них есть те, у кого еще есть совесть. - Железный аргумент. - Единственное, что действительно может удержать. - Прости, - смутился Игорь. – Меня что-то занесло. Я не хотел. Просто… тяжко мне тут. Я здесь чужой. Даже с тобой чужой, хотя ты и заботишься обо мне. Про то, что его все же могут прирезать, старался не думать, как и о том, для чего его сюда вытащили. Кольцо ощутимо оттягивало правое ухо, оба ныли. И снова на грудь накатилась серая тяжесть. - Я хочу помочь тебе привыкнуть, - спокойно сказал Гэхерт. – Чтобы тебе было здесь хорошо. - Но мне нехорошо. Вообще не особо. Я все же городской человек, а не сельский. К тому же, здесь мне скучно. Нет ничего привычного. - Ты хочешь в город? - Я хочу в СВОЙ город. - Этого уже не случится, но через три дня первая летняя ярмарка в Стайтхотте, наши едут. Хочешь с ними? - Вот так отпустишь? Взгляд голубых глаз потяжелел. - Ты не раб, ты – свободный человек. Но вряд ли там тебе покажется лучше, чем здесь. Ночью они спали, повернувшись друг к другу спинами. На следующее утро Гэхерт отдал ему подготовленный на продажу товар: травы, настойки, мази, в том числе и те, что Игорь сам сделал, деревянную утварь, частью чистую, частью с выжженными узорами, частью разрисованную. Быстро проинструктировал насчет цен и пошлин, сказал держаться Смоленки и помог погрузить все это добро на телегу. Смоленка, действительно смуглая женщина с иссиня черными волосами и пронзительными глазами, выглядела слегка разочарованной, что часть навара в этот раз ей не достанется, но ничего не сказала. Они ехали по грунтовой дороге, часть пути Игорь все же старался идти, потому что когда сидишь рядом с возницей задницей ощущаешь все выбоины и буераки. Ночевка в пути радости тоже не добавила, потому остановились неподалеку от реки, и тучи кровопийц немедленно рванули к ним. Намазаться отпугивающей мазью, в общем-то, успели, но все равно они противно зудели над ухом, к тому же от самой мази кожу стягивало, и она чесалась. К вечеру второго дня подъехали к городу. Назвать это городом у Игоря язык как-то не поворачивался. Полуразрушенная стена отделяла часть города от остального пространства, и заходить можно было только через ворота, ну, с телегами особо не побегаешь, пришлось. И если сразу за ним тянулось несколько десятков кварталов, с низкими, в основном фахверковыми двухэтажными домами, то потом стали заметны частные кварталы, сначала с дворами, садами и живностью, потом и вовсе – он прогулялся на следующей день, некое подобие многоквартирных домов, понатыканных посреди рощ, неподалеку от реки. Город расползался с холма, словно не удержали его прежние стены, и спускался уже с другой стороны до самых полей. Еще более грязный и вонючий, чем село, просто за счет скученности, да и убирали тут хуже. Хотя сказать, чтобы тонул в грязи нельзя, просто когда столько народу и животных, с уборкой и золотарями надо было тоже что-то придумывать. Остановились на знакомом сельчанам постоялом дворе, где вроде как обещали охрану товару, Игорь долго внутренне метался, потом все же перетащил все в номер. Его товар утащить легче легкого. В номере, который он делил с сыном кузнеца, вопреки всем его опасениям, оказалось вполне сносно – чисто, прохладно, никаких насекомых, везде были натыканы подушечки с травами, свежее белье и беленые стены. Искупались, поели, и завалились спать. На следующее утро поехали на ярмарочную площадь, где переговорили с распорядителем, заплатили взносы за места и начали раскладываться на своих местах, Игорь разложил самые популярные травы и сборы впереди, потом мази и настойки, а потом задумался о том, чтобы подписать их, не только надписи на крышках, но и цены на кусочках бересты. Пока особо не было покупателей, то этим и занялся, потом народ хлынул. И он обнаружил, что в принципе это мало чем отличается от его прежней работы, только пользоваться надо не только тем, что осталось в голове со времен академии и многочисленных семинаров и тренингов, но и тем, что рассказывал Гэхерт. Он улыбался, шутил, советовал, сочувствовал, подбирал и объяснял. Ивовая настойка, к его удивлению, ушла со свистом почти вся еще в первый день. А к полудню второго дня к нему подошел мужчина в темно-коричневом камзоле, который понаблюдал за ним некоторое