***
Приезд во Францию оказался верным решением, как казалось Гермионе все эти годы. На кое-какие сбережения она могла бы купить дом и прожить какое-то время безбедно в новой стране, но неожиданно она купила маленький старый отель. Он пустовал не один год, был ужасно дорогим для её бюджета, в нем не было персонала, а у неё опыта. Гермиона отдала все до последнего кната деньги, и на «честном слове» наняла пожилого управляющего, взяла в повара его жену, и нашла двух волшебниц-француженок, которые были готовы работать чуть ли не бесплатно, зная какие обеспеченные постояльцы посещают эти края. Она знала французский почти пристойно, а с Томом начала заниматься в Англии, но как и все дети (что просто невероятным казалось бы ещё пол года назад) он быстро нашёл общий язык с девочкой-соседкой и её старшим братом. Уже через неделю он говорил на жуткой смеси английского и французского, через две начал и в разговоре с Гермионой использовать иностранные слова, а через месяц щебетал с явным акцентом, но вполне понятно. Они успели открыть отель к самому курортному сезону в первый же год. Привели в порядок комнаты. Гермиона взяла кредиты у поставщиков, расплачиваясь своим «честным словом», она к маю создала в старом отеле новую модную среду, в которой захочет существовать любой гость. Первый доход позволил и рассчитаться с кредиторами и с работниками, нанять новых поставщиков более качественных и дорогих продуктов в будущем сезоне, и сделать в зимний период небольшой ремонт. Каждое утро мисс Грейнджер, или как звали её соседи «маленькая хозяйка», выходила на долгую прогулку. Иногда одна, иногда в сопровождении хорошенького сына, всегда прилично одетого, вежливого. Эта прогулка была гарантией тому, что о них заговорят. Сама того не зная, Гермиона не допустила слухов о себе как о гордой затворнице, что непременно прилипало ко всем «новеньким». После завтрака на открытой террасе их отеля, Гермиона обыкновенно отпускала Тома на пляж в сопровождении соседского мальчика, его сестры и двух эльфов. Эльфы были обычным делом, на части пляжа предназначенной для волшебников. Дети под их чутким присмотром, старушки которым требовалась их помощь, молодые дамы, которые не могли и шагу ступить без поддержки своей «маленькой помощницы», как модно было называть эльфиек. В отеле уже были два эльфа, они остались в здании ещё когда оно принадлежало предыдущим хозяевам, но после их смерти перейти по наследству оказалось некому и домовики достались после покупки Гермионе. Её небывалая доброта покорила их, домовики охотно выполняли все задания новой хозяйки, убирали комнаты, помогали на кухне, а ко второму сезону появилось ещё два эльфа. Во Франции права на эльфа можно купить в министерстве, дорого, но навсегда. Так, Домина и Ри, отельные домовики, принадлежали любому владельцу отеля, а Кука и Мико принадлежали уже Гермионе. Именно на них она потратила остаток дохода от первого сезона, снова оставшись без гроша. Как раз Кука и была главным сопровождающим при Томе, а компанию ей составлял домовик соседей. Пока Том нежился на пляже, Гермиона занималась делами отеля, сама уезжала на рынок за свежими овощами в сопровождении Мико, провожала особенно почетных постояльцев и проверяла бухгалтерию. После обеда она занималась с Томом арифметикой и правописанием, они вместе читали художественные книги и учебники по заклинаниям и истории магии. Вечера во всех отелях проходили похоже, и должны были иметь успех, чтобы принести доход. Это была вечеринка. Шумная или томная, интересная или изысканная. Каждый отель славился своими вечеринками, постояльцев у Гермионы было едва ли пятьдесят, включая стандартные номера, на первом этаже. Проживание стоило не дёшево, и вечеринки были и изысканными и интересными одновременно. Она приглашала каждый вечер «персонажа», как это быстро назвали в округе. «Персонажем», был музыкант, певец, актёр или писатель, в тон которому задавилась вечеринка. То это были танцы, то вечер джаза, то литературные беседы с кофе. Её вечера имели успех, а Том с удовольствием влился в эту богемную компанию волшебников, и как маленький ангел присутствовал почетным гостем на каждой вечеринке. Том и Гермиона не стали настоящей семьей. Они находили друг в друге поддержку, но он не был всегда с ней честен, не зависел от её мнения, но появилось что-то новое, он знал, что может ей доверять. Это не была дружба, это был мир. Они выстроили за прошедшие шесть лет то, что и в полноценных семьях создавалось трудом и терпением, а именно уважение. Может Том и не любил Гермиону, но кажется научился слушать её. Установившийся мир, хоть и по большей части внешний, все же рухнул в тот день, когда пришли письма сообщающие Тому, что он будет учиться волшебству.***
— Том! — Гермиона не смогла его догнать, он захлопнул дверь в свою комнату. Гермиона выдохнула и терпеливо открыла дверь, он её не запирал, но стучать она сейчас совершенно не собиралась. — Это неприлично! Ты же знаешь, что так нельзя себя вести! — Почему я не могу выбрать? — Потому что это… -…несправедливо! Я хочу в Англию! — неведомая сила его тянула на Родину, но Гермиону это ещё больше пугало. Она знала, что ничего хорошего это не сулит. — Том… Теперь наш дом тут. Нет никакого выбора, понимаешь? Нет! Неужели тебе до сих пор не ясно, что все это… Она хотела в сердцах заявить как она старается, как много делает на самом деле, но вовремя поняла, что нельзя так с ребёнком, он этого не просил. Но как же объяснить, обосновать. Он не глупый, ему нужны доводы. — Ясно! — с обидой выдавил он и сел читать свою книгу. «Неблагодарный. Ничего не понимает! Не понимает! Не любит меня, и с чего я вообще взяла, что это возможно?» — Гермиона пыталась прогнать эти мысли, но получалось только хуже. Больше воспоминаний о его неправоте и непонимании. Она снова заснула нервно и поздно, провалявшись допоздна без сна. А в четвёртом часу пришёл он. Том приоткрыл дверь и проверил спит ли она. Он был ещё обижен, но все равно пришёл. Поправил её одеяло, прикрыл окно, что бы сквозняк не был таким сильным, её рука свисала касаясь пальцами пола. Поднял и положил поверх одеяла. Буквально минуту он смотрел на неё. «Не умеет о себе заботиться!» — подумал он, так же тихо покидая её комнату. Всегда он так. Таскал бутерброды и подкладывал ей в сумку контейнер, чтобы пообедала. Вся его