Ты мне понравился

Андерс открыл дверь ключом, шагнул в квартиру и, не оборачиваясь к своему гостю, а перед зеркалом стягивая с себя галстук, сказал: — Проходи. — Хорошо. — Черноволосый красавчик, имени которого Андерс и не запомнил — что-то слишком простое, слишком банальное — защелкнул за собой замок. — Спасибо. — Располагайся, чувствуй себя как дома. — Не вопрос. Андерс ощутил на своих плечах жесткие пальцы. Он охнуть не успел, как его развернули, прижали спиной к стене и нависли страшной тенью. Красавчика, которого он полчаса назад встретил в баре и предложил прогуляться к нему в гости, уже не было — он превратился в какого-то монстра с черными глазами и сверкающими зубами, среди которых особенно выделялись острые клыки. Андерс, не веря глазам — ну не бывает вампиров, не бывает! — в шоке выдохнул: — Ты чего? — Ничего, — осклабился тот. — Ты предложил пойти к тебе, мы пришли. Что тебе не нравится? — Я потрахаться тебя звал! — шепотом признался Андерс. — А я думал, что ты меня выпить пригласил, — ухмыльнулся тот. — Не поняли друг друга, бывает. — Пусти, — от страха Андерс воспользовался силой Браги. Вампир на это только поморщился и покачал головой: — Прекрати, от такого голоса у меня голова гудит. — Отпусти меня сейчас же, не трогай меня! — Андерс орал и дергался, только у вампира оказалась железная хватка и вырваться не получалось. — Пусти, — он чуть не плакал от ужаса. — Тихо. — Андерс взвыл, и вампир от злости щелкнул зубами. — Я ж сказал — заткнись! Но Андерс его не слышал, он как с ума сошел от страха — бился в чужих руках, скулил и рвался на свободу. А потом все закончилось со звуком пощечины и ударом об пол. Очнулся Андерс уже на постели. Хорошо, что одетый. Плохо, что в наручниках, прикрученных к кольцу в изголовье, с привязанными к спинке кровати широко разведенными ногами и с кляпом во рту. С минуту он лежал, свыкаясь с этой мыслью, а также пытаясь унять шум в голове, потом открыл глаза и тут же услышал: — Я тебе говорил не шуметь? Просил тихо себя вести? Ты послушал? Вот и лежи теперь, — вампир опять выглядел как симпатичный человек, никаких клыков и страшного оскала. Но Андерс боялся его сейчас не меньше, чем во время нападения, даже больше — никогда не знаешь, чего ждать от маньяков и сумасшедших. А тот, ничуть не смущаясь его молчанием (а может, даже наслаждаясь им) мило улыбнулся: — Кстати, отличная подборка секс-игрушек, прям завидую. И понимаю, чего лишился. Но, понимаешь, мне сейчас секс не нужен, мне нужна кровь. — Он чуть показал отросшие клыки, и Андерс вжался в постель. — Я как наркоман в ломке, так что не беси меня. Он наклонился над Андерсом, и тот ощутил на своем лице горячее дыхание. А тот зачем-то добавил, оценивающе оглядев его шею: — Надо было тебя раздеть. Андерс вытаращил глаза и замотал головой. Как-то это слишком — и поиметь его, и выпить кровь. Наглость невообразимая. А вампир на его возмущение удивленно ухмыльнулся: — А чего ты теперь переживаешь? Сам же хотел потрахаться, для этого меня и звал. А теперь расстраиваешься, что я принимаю твое предложение? Андерс мотал головой, то ли соглашаясь со своим ужасным гостем, то ли отрицая его слова — он и сам не понял. Впрочем, теперь, после лишнего напоминания, почему он пригласил этого парня, оказавшегося вампиром, к себе домой, в нем проснулось желание. И секс перед смертью — а может, и не перед смертью, в нее вообще-то не верилось — был бы неплохим бонусом за нервотрепку. Вампир же понял его по-своему: — Да не дергайся ты, лежи спокойно. Андерса от адреналина то ли страха, то ли страсти била дрожь, и лежать смирно не получалось, но его гость разозлился и опять ударил его по лицу. От пощечины зазвенело в ушах, и Андерс застыл, прижавшиcь пылающей щекой к прохладному покрывалу. Вампир (в голове внезапно всплыло его имя, и правда до глупости банальное — «Джон») ворчал себе под нос: — Ты что, человеческих слов не понимаешь? Сказал же спокойно — так лежи. Андерс торопливо кивнул: желание секса пропало, остался один страх перед кровью и смертью, вжался в кровать, чтобы дрожь была не так заметна. Джон расстегнул воротник его рубашки — он чувствовал