время, а потом подошел и заговорил он о мази, которую он сделал, представился аптекарем. Игорь насторожился, поговорили некоторое время, в итоге договорились, что за мазью он может прислать в село, если так охота. Также как и за настойкой, потому что делиться рецептами Игорь совершенно не желал, тихо радуясь, что здесь еще не существует триллиона проверяющих контор, и можно заниматься этим совершенно свободно. На следующий, последний день, когда было распродано практически все, и он собирался просто пройтись по городу, аптекарь вернулся с авансом, третью от оговоренной суммы, договорились, что через две недели его сын, с которым он пришел в этот раз, приедет за товаром. Работы предстояло немало. Но когда выехали из города, то Игорь понял, что он, наконец, вздохнул свободнее. И даже более того, он хотел быстрее вернуться. Нет, не в село, скорее, к Гэхерту, потому что соскучился по нему. Понимал, что не стоит, но соскучился. Хотя эта сволочь всю жизнь ему перевернула, вырвав из привычного круга, но заодно и вырвал из его мозгов что-то знакомое и обычное, заставив по-другому реагировать. В итоге, трясясь на телеге, Игорь готов был признать, что соскучился – по редким, скупым улыбками, необыкновенным сияющим глазам, колким словами, ладному телу и его запаху, а еще по стойкому травяному духу, который стоит в доме. Даже татуировки стали практически незаметными. В общем, когда на второй день показались знакомые плетеные заборы, то он ощутил прилив радости. Им навстречу высыпала ребятня с радостными воплями в предвкушении городских гостинцев, он тоже кое-что прикупил специально для них, и сладости были мгновенно разобраны. Его довезли до ворот дома, там он собрал все, что привез с собой, и зашел во двор. Дома Гэхерта не оказалось, он испытал укол разочарования, свалил все на стол в приемной комнате и вышел обратно, чтобы столкнуться с ним нос к носу. - Как съездил? – спросил Гэхерт. - Нормально, - ответил Игорь, пристально всматриваясь в знакомые черты и силясь понять, что за чувство его потащило обратно, а не дало сбежать и не попытаться найти ход домой. Не морок ли? Не заклятье наведенное? А Гэхерт это мог сделать запросто, он даже не сомневался. Вот и гадай, настоящее это или наведенное. Но как бы то ни было, он все же шагнул вперед и обнял, удовлетворенно вздохнув, когда крепкие руки обняли в ответ. Уткнувшись ему в плечо и вдыхая привычный запах кожи и трав, он успокоился, сердце забилось ровнее. – Соскучился. А ты? - Я тоже, - в голосе отчетливо слышалась улыбка. – Я баню затоплю, чтобы ты смог помыться. - Хорошо. После бани, распаренный и разморенный, Игорь развалился на лавке и наворачивал все, что ему подкладывал Гэхерт, попутно рассказывая о своей поездке. Договоренность с аптекарем Гэхерт одобрил, сказал только, что надо будет наделать еще больше настойки и мази, а для последнего надо поспрашивать, кто собирается забивать скотину в ближайшее время, но из своих вроде никто, так что надо будет порасспросить из соседних деревень. А потом Игорь принялся развивать вот какую мысль: он видел в городе достаточно подвыпивших людей, пили здесь в основном какую-то медовуху, варили эту странную бормотуху, иначе Игорь ее отказывался характеризовать, из меда. Виноградное вино было неприжившейся экзотикой, так, побаловаться для самых богатых. А что если делать нормальный, хороший самогон? Градусов в сорок-пятьдесят будет в самый раз. И напоролся на недовольный рык: - Нет! - Почему? – удивился Игорь. – Неужели лучше эту дрянь пить? - Нет, - решительно мотнул головой Гэхерт. – Не вздумай, я видел в твоих воспоминаниях, во что превращаются люди, привыкшие к таким вещам, мне тут пьяницы не нужны. И так дел полно, только и успевай лечить, а этих и лечить-то не знаю как. - А почему сразу пьяницы-то? – недовольно скис Игорь. - Скажешь, что не будет этого? – посмотрел на него остро шаман. - Ну, вероятно, не без того, но вряд ли их будет так уж много. И потом, такие всегда найдут чем упиться, а мы дадим то, чем хоть отравиться будет нельзя. - И им можно, но это и не важно. Важно то, что через нас это сюда не придет. Это в твоем мире пусть продолжают так упиваться, он и так несется в бездну, ему без особой разницы. - Ты о чем? – насторожился Игорь. Гэхерт