— Себастьян, останься… — Сиэль перевернулся на другой бок, поворачиваясь ко мне спиной. — пока я не усну.
— Да, милорд.
Он спокойно закрыл глаза. Дыхание выровнялось, а я всё так же стоял с канделябром, где горели белые свечи. Я слышал, как бьется его сердце. Видел, как душа мерцает мягким светом. Она незапятнанная, желанная. Его душа раздражает мой голод ещё больше. Я невольно оскалился.
После того, как мы закончили разбираться с зеленой ведьмой, Сиэль и я вернулись в особняк. Никаких поручений от королевы не приходило. Вторую неделю было затишье перед бурей. Я чувствовал всем своим нутром, что надвигается что-то страшное и стоит быть начеку.
Мой милый Сиэль… Мой драгоценный хозяин, что принадлежит мне и только мне… Если бы вы знали, что мой голод не только такой, как вы думаете. Я хочу вас. Ваше тело, вашу душу, всего вас. Я не знаю, как описать ту бурю эмоций, которую вы во мне вызываете, сами того не осознавая.
Ах… он зовет меня. Среди печали и гнева… среди смятения и отчаяния. Именно в тот день, три с лишним года назад… Прозвучали проклятые слова. Призвавшие меня.
Я осторожно задуваю свечи на канделябре и отставляю его в сторону, прислушиваясь, не потревожил ли я чуткий сон господина. Он спит. Его тихое сопение ласкает мой слух. Я сажусь на кровать, немного прогибая её своим весом. Сиэль недовольно бурчит, но всё так же спит. Я кладу ладонь на его голову и начинаю легонько проводить ею по его волосам. Сквозь перчатки довольно сложно ощутить их в полной мере, но я надеюсь, что когда-нибудь смогу не только их ощутить.
So, I want you, my little lord…
Утром Сиэль проснулся довольно рано. Сначала ему казалось, что что-то не так, но потом разбушевавшаяся интуиция притаилась за повседневными заботами. Сиэль, решив, что Себастьян ещё спит (то, что демоны во сне не нуждаются его не шибко-то и заботило), подумал о том, почему бы ему не прогуляться у себя в саду. Тем более раз выдалась свободная минутка после всех этих переодеваний с Элизабет и встреча Салли с королевой. Мальчик был морально вымотан и искренне надеялся, что девушек он ещё не скоро увидит. Фантомхайф потянулся, разминая косточки, что сразу же захрустели. Мальчик достал из шкафа брюки и рубашку. Сиэль несколько минут разглядывал одежду, припоминая, как нужно её одевать. Хотя он уже и пытался самостоятельно одеться, когда был под прикрытием в цирке, эти пуговицы и шнурки его доконают. Кое-как приведя себя в порядок, Сиэль бесшумно вышел из своей комнаты и заторопился вниз.
Вездесущий Себастьян на пути так и не попался, чем несказанно обрадовал Сиэля. Мальчик расплылся в ехидной усмешке — он был горд и доволен собой. Очутившись наконец в саду, он сел под одно из деревьев и перевел дух. На улице было холодно и довольно зябко. Подросток поёжился и обнял себя за плечи, чтобы согреться. Пока он был в полной тишине и один, Сиэль призадумался: «Каков голод Себастьяна?»
До этого Сиэль относился к такому вопросу с горькой насмешкой и даже своеобразной иронией. Его волновали лишь собственные помыслы, а о верном дворецком он даже и не думал. Демону приходилось созерцать кучу душ вокруг себя, но не иметь возможности поглотить их — словно махать красной тряпкой перед разъяренным быком. Он становится все более голодным, злым, беспощадным, нетерпеливым… Ах! Так можно продолжать до бесконечности! Юный граф отогнал от себя тяжелые думы, в голове поставив пометку дать вольную своему демону. Ведь он может заключать еще контракты, помимо уже заключенного? «Наверное да, иначе бы демоны подохли с голоду, служа только одному хозяину», — подумал Сиэль и вздрогнул всем телом, когда прохладный ветер забрался под легкую хлопковую рубашку. Мурашки пробежались по его телу, и, от чего-то, Сиэль вспомнил как в детстве избавлялся от мурашек громко смеясь. Смех помогал ему переносить тяжелые болезни, а еще придавал ему смелости в нужные моменты. На губах юного графа расцвела снисходительная улыбка — его окатила волна ностальгии.