его холодные пальцы на своей коже — и довольно облизнулся. Андерс тихо заскулил, не смея шевелиться, но молчать было выше его сил. Просто так лежать и ничего не делать, когда тебя убивают — это как-то не по-людски. А вампир опять вызверился, зашипел, то и дело касаясь языком кончиков клыков: — Да лежи ты тихо! молча! Не убью я тебя. Не сейчас. Только вот его слова ничуть не успокоили. Впрочем, когда вампир укусил его, стало не до мыслей и слов. Андерс понял, что можно умереть от одного ощущения на своей шее острых зубов, прокусывающих кожу. От ощущения бегущей в рот вампиру крови и его жадного дыхания. От губ, что нежно касались его в месте укуса, напоминая поцелуй. От жестких рук, что стискивали его плечи и не давали шевельнуться. От языка, который зачем-то обводил ранки, как будто лаская. И от потери крови тоже можно умереть — Андерс об этом знал, а вот вампир как будто забыл. Так что, когда перед глазами стало багрово от мелькающих точек, когда он перестал понимать, где верх и низ, Андерс забыл про голос разума, шепчущий не злить смертельного гостя. Он дернул скованными руками, отталкивая Джона от своей шеи, пару раз взбрыкнул, мотнул головой, заехав вампиру то ли в нос, то ли в ухо — и отключился. Очнулся он от того, что его тихо трепали по щеке. — Какие мы нежные, — Джон, спрятавший клыки, опять выглядел милым парнем, на которого Андерс и повелся в том баре. Он фыркнул от пренебрежения, хорошо, «девчонкой» не обозвал. Но Андерс вяло поглядел на него и даже ругаться не стал — сил не было. По телу разливалась болезненная слабость, хотелось просто лежать, вплавляясь в постель, и ничего не делать. Пусть мир катится вперед, к чертям или светлому будущему, без него. А он полежит трупиком — этого осталось недолго ждать. — Или ты больной? Припадочный там, не знаю? Джон наклонился к нему поближе, тронул лоб, провел по щеке, ожидая ответа. Андерс мотнул головой — вроде нет, не припадочный, и прикрыл глаза, не замечая, что Джон с ним делает. Все-таки глупо получилось. Вот он лежит на постели, связанный и зафиксированный — а ведь это было в его списке под номером пять! — на него с аппетитом смотрит горячий (пусть в переносном смысле) парень, а он ни черта не хочет! Лежит бревном и мечтает провалиться в сон. — Ну вот, почти как новенький, — Джон от радости пощелкал языком. — Можно опять пить. Что? Андерс от этих слов вздрогнул, тяжело сглотнул и понял, что вампир перевязал ему шею бинтом. Пришлось мычанием привлекать внимание вампира, мимолетно отметив, что во рту кляпа уже не было, его заменила полоска скотча. Так было лучше — а то бы он был весь в слюнях. Для усиления эффекта он требовательно поглядел на Джона. Тот понял, оторвался от созерцания его забинтованной шеи, улыбнулся одним уголком губ: — Зачем перевязал? Так меньше брыкаться нужно было, я тебя немного того… в общем, так, с перевязкой будет надежнее, кровью не истечешь и мне надолго тебя хватит. Андерс испуганно охнул. Интересно, что значит «надолго хватит»? Джон опять усмехнулся: — Ну так у нас с тобой столько времени впереди! Зачем же я буду напиваться тобой за один раз, если можно растянуть удовольствие? Андерс протестующее промычал что-то недоброе для гостя. — Да не будут тебя искать! Сам же говорил, что утром на неделю улетаешь черт знает куда, и твоя знакомая, которая обычно кормит твоих рыбок, на тебя обиделась и будет отходить по крайней мере день! Андерс зажмурился от злости на себя и судьбу. Ведь и правда что-то такое он болтал в том баре, прежде чем увидел Джона и позвал, пригласил, как идиот, его к себе. И Дон и правда обиделась на него не на шутку, разозлилась, так что вообще неизвестно, придет или нет. Впрочем, наверняка рыбок пожалеет и придет, но вот когда? — Поэтому у нас с тобой сутки впереди, включая завтрак, обед и ужин на двоих. Так что лежи тихо, наслаждайся жизнью и не беси меня. Джон улегся рядом с ним, положив руку Андерсу на живот и притянув его к себе. Ткнулся носом в перевязанную шею, смачно вдохнул аромат крови и страха, потеснее прижался и задремал, почти перестав дышать. Андерс, не смея вырываться и не особо того желая — безумно клонило в