помедлил, потом начал рассказывать: - В вашем мире полностью разрушена система связей, энергий и информации, которая была раньше. Ваш мир сейчас на грани перерождения, в нем несколько раз за очень короткий промежуток сносили старые системы, от прежней, которая уже устоялась, до тех, что только начинали нарождаться. А сейчас его швыряет в мясорубку, которая позволит ему выйти обновленным, более свободным и творческим. А те, что окажутся подверженными страстям и привязанностям, не перейдут в новый мир. - И что же с ними будет? - Либо уйдут в другие миры, где такое может продолжаться, либо куцые остатки их души будут вообще уничтожены. Когда я пришел за тобой, то поразился количеству людей без душ. И живут же. Как животные, даже хуже. Правда, там есть и люди с душами намного более высокого порядка. У нас такие еще практически не рождаются. - Я к ним не отношусь? – с кривой усмешкой спросил Игорь. - Не относишься, - спокойно ответил ему Гэхерт. – Ты – человек, которому надо выполнить свою миссию защитника, не превратившись при этом в насильника. - Интересно. Хорошую судьбу мне пророчишь, - скривился он еще больше. - А нет судьбы. Есть предназначение. А линии жизни постоянно текут, переплетаются, меняются, если ты умеешь принимать решение. - То есть? - Ну, можно плыть по течению, и тогда да, ты будешь действовать строго в рамках заданной программы, не умея выйти из нее. Тогда и будешь разводить руками. А можно сделать что-то самому, или с чужой помощью. - А когда маги рассказывают, что судьбу нельзя поменять… Или перемены это иллюзии… - Грош цена таким магам, если они не могут поменять линии. И если не могут отличить иллюзию от истинного знания, ведь одна из первой вещей, которым учат при работе с энергиями – это умение отличить настоящее от иллюзии. Будешь работать с иллюзиями или фантазиями – спятишь. И станешь опасным даже для самого себя. Впрочем, большинство магов, которых я там у вас видел, ничего, кроме смеха не вызывают. Темные выдают себя за светлых, недоучки за мастеров, а уж как они боятся перемен! Как они боятся изменившегося мира, всеми лапами судорожно цепляясь за ошметки старого. Это при том, что настоящий маг вообще не должен быть ни к чему привязан. А вот поди ж ты, не могут оторваться. И с настоящим видением там просто беда. - То есть ты хочешь сказать, что в основном там мошенники? - И недоучки, да, - кивает он. – Лживые и высокомерные недоучки. Которые изображают из себя то, чем не являются. Я тоже могу подарить иллюзию, чтобы помочь, но это всегда провал в работе, на самом-то деле. И это редко работает. А у них там – это норма и в порядке вещей. Странное дело, чтобы справиться с потоком знаний, который хлынул в мир, они его замешивают на густейшей лжи и страхе, хотя и призывают не бояться. А ведь сами боятся многого, прежде всего, потерять власть и влияние. Такие забавные. - И долго это еще будет продолжаться? - О нет, совсем недолго. Скоро все закончится, и таких просто выметет из вашего мира. - Меня бы тоже вымело? – прямо спросил Игорь. - Да, - кивнул Гэхерт. – Ты бы тоже скоро погиб и возродился уже в другом мире. Но мне было некогда искать тебя по другим воплощениям и реальностям, я взял то, что уже нашел. И я рад этому. - Рад, что нашел защитника для своих? - И этому тоже. Я рад, что ты появился в моей жизни и сейчас нам хорошо друг с другом. Ты мне очень нужен, - неожиданно добавил он. У Игоря перехватило горло, и он нашарил крепкую руку на столе и сжал ее. - Ты мне очень нужен. В ту ночь они были очень нежны и внимательны друг к другу, пройдя еще дальше, чем обычно. Задница у Игоря на следующий день болела ощутимо, но это не помещало ему, напевая под нос, заняться новой порцией бражки. В деревне тем временем полным ходом готовились к Празднику Солнца, который приходился на ночь двадцать второго июня. Игорь все же поежился, когда смог соотнести день летного солнцестояния с известной с детства датой. Но тут этого не знали и явно предвкушали что-то грандиозное. Заготавливалась еда и питье, чистилась и стиралась нарядная одежда, из города многие не просто так наказали привезти новые украшения. В тот день Гэхерт предложил Игорю поспать днем и еще раз спросил: - Если будешь в эту ночь с нами, то станешь частью племени. Готов? - Да, - согласился