Он вспомнил, как играл с Лиззи и русской девочкой, дочерью посла, чья семья гостила у них около пяти дней. Кажется её звали Лера, или как-то похоже. Сиэль наслаждался каждым прожитым днем, много двигался и был рад узнать что-то новое. А сейчас всё переменилось. И сам Сиэль безвозвратно укатил в далекую бездну. Уж слишком долго он в неё глядел и смеялся ей. А теперь расплачивается за это.
«Крупицы моей души стоят холодного блюда, которое я хочу подать тем ублюдкам!» — сам себе гордо воскликнул в голове мальчик.
«Но всё же ты боишься отдать эти крупицы в руки дьявола, не так ли?» — прошептал незнакомый голосок второго «я» голубоглазому мальчику. Фантомхайф вздрогнул и покрылся мурашками. «Я» был прав, что несомненно не только огорчало Сиэля, но и ущемляло его гордость.
«Мне была дана на выбор вечность или миг!»
«И ты по тоненькой ниточке, не держась за веревочки решил камнем упасть мимо радуги вниз, забирая с собой неприкаянную любовь к миру и жизни. Сломать самого себя, переступить через собственные принципы и стать тем, кем ты являешься сейчас…» — продолжал гнуть внутренний голос. Сиэль на это не ответил.
Вдруг пошел снег. Сиэль вкинул голову к небу, пытаясь найти хоть малейший голубой проблеск. Но его не было. Ни того самого проблеска, ни лучей солнечного света. Просто падающий снег, первый, что выпал в этом году. Это значило, что у Сиэля скоро день рождения, однако это не беспокоило мальчика. Больше всего ему хотелось, чтобы все забыли об этом дне, а сам он провел его как сейчас: в полном одиночестве, наедине со своими мыслями.
Вообще было странно: казалось только началось жаркое лето в Англии. Но это было не так. Уже давно вступила в свои владения золотая осень. Ноябрь подходил к концу.
«Почему голоса звёзд не слышны мне? Почему я разучился… любить?»
Душа Сиэля в этот момент требовала свободы. Хотела освободиться от оков изуродованного тела, от оков сумасшедшего бремени. Она рвалась туда, откуда падают белоснежные хлопья снега, что покрывают мокрую землю ковром, словно перья ангелов. Сиэль протянул руку наверх. На его ладонь упала снежника — она обожгла ему руку, словно огнем. Небесное белое пламя до которого так хочется докоснуться. Которого так не хватает израненному мальчику, который желает сбежать от мира сего в небытие. Кто-нибудь, спасите его от этого прогнившего мира…
Мальчик прикрыл глаза и выдохнул мутный пар, что взвился тонкими струйками ввысь. Воспоминания маленькими лиловыми бутонами розмарина нахлынули на него. Они сводили с ума, заставляли молить о забытье. Вот он с мамой резвится под первым снегом, играет в снежки. Ему все равно, что он может заболеть. Ему просто хочется показать себя как самого обычного ребенка.
«Почему тот, кого не существует, забрал их?… Обрек мою душу на продажу дьяволу?»
Мимо проносилась вереница прошлых событий. От самого рождения, то, что он по сути не должен был помнить, до того рокового дня. В тот день тоже шел снег. Только яростный, предупреждающий. А по мимо снега горело алое пламя, резко контрастирующее на фоне горестной зимы.
«И я ничего не мог сделать. Ничего не мог сказать!»