сон — тоже отрубился. Правда, снилась какая-то чушь. Его то и дело трясли, не давали спать, твердили про кровь и кару небесную, про вечное наказание. Он плавал во тьме, которую иногда прорезали вспышки красного света, слепившие глаза. Но окончательно проснулся он от злого: — Ты чего орешь? Андерс испуганно дернулся, вспомнил, где он, с кем он и почему все именно так, и тихо всхлипнул. А Джон все больше сердился, сверкая глазами, языком касаясь клыков, которые из человеческих превращались в вампирьи: — Ты какого черта меня разбудил, а? Я же есть теперь хочу, особенно когда ты под боком лежишь и ароматно пахнешь. В общем, сам виноват. Он схватил его за волосы, свободной рукой оттянул бинт, огладил пальцем кожу и впился Андерсу в то место, где шея переходила в плечо. Андерс рванулся, надеясь уйти от острой, пронзающей боли, но не удалось — наручники, объятья и клыки не дали двинуться даже на дюйм. Но руками и ногами дергать никто не мешал, и он содрал кожу на запястьях. Зато новая боль хоть немного отвлекала от той, что пронзала его шею. Тем более что Джон жадно пил его кровь, облизываюсь и шумно глотая, смакуя, как редкое вино. Впрочем, для него именно так оно, наверняка, и было. Сколько это длилось, Андерс не знал: судя по ощущения — целую вечность, судя по тому, что он все еще был жив и даже в сознании — несколько минут. Джон наконец-то отпустил его, поднял лицо, неловко стер кровь с подбородка. — Не стоило меня будить. Андерс поежился и закрыл глаза. Не стоило, это точно, но ведь он и не будил. Или сделал это не специально. Как же все нелепо и фатально. Кровать немного прогнулась, Джон вздохнул и сполз с постели. Андерс посмотрел на него сквозь ресницы — может, уберется уже? Но тот закрыл шторы, спасаясь от яркого солнечного света, потянулся, поиграл мускулами, покосился на него, подмигнул, словно знал, что тот подсматривает, и ушел из спальни. И то хорошо. Андерс пошевелил руками, тут же взвыл от боли в саднящих запястьях и искусанной шее. — Тихо там, — прикрикнул вампир из коридора, не утруждая себя возвращением. — А то еще покусаю. Андерс переждал приступ, немного посгибал пальцы, покрутил ступнями и кистями, разгоняя кровь, повертелся с бока на бок и выругался сквозь скотч — онемевшее тело противно, хоть и терпимо, кололо. — Зарядку делаешь? Кровь разгоняешь? — Джон встал, облокотившись о косяк двери и скептически глядел на него. — Молодец. Андерс тут же выругался. Ладно, он все отлежал, но ведь еще и в туалет хотелось. Видимо, это читалось по его лицу, потому что вампир презрительно скривился, отвязал его ноги и руки, предварительно сдавив горло и прошипев в лицо: — Попытаешься сбежать — выпью сразу. Андерс бы кивнул, что он понял и не стоит повторять угрозу дважды, но побоялся, что упадет на пол — голова гудела, перед глазами, когда он встал на ноги, опять все поплыло. Теперь выругался вампир, дотащил его до туалета, втолкнул в дверь и позволил ему разбираться дальше самостоятельно. Андерс кое-как справился со штанами, потом — с ногами, которые не хотели стоять, грозя уронить его на пол, попутно разбив голову об унитаз. От одной мысли о такой смерти становилось дурно, но она ж позволила выстоять до конца. А потом и Джон, заглянув, опять выругался, подхватил на руки и донес до постели. Андерс тут же спрятал замерзшие ладони под подушку и уткнулся лицом в мягкую ткань. — Ну-ка, повернись. Андерс крепче вжался в постель, но вампир был сильнее. Он рывком развернул его к себе, подхватил его голову ладонью, приподнял. — Не, ты все-таки ненормальный. Пей давай, — он оторвал скотч и ткнул ему в губы краем бокала. От горячего пряного вина по телу разлилось приятное тепло, и у Андерса застучали зубы. Джон осторожно прижимал к его губам бокал, понемногу вливал глинтвейн ему в рот и тихо ворчал: — Первый раз встречаю такого психа, как ты. Ты наглый, самоуверенный, трусливый, безумный, как раз для меня. Вино кончилось, и Андерс тихо пошептал: — Отпусти меня. Джон нахмурился, поставил бокал на стол, пожал плечами: — Не, ты мне понравился. — Мне холодно. — Ладно, укрою, раз ты такой нежный. Он потянулся, чтобы приковать его руки к