Игорь. А куда ему было еще деваться-то? Домой? Ну, судя по всему, не осталось у него дома или скоро не будет. А значит, надо изучать что-то новое здесь. Он понимал, что пейзанином в классическом варианте ему никогда не быть, а вот лекарем, помощником шамана – почему бы и нет? Тем более, это получалось и было интересным, можно попробовать не только то, чему научит Гэхерт, но то, что помнилось из старых советских и не только травников. - Хорошо, значит, сегодня ночью будет первый обряд. В первый раз обернешься, а там я начну тебя учить. - А что потом? – улыбнулся Игорь. – Будут два шамана? Не передеремся? - Двух шаманов не будет, у тебя другое предназначение. Сам поймешь. Лучше поспи, ночью спать не придется. Игорь проснулся под вечер от пения за окном, потянулся и наткнулся на новую одежду, лежащую на лавке. Раньше он ее не видел. Белая льняная рубаха со скромным узором и белые же штаны, все новое, ненадеванное. Явно не просто так оставлено, а, типа, рождение новой жизни и все такое. Натянул это добро на себя и задумался об обуви, ее нигде не было видно, как и пояса, хоть какого, так, плетеная косичка в штанах, чтобы не упали. Поэтому, поразмыслив, оделся, умылся, вышел к воротам, а там его, оказывается, ждали. Девчонки в белых же рубашках и пестрых юбках поверх них, перетянутых пестрыми ткаными поясами, с венками на головах, встали перед ним в ряд и оборвали пение. Зорюшка, самая бойкая из них, дочь рыжего старейшины, заголосила вдруг так, что Игорь вздрогнул. - Аи, добрый молодец, откуда идешь? Издалека? - Издалека, - сообразил ответить он. - А не к нашему ли двору? - К вашему, - подтвердил он, предполагая, что принятие в род подобные ответы предполагает. - Гостем ли? Другом ли? Или женихом? - А родичем примите? – слова рождались в голове сами, потом он понял, что их подсказывал Гэхерт. - Можно и родичем, коль подойдешь нам. Перед ним оказалась деревянная тарелка со стопкой блинов, политых медом, Игорь взял один, разорвал и протянул половину Зорьке. Та быстро схватила его, и они съели свои куски, глядя друг на друга. Девчонки снова заголосили и запели, в руках Зорьки оказался широкий пояс, который она повязала на бедрах Игоря, обернув его несколько раз, приговаривая: - Ну, вот братец и нашелся, вот и домой вернулся. Потом его потянули уже за околицу, там он шел вместе со всей толпой к опушке леса, той, что ближе к реке, где уже горели костры и была установлена карусель. Ну, как карусель – несколько бревен поставили шатром, и сверху привязали несколько крепких, как канаты конопляных веревок с узлами, ухватившись за которые, парни с девками с визгом и воплями с разбега закручивались кругом, поджав ноги. Игорь увидел, что собралась почти вся деревня, кроме совсем дряхлых стариков и детей до двенадцати примерно лет. Между кострами стоял Гэхерт, одетый в светло-коричневую замшевую рубаху с капюшоном, с бисерной вышивкой и отделанной перьями, бубен лежал рядом. Был он еще более собранный и строгий, чем обычно. На фоне расслабленной и веселящейся толпы это особенно бросалось в глаза. На траве было постелены скатерти со всевозможным угощением, народ ел-пил, горланил песни, водили хороводы, бегали, прыгали, но от костров и посуровевшего шамана пока держались подальше. Игорь не отставал, хотя ни песен не знал, что не мешало ему бодро мычать в такт, ни танцев. Когда большая часть еды была съедена, а медовуха почти вся выпита – ему было неловко – он видел, что Гэхерт мало того, что не прикоснулся ни к чему, то так и стоял уже несколько часов - вдруг затянули странную песню о братце-волке, который решил придти к человеческим родичам и поприветствовать вместе с ними Солнце. Костры уже стали ниже, и молодежь со смехом и криками, попарно и поодиночке, читая какие-то заговоры, принялась прыгать через костер, он слышал, что и народ постарше читает заговоры, прося, чтобы все плохое сгорело в огне и Солнце подарило новое и хорошее. Потом и сам решился, разбежался и трижды прыгнул, как полагается, хоть и безмолвно, потому что слов не знал. Это оказалось неожиданно весело и легко. Кровь заиграла в жилах, бросившись в лицо от прыжков и жара, потом чьи-то руки его схватили и утащили танцевать. В качестве музыки использовали всевозможные свистелки