Ночной гость

Это был ужасный день и хорошо, что он закончился. Скандалы с Англией, который никак не хочет признать чужой правоты; Германия, которого вечно что-то не устраивает. Теперь к ним добавился Испания, которому внезапно понадобился собеседник - и именно в лице француза. Франциск завалился к себе домой в десятом часу, когда уже постепенно темнело; пощёлкал выключателем и застонал: свет отключили. Ещё одна маленькая неприятность сегодня. Франция не помнит другого такого же мерзкого дня. Завибрировал телефон в заднем кармане кремовых брюк. Мужчина достал его и с досадой отметил, что заряда осталось на полчаса, максимум - на час. Новое сообщение. От Пруссии. «Я медленно отставляю кружку пива в сторону...» Француз вздохнул. В другое время он был бы не прочь развеяться таким способом, но не сейчас: мало ли кому может понадобиться среди ночи хозяин телефона. «Не сегодня. Света нет. Берегу заряд». Получив уведомление об отправке, Франциск поспешно выключил экран и вслепую побрёл к себе в спальню, на ходу расстёгивая молнию брюк. Оставив штаны где-то в коридоре, мужчина в рубашке и исподнем завалился на кровать. Забытый в кармане штанов телефон оповестил о новом сообщении. Подниматься не хотелось категорически, поэтому Бонфуа решил, что до утра не позволит больше себя беспокоить. Настырный телефон снова издал вибрацию. Франция притворился мёртвым. Скоро звук повторился. И снова. И опять. Надеяться, что у Пруссии закончатся деньги, не стоило. Франциск нехотя сполз с кровати и по-пластунски, портя рубашку, добрался до брошенного предмета одежды. Включил телефон и поморщился от яркости экрана. «Пожертвуй им ради Великого меня!» «Ответь!» «Ты ответишь, если я буду достаточно настойчив!» «Эй!» «Франция!» Франциск улыбнулся бы этой выходке ещё сегодня утром, но сейчас улыбаться не хотелось категорически. «Ты добился своего. Я тут. Мне правда не хочется разговаривать». Француз уткнулся лицом в брюки и подумал, что на полу не так уж и плохо - можно заночевать прямо здесь. «Плохой день?» Мужчина сам не понимал - зачем, но он проворно написал подробнейший ответ о том, как его достали остальные страны с их вечными проблемами. Он немного поколебался над «Отправить», но всё-таки коснулся пальцем заветной кнопки. Ответ себя долго ждать не заставил. «Не обращай внимания, это всё равно закончится». Франция и не ждал другого ответа. Он тоскливо посмотрел на экран и на мигающую красную точку, которая показывала, что телефон скоро выключится, и снова лёг лицом в штаны, не желая больше ничего писать. Похоже, сам Гилберт был настроен пообщаться. «Что делаешь?» «На полу лежу», - ответил Франциск нехотя. Он уже почти смирился с тем, что телефон не доживёт до завтра. «Вставай, простудишься». Мужчина снова проигнорировал. Лежать было немного холодно, но не более того. «Вставай!» «Я знаю, что ты это читаешь. Вставай». «Франц!» Сообщения сыпались и сыпались, раздражая вибрацией. Отключить её француз не додумался. «Встал», - коротко ответил он, не собираясь подниматься. Он слишком устал для этого. «Пришли фотографию». Франция застонал, но всё-таки поднялся на ноги. Ложиться снова не хотелось. Он подобрал брюки и, вернувшись в спальню, кинул их на диван. Мужчина встал у окна и сделал снимок, который и отправил Пруссии. «Выглядишь помятым. Ничего, завтра будет ещё день, лучше этого!» Франциск, наконец, улыбнулся. Телефон опять завибрировал. «Я снимаю великие трусы...» Ответить не удалось: экран, мигнув в последний раз, погас, оставив Франциска в темноте. Бонфуа растерянно поморгал и повернулся к окну. Луну цвета персика затянули облака, не давая ей пролить свой свет на спокойно дышащую под этим лёгким ветром землю. Он гулял по траве, причёсывал её своими широкими ладонями, играл с ветвями деревьев и летал вместе с редкими ночными птицами. Франциск, очарованный зрелищем, распахнул окно и впустил ветер в комнату, сразу же задрожав от его холодных касаний. На небе, которое к горизонту голубело, затем желтело и краснело, напоминая этим перевёрнутую радугу, загорались первые звёзды - на самом-самом верху, так что приходилось задирать голову до тянущей боли под нижней челюстью. Мужчина попытался сосчитать эти маленькие белесые огни. Вот одна - самая яркая, она первая появилась. В голове будто сами собой появились сцены из «Маленького принца», и Франциск подумал: а не эта ли звезда является его планетой? Вот и вторая появилась, а за ней и третья, и четвёртая - так быстро, что сложно оказалось заметить сам момент их появления. Франция стоял очарованный, продрогший от объятий летнего ветерка - и был не в силах пошевелиться, глядя на это вечное великолепие, при виде которого невольно задумываешься - а будешь ли ты так же вечен? Ведь и страны умирают. От грустных мыслей вовремя отвлёк мотылёк, залетевший в окно. Он тихо прошелестел крыльями у самого уха француза, заставив вздрогнуть. Мужчина тихо рассмеялся и пустился ловить мотылька, чтобы скорее его выпустить на волю. Он бы и сам улетел, укутавшись в бархат ночи, но увы - страны не летают. Ночной гость всё никак не давался в ладони: он уворачивался, ускользал из рук, а иногда и вовсе пропадал из виду, и Франция, увлечённый игрой, замирал, прислушиваясь - не послышится ли где-то тихий шелест. Наконец мотылёк, наигравшись, оказался захвачен в плен тёплых ладоней. Улыбающийся Франциск поднёс его к окну и выпустил, умилённо глядя вслед. Снизу (спальня находилась на втором этаже) послышался какой-то треск, а следом - ругательство. Француз взглянул вниз и, удивлённый, спросил: - У вас семейное - не пользоваться дверьми? Пруссия мрачно выругался ещё раз. Франциск помог пруссаку забраться в окно. - Мог бы и постучаться. - Не хотел лишний раз тебя тревожить, - немец повёл плечами и как бы случайно продемонстрировал исцарапанные в кровь ладони. - Надо бы обработать, - француз покачал головой. - Потом. Итак, я снимаю великие трусы...