изголовью, Андерс торопливо прижал ладони к груди: — Может, не надо? Я не сбегу, не буду… — он не договорил, потому что Джон ловко наклеил ему на губы новую полоску скотча, кивнул: — Не будешь. Потому что я говорю «нет». И, не обращая внимания на жалкие попытки Андерса извернуться, Джон привязал его руки и ноги к кровати. Правда, потом все-таки накинул на него одеяло, укрыв с головой. Постепенно Андерс пригрелся, боль от укусов поутихла, и он задремал. Проснулся он от холода — кто-то стянул с него не только одеяло, но и брюки вместе с бельем. Он охнул, когда разглядел между своих ног удобно разлегшегося вампира. Андерс удивился — неужели ему все-таки обломится секс? — и тут же прогнал эту нелепую мысль. Словно подтверждая его догадку, Джон поднял голову, сверкнул на него черными глазами и белыми клыками и впился в бедро голодным зверем. Боль от укуса в шею была ничем по сравнению с этой. Из Андерса словно вырвали кусок плоти. Или же оторвали ногу вообще. Потом приставили ее на место и оторвали еще раз. Нежная кожа, казалось, расходилась лоскутами, артерия (или вена? он никогда не разбирался в анатомии) рвалась на части от одного прикосновения лезвийно-острых клыков. Андерс, выгибаясь дугой от боли и страха, дергал свободной от хватки вампира ногой, норовя пнуть его коленом, и чисто инстинктивно пытался опустить руки, то ли надеясь ударить врага, то ли желая прикрыть слабое место. Тот впился пальцами ему бедро, прижимая к постели и грозя проткнуть насквозь, и Андерс зашелся в беззвучном — и когда успел сорвать голос? — крике. А вампир все пил и пил из него кровь, не обращая внимания на слабые удары и попытки вырваться из смертельных объятий. Шумно дышал, как загнанная лошадь, дорвавшаяся до водопоя. Так что скоро Андерс обмяк, не чувствуя ни холода, ни боли, ни ужаса. — Не, ты правда больной, — возмутился Джон, садясь на кровати и придерживая его ногу. — Я ж тебе велел лежать тихо, нет, тебе надо повырываться, поорать, всполошиться. А если бы я тебе артерию порвал? Ты бы помер тут. «Ты меня и так грохнешь, нет, что ли?» — обиженно подумал Андерс. Слушать весь этот бред от того, кто уже трижды мог его убить и наверняка сделает это с четвертой попытки, было невыносимо. — Я тебя убью, — признался Джон, — но не прямо сейчас же! Из тебя еще пить и пить! Джон опять наклонился над ним, а у Андерса даже сил дрожать не было. Но тот не стал опять кусать. Нет, он бережно приподнял его ногу и стал зализывать место укуса. Как кошка. Или собака. «Только вот на мне уже не заживет, пожалуй», — равнодушно подумал Андерс. Он еще отметил, что Джон натянул на него одежду и укрыл одеялом, а потом ему стало все равно. В следующий раз Джон целовал ему запястья. Согревал в руках оледеневшие ладони Андерса, оглаживал и разминал каждый палец и трогательно щекотал дыханием чувствительное место на сгибе. И, как верный пес, зализывал ссадины — все-таки он содрал кожу этими наручниками. — Знаешь, у тебя пульс бьется прямо на линии жизни, — хмыкнул Джон, поглаживая его ладонь как заправская гадалка. Андерс только проникся этой странной, на грани фола лаской, только расслабился, как Джон укусил его снова. Сначала за одну руку, потом за другую. И пил из обеих, как дурной алкоголик. Сил дергаться не было, поэтому Андерс тихо захлебывался слезами, которые лились из глаз, скатывались в волосы и неприятно щекотали уши. Вот тут, пожалуй, он впервые понял неизбежность смерти. Не от зубов вампира, не от потери крови, а вообще. Андерс хотел закрыл глаза, не желая глядеть на черные точки и цветные пятна, но вдруг увидел золотистое сияние, покидающее его тело. Он выгнулся, не желая расставаться с божественной силой, но она все равно покидала его солнечными пылинками, крохотными искрами. «Все, Браги уходит, уже ушел». Андерс посмотрел на золотое облако, направляющееся от его тела к приоткрытому окну, всхлипнул и закрыл глаза. Тела он уже не чувствовал, души тоже, осталась только боль. Прежде чем окончательно кануть в небытие, он напоследок рассмотрел в кромешной тьме багровый силуэт, который зубасто улыбался и поглаживал его по руке, повторяя узор кровеносных сосудов.

