Несправедливость

Окно слегка приоткрыто, и из него тянет прохладой. Сунен притягивает колени к себе, складывает на них голову, и видок у него чуть более, чем просто унылый. Вроде бы, они все уже действительно семья, от семьи не должно быть никаких секретов. Но в такие моменты хочется бросить все, бросить всех и свалить куда подальше. Или хотя бы остановить время, чтобы упиваться собственными размышлениями до тошноты. Закатное солнце неохотно выплывает из-за туч, и блондин морщится. А кольцо поблескивает на мизинце, напоминая о цели. Об их общей цели. Пусть Хоши и выглядит беззаботным с виду, внутри все равно кошки скребутся. Чихун говорит, что это все временное. И что если столько париться по пустякам, то к тридцати Сунен станет дерганным и ворчливым. А еще, что рожа сморщится, если так хмурить брови каждый раз. Все твердят, что у каждого наступит счастливый час, каждый из группы сможет засиять и показать, на что способен. Все трепали его по волосам, похлопывали по плечу, но никак не помогали, из-за чего Сунен бесился (в основном сам на себя, конечно). В комнату вваливается толпа народу. Это далеко не все, но среди них Хансоль, и один этот факт заставляет зажаться в самый угол и изо всех сил стиснуть чашку с давно уже остывшим чаем, в котором, пожалуй, слишком много сахара. Комнату наполняют голоса, обсуждающие, у кого из женских групп ноги лучше, а Сунен не то, чтобы не хочет поддерживать беседу, но весь словно ощетинился. Сидит и наблюдает. Невооруженным взглядом видно, что Хансоль отличается. Он вечно смотрит на всех с ухмылкой чеширского кота, и каким-то магическим образом располагает к себе людей. Если Хоши готов назвать себя мешком с комплексами, то у Хансоля они атрофировались наверно тогда же, когда он приехал в Корею. Ему прекрасно дается все, за что бы он ни взялся. И Сунена трясет от этой несправедливости. И от зависти, разумеется. Но, в то же время взгляд теряется где-то в непростительно глубоком вырезе майки, открывающей ключицы Вернона. Его светлые глаза, на этот раз без линз, и вьющиеся волосы, непослушными прядями спадающие на лицо - все это сплошная несправедливость. Хансоль, не переставая что-то рассказывать, ловит на себе чужой взгляд и улыбается так, что сразу и не поймешь, из-за чего именно. А для Хоши уже находиться с ним в одной комнате становится чем-то вроде пытки. Он подрывается с места и, спотыкаясь обо все, что можно, вылетает на улицу, забив на то, что он в домашних шмотках. Ветер надувает растянутую футболку в пузырь, а ноги моментально покрываются мурашками, так как шорты даже колени не прикрывают. На улице осень, и как-то вообще не жарко. Парень плетется от общежития медленно и неохотно, обнимая себя за плечи и все еще не совсем понимая, от чего именно он только что сбежал. Но он предпочел пошататься по городу, поглазеть на витрины и вернуться не раньше, чем все уснут. Наутро нос заложен, жарко как в аду и желания вставать с кровати никакого. Стоило пойти на поводу у эмоций и вот результат - Сунен абсолютно расклеившийся. На мгновение у него пронеслась мысль, что нету в нем никакой страсти к жизни и новым свершениям, лучше уж сдохнуть, чем вставать и идти на съемки (или что уж там у них сегодня по расписанию?) в таком состоянии. Дверь со скрипом приоткрылась, и Хоши, до этого раскрывшийся, натянул одеяло по подбородок и стал решительно делать вид, будто спит. Он прислушался, но никаких шагов не услышал. Никто не носился с криками в духе "Мы опаздываем" и не пытался его растолкать. Приоткрыв один глаз, парень увидел, что в дверь просунулся Хансоль. Бегло осмотрев ее и убедившись, что никого кроме Сунена здесь нет, он осторожно шагнул внутрь, пытаясь двигаться тихо, чтобы не разбудить хена. Вот он подходит ближе кровати, ставит поднос с завтраком на подоконник, и, на пару секунд засмотревшись на спящего одногруппника, как-то глупо улыбается. Хоши все труднее прикидываться спящим, и он до сих пор не понимает, что Хансоль забыл в его комнате. А тот наклоняется над кроватью, откидывает светлые пряди и кладет ладонь Сунену на лоб. Ладонь эта кажется просто ледяной, и парень вздрагивает, но глаза не открывает, чтобы не начинать неприятный разговор. Однако, и Хансоль не думает докапываться: выдав что-то в духе "Ну и дурак же ты", он сваливает из комнаты. Стоило Сунену расслабиться, как дверь снова приоткрылась, и Хансоль, на этот раз даже не высовываясь, промурчал слегка самодовольно: - У тебя температура, хен, поэтому мы решили тебя не дергать. А вообще, ты то смотришь на меня, как на кусок говядины, то сбегаешь при первой же возможности. Поправляйся. И перестань уже притворяться, что спишь.