— Господин! — я поднимаю господина на руки и прижимая к себе, пытаясь его согреть. Губы у Сиэля посинели от холода. Лорд был одет лишь в легкую рубашку и штаны. Ему четырнадцать лет, а ведет себя как ребенок! Хотя он и есть он.
— С-себастьян… — устало произносит он, слабо смотря в моё лицо. На его ресницах блестел иней. В уголках глаз собирались незримые капельки слёз.
— Я здесь, Господин. Я здесь.
Он засыпает прямо у меня на руках. Я мигом бегу обратно в особняк, чтобы приготовить горячую ванну. Сиэль поступил слишком опрометчиво, выходя в такую погоду на улицу. Вариант, что он заболеет слишком велик. Сколько же проблем с этим ребенком! Ребенком, который стал взрослым слишком рано…
Жалость затмевает голод в моём сердце. Это не нормально.
Когда ванна готова, я приношу туда легкое тело моего господина. Я не готов решиться разбудить его и получить очередной нагоняй. Приходится осторожно снимать с него одежду, попутно любуясь юным мальчишеским телом, и укладывать в теплую воду. Спустя какое-то время Господин просыпается сам, стряхивая подтаявший в тепле иней с ресниц.
— Спасибо, Себастьян. — отчужденно произносит он, вновь начиная думать о чём-то своём. Жаль я не могу читать его мысли — он запретил мне это делать. И, к сожалению, я не могу даже догадаться о чём этот мальчишка думает.
— Мой лорд, могу ли я поинтересоваться, почему вы вышли прогуляться в столь ранний час и не предупредили меня?
Я думал, что он проигнорирует или фыркнет на меня. Но никак не ожидал, что Сиэль спокойно ответит на поставленный вопрос.
— Я хотел побыть один. — граф немного промолчал. Затем он сказал еще кое-что, что заставило меня вздрогнуть и побыть немного в ступоре: — Себастьян, если твой голод слишком велик, то ты можешь уйти на неделю в поисках пищи. Я не хочу, чтобы мой дворецкий ослаб в самый неподходящий момент.
Я покорно кивнул и вышел из ванны, оставив Господина одного. Сейчас мне следовало найти Танаку и поговорить с ним. Пока я искал его, я всё думал: «Почему Господин задумался о моём голоде? Он стал замечать мои взгляды?»
Это устрашает меня, мой лорд. Я не хочу, чтобы вы однажды запретили прикасаться к вам.
Танака помог вытереть Сиэля и уложил его в кровать, отправившись на кухню за горячим молоком и мёдом. Граф смотрел в окно. В его голове вертелось: «Клубились яростно метели…»
Началась неделя без Себастьяна. Он и не представлял чем это обернется для него. А пока у него было время подумать. Много-много-много времени.
О том, почему Себастьян любит кошек.
О том, почему Себастьян так терпелив с ним.
О том, почему руки Себастьяна такие мягкие и тёплые.
Себастьян!
Себастьян!
Себастьян!
Это имя вертелось в голове Сиэля постоянно. От банального страха, до крепчайшей привязанности.
И ничего лишнего. Совсем ничего. Но почему-то сердце трепетало в груди.
«Я не хочу, чтобы это было ложью. Не хочу, чтобы это было иллюзией!»
Я не смог поохотиться в окрестностях Великобритании, так как там было очень много других демонов и жнецов. Они так сильно раздражали меня, что я решил удалиться на другой материк и осел там, заключая маленькие контракты и подирая души. Голод стал немного утихать, а сил становилось всё больше и больше. Мой предыдущий господин, который был перед графом, не давал мне поблажек, когда сделал своей собачкой. А его душа была черствой и не вкусной, что впоследствии я лично принес её жнецам.
Спустя ровно неделю, я вернулся к поместью, но его не обнаружил. Меня охватил неистовый ужас — всё горело. Падал снег, а огонь прожирал огромное здание. Чувство дежавю закралось в уголке моего сознания. Только видел это не я.
— Себастьян!
Звал не Господин. Это была Мейлин. В руках у неё была винтовка, а сама девушка была ранена в бедро и в плечо.