***

Очнулся Андерс от мерного пиканья, открыл глаза и долго смотрел на белизну — белые стены, потолок, постель, даже пол — все белое. Кажется, были еще какие-то фигуры, тоже белые, они то приближались, то отдалялись, наклонялись к нему, кажется, даже что-то говорили, но он не слышал и не понимал. Тот факт, что он еще что-то видит, после тьмы, после вампира, после крови, наполнял душу вечным спокойствием. Впрочем, фигуры долго его не мучили, поприставали и исчезли, разрешив любоваться белым светом и тишиной. Когда он в следующий раз открыл глаза, то увидел Тая. Он был бледен и то и дело порывался его потрогать, погладить по голове или руке, но вовремя отдергивал ладонь — Андерсу только холода Хеда не хватало. — Ты как? Андерс кивнул, показывая, что слышит его. — Ты чуть не умер. Сутки пролежал в коме. Напугал нас. Андерс бы хмыкнул — «нас» не наблюдалось, был только один брат — но ему было все равно. — Дон тебя нашла. Решила покормить рыбок — они же не виноваты, что ты болван, и пришла к тебе. В мертвый дом. Рыбок покормила, но тишина ее напугала, и она решила проверить, точно ли ты уехал. — Тай на секунду замолчал, провел ладонью по щеке, как будто стирал слезы, и продолжил: — Дон нашла тебя свернувшимся на постели, одеяло валялось на полу, сам ты заледенел и почти не дышал. Она вызывала врачей, полицию, нас. — Тай вытер глаза и выдохнул: — Успели, вытащили тебя. — Спасибо ей, — прошептал Андерс. Почему-то из-за того, что его нашла именно Дон, было обидно. И неловко перед Дон, которая видела его в таком состоянии. — Что случилось? — Тай наклонился над ним, и Андерс едва не дернулся — сходство брата и вампира было разительным. — Что с тобой произошло? — А врачи что говорят? — прохрипел Андерс, не желая говорить правду. Все равно не поверит. Или поверит и наведет панику. Тай поджал губы — понял, что тот не договаривает, но настаивать на своем пока не стал. — Большая кровопотеря неясной этимологии. На постели у тебя было несколько капель крови, но слишком мало, чтобы списать на такое ранение. Да ран на тебе не было: пара царапин на шее не в счет — слишком мелкие и давние, ты их мог расцарапать, но умереть от них — нет. Андерс? — Я не помню. Он солгал. Он не хотел вспоминать. Не желал помнить о неудачном предложении, о вампире, которого он сам пригласил в свой дом и почти подарил ему себя. Не хотел говорить про золотое облако Браги, которое улетело ввысь, подальше от своего незадачливого носителя. Кто он теперь без своего бога? Никто. Андерс закрыл глаза. Лучше бы Дон его не находила. Или вампир довел бы дело до конца, не бросив его полудохлого, а добив бы его — допив бы! Так нет. — Андерс? — Тай все еще был рядом и ждал ответа. — Я хочу спать, — пробурчал он. — Спи, Андерс, спи. Тай ушел, все-таки погладив его на прощание, и Андерс долго смотрел на свою ладонь, тронутую вампиром и богом смерти. Но на ней по-прежнему бился пульс — прямо на линии жизни, которая золотилась бледным светом. Значит, Браги здесь, с ним — вернулся. Все хорошо, все по-прежнему. Только вот ночью, когда он проснулся от мертвой давящей тишины, кто-то пристально поглядел на него из тьмы и сверкнул клыками в тихой усмешке. «Ты мне понравился…»