и дудочки, не очень мелодичные, зато громкие и собственное пение. Тем временем, солнце село окончательно, застрекотали сверчки и прочие ночные певуны, через костры все, кто мог и хотел, напрыгались, и в охотку натанцевались после, и начали подтягиваться обратно к Гэхерту, который наконец-то взял в руки бубен. К тому времени, все прочие инструменты замолчали. Он ударил в туго натянутую кожу раз, другой, рождая стоны инструмента, потом начал ускоряться, а затем и запел, и это вообще не напоминало только что слышанное пение, это были сначала возгласы и крики, а потом завывания, под конец практически не отличимые от волчьих. Он раскачивался, то наклоняясь вперед, то в стороны, то откидываясь назад и запрокидывая голову, то подпрыгивал, то застывал на месте. У Игоря сначала мороз по коже пошел, настолько чужой и незнакомый перед ним стоял человек, да и человек ли? Казалось, что в него вселился дух волка, потом он заметил, что народ кругом начал раздеваться. А затем случилось нечто вроде туннельного зрения, он видел только Гэхерта, озаренного пламенем костров, к которому и шагнул. В голове шумело, она кружилась, и он с трудом контролировал себя, просто чтобы не упасть в костер. Потом все затихло вроде, но он практически не соображал, и не замечал ничего кругом, кроме шамана, который отложил инструменты и шепнул ему, достав уголек из костра: - Закрой глаза. Игорь закрыл их с полным доверием, уголь мазнул от виска до виска, оставляя широкую – от бровей до скул – полосу, а в уши полились непонятные напевы, среди которых он разобрал только: - Раздевайся. Он торопливо стянул с себя одежду и в нос ударил незнакомый резкий запах, от которого в голове помутилось и он, кажется, потерял сознание. Когда пришел в себя, то не сразу понял, что же изменилось, только когда начал подниматься с земли, то понял, что нетвердо стоит… на четырех лапах! Вполне себе пушистых лапах. А точнее волчьих. Он потрясенно затряс головой, пытаясь понять, что же случилось и привыкнуть. Мир сразу стал как-то шире, выше и глубже, небо стало и ближе и дальше одновременно, запахи ударили в нос: гари от костра, самый невыносимый, острый и сладкий запах еды, влажный – от реки, кисловатый – от трав и кустов вокруг. А, кроме того, невозможно пахло другими волками. Игорь огляделся и обомлел. Кругом лежали, бродили и играли волки: голенастые нескладные подростки, молодые волчицы в густых шубках, наглый молодняк выяснял отношения, вальяжные матерые звери и не слишком быстрые совсем старшие. Он уставился, на то, как одна волчица лежала возле костра, а вокруг нее бегал молодой зверь и все пытался заигрывать, за что и получал лапой, кто-то миловался, кто-то практически дрался, кто-то начал разбредаться и разбегаться. Игорь сделал несколько первых неуверенных шагов и огляделся еще раз, ища Гэхерта, но его нигде не было, да и в волчьем облике он его вряд ли опознал. Прыжок, потянуться, прочувствовать и осознать поющее от избытка сил и здоровья тело и ощутить прилив ликования. Тело требовало движения и чем скорее, тем лучше. Несколько быстрых бросков - и вот он уже бежит по лесу, инстинктивно выбирая направления, находя тропки, избегая острых сучков и опасных мест. Как только он выбежал на полянку, то с удовольствием принялся метаться по ней. И совсем не ожидает, когда на него обрушивается тяжелая туша другого волка. Намного более крупного и опасного. Он рвется из-под него, огрызается, скалит зубы и понимает, что надо бы вступить в схватку, потому что в противном случае, ему вполне могут разодрать бок или даже горло. Но его навыков на многое не хватает, и вот он снова лежит на земле, сверху на спину навалился огромный зверь. Но рвать ничего не спешит, только сопит и как-то сосредоточенно и аккуратно жует уши. И тут до него доходит: Гэхерт! Это он устроил эту его странную и неожиданную трансформацию. И он же догнал его в лесу. Тело расслабляется, и он осторожно выдыхает. Волк Гэхерта, похоже, это почувствовал и какое-то время просто лежал сверху, давая почувствовать свое тепло и защиту. Свой, родной. Любимый. Неожиданная и несвоевременная мысль почему-то придала веселья, заставив извернуться и лечь на спину. Гэхерт на это посмотрел, фыркнул, потыкался мордой в живот и горло. Прошелся широким