— Что произошло? — в груди колочет необузданная ярость.
— На нас напали странные личности. С белыми волосами. С огромной собакой. С крыльями за спиной. Они унесли Господина и требовали выдать тебя, Себастьян. Господин молчал до последнего. Их не брали ни пули, ни огнемет. Тогда один из них сказал нам, что оскверненный должен быть очищен, а контактер-демон обязан быть убитым. Не объясните ли вы нам это, Себастьян Михаэлис? Или как вас надо называть?
Она была грозной. Не та милая служанка в очках, а грозная снайперша. Дуло винтовки уперлось мне в грудь. Я умело скрывал свою сущность все четыре года, пока нас не раскрыли какие-то мрази. Надо же, как жестоко.
— Я ничего не могу рассказать вам без приказа моего Господина. — я расплываюсь в ехидной улыбке, а потом вглядываюсь в глаза Мейлин. Она не боится меня, хотя руки заметно трясутся. — Все ли живы?
— Все.
— Куда они унесли Господина?
— А разве ты его не можешь почувствовать? Ты же демон, заключивший с ним контракт. Демоны всегда чувствуют мысли, чувства, эмоции своих жертв. Если только те не запрещают им этого делать. — Мейлин говорит так уверенно, что меня пронзает интересная догадка.
— Неужели ты одна из Хладных? — «Хладными» мы называет тех, кто смог по каким-то причинам избежать отдачу своей души демону, при конце контракта. Девушка отвернула голову, и больше на меня не смотрела.
— Ангелы унесли его куда-то в сторону пристани. Большего я не знаю. А теперь я должна заниматься ранеными.
Я довольно улыбнулся и растворился в воздухе. Я найду того, кто принадлежит лишь мне...
He is only my!
Сиэль очнулся в тусклом помещении. Ангел с короткими светлыми волосами стояла перед ним и держала плетку в руках. На собственных губах Сиэль ощутил привкус крови. Но Себастьяна он так и не звал. Будь он прикованный цепями на вершине мира, он бы не сдался и не позвал Себастьяна. Ведь на кону стояло слишком многое, в том числе его гордость.
Удар за ударом. Самый настоящий град сыпался на изодранное тело Сиэля. Но мальчик стиснул зубы и молчал, хотя, иногда он всё же срывался на крик. Ангел остановилась и наклонилась к нему над ухом. Прошептав пару слов, Ангел отодвинулась и самодовольно посмотрела на сужающиеся зрачки Сиэля. Он так хотел забыть то унижение, а Анжела напомнила его.
Довериться и быть разбитым. Бояться повторения истории. Бояться влюбиться в демона, ибо ему нужна только душа. Это самое больное.
— Мой господин… Почему вы не позвали меня?
Сиэль криво усмехнулся и закатил глаза. Видеть, как тела падших разрывают на мелкие кусочки и сжигают всё до тла не хотелось. Затем его подхватили на руки и унесли. Мальчику было зябко.
— Потому что тебе пора пожирать мою душу. Ты выполнил часть своего контракта, как и я. Я отомстил.
Себастьян недоуменно посмотрел на Господина. Ему показалось, что он вот-вот уйдет от него… «Только, знайте, молодой Господин, что в конце пути, пройденного вами, уже ничего не вернуть. Если хотите — идите. Если хотите забыть, то забудьте. Только не забывайте… прошу вас, мой лорд, не забывайте…
Снег медленно падал вниз. Густыми белыми хлопьями. А я смотрел, как вы исчезаете в метели, не оглядываясь назад. Хотя последние слова, прежде чем вы пропали навсегда я услышал.
Я не потеряю их из своего сердца».
— Обойдетесь, мой юный лорд. Обойдетесь.
Себастьян наклонился и поцеловал мальчика, усмехаясь сквозь поцелуй.
Лично его животная страсть устраивала. И его устраивало нечто большее, чем несколько лет контракта.