языком. Острый, металлический запах еще сильнее ударил в нос. Игорь вскочил и отпрыгнул в сторону, приглашая поиграть. Гэхерту эта идея пришлась по душе. Почти до рассвета они носились по лесу, то наскакивая друг на друга, то прячась, ласково покусывая, бодаясь головами. Утро Игорь встретил на поляне, с гудящей головой и совершенно не помнящий, как он там очутился. Он поежился от утреннего холодка, прошедшего по телу и прикрыл пах рукой, потому что обнаружил, что лежит посреди кучи такого же голого народа. Пока судорожно искал свою одежду, пока натягивал ее, пытался понять, на самом ли деле это было или ему привиделось. Обнаружившиеся на теле укусы заставили задуматься, зубы точно не были человеческими. Кроме него, никто так не метался, даже старшие одевались спокойно и не торопясь, потом все перебирались к скатертям, чтобы перекусить, из леса выбирался загулявший и забегавшийся молодняк. Все вели себя так, как будто все в порядке. Игорь решил сделать вид, что все отлично понимает и так и должно быть. Хотя в душе росло смятение. Зорюшка поцеловала его в щеку, когда уже собрались по домам. - Заглядывай домой почаще, братец! – народ кругом рассмеялся. - Обязательно, - смутился Игорь, понимая, что теперь он действительно и часть племени, и часть ее семьи. И надо бы прийти, хотя бы пару вечеров с ними провести, ну, и если помощь нужна, то помочь. Домой он добрался буквально на еле гнущихся, практически отваливающихся ногах, словно он и в самом деле пробегал несколько часов без продыху. Гэхерт там и обнаружился, уже в обычной, повседневной одежде и протопленной банькой, где Игорь стонал сначала под веником, а потом под его руками. Но отоспавшись и проснувшись опять под вечер, наворачивая холодные пирожки – гостинец от названой сестренки – с волчьим аппетитом, он размышлял о случившемся. - Гэхерт, - наконец решился он. – Это было… по-настоящему? - Что именно? – насмешливо переспросил тот. - Все и мы с тобой… превратились в волков? - Ну, а как ты думаешь? - Я не знаю, что мне думать, потому что этого точно не могло быть. - Но было. - Кажется, да. Так ты мне объяснишь, что это вообще такое и почему ты меня ни о чем не предупредил? - Мне кажется, что так обращение лучше срабатывает. - Обращение? В волка? Так это было по-настоящему? Не галлюцинация? Не наваждение? - Что в этом мире наваждение? А что реальность? - Так, стоп. Не задуривай мне мозги. Что это было? Я чего-то надышался? - И это тоже. Тебе нужна была помощь в этом. Но в целом, ты обрел дух волка и стал частью волчьего племени. - Так это было только в моей голове? А как же ты? Я же видел тебя! И остальные? Им тоже все это только кажется? Гэхерт помолчал, разглядывая глиняную кружку с ягодным напитком в руке. - Оборачиваться на самом деле умеет только шаман. Но остальным об этом знать ни к чему, они в это верят, они к этому готовятся, и это держит их вместе, заставляет ощутить свою непохожесть. Что касается тебя, то твой дух встретился с моим сегодня ночью, и мы слышали души друг друга. Я оставил остальных на поляне, хотя многие разбежались потом по лесу. Но вот с тобой я пробежался по-настоящему. Игорь замолчал. - Получается, что это просто морок какой-то, да еще под наркотой. - Не совсем, они действительно встречаются с духами волков и принимают их в себя в эту ночь. Это только одна ночь в году такая, в остальное время только я могу оборачиваться. - И со мной ты все же был. И все мои мысли слышал? - Слышал, - неуверенно улыбнулся Гэхерт. – И хочу сказать кое-что. Я, когда искал защитника, то не предполагал, что найду тебя, то есть, не думал, что защитник окажется таким, ершистым, немного несуразным, при этом может быть таким притягательным, я, кажется, успел влюбиться в тебя быстрее, чем узнать. Я не уверен, что знаю тебя до конца, такое и шаману не нужно. Но, наверное, странное желание оберегать и заботиться о защитнике. - Очень странное, - согласился Игорь, у которого от такого признания кровь прилила к лицу. – Но, наверное, любовь иногда очень странные желания вызывает. - Точно, - согласился повеселевший Гэхерт. - А насчет не узнал до конца, я думаю, у нас будет для этого достаточно времени. - Я тоже так думаю, родной. Крепкая рука, царапая мозолями, накрыла его ладонь. 06.06.2015 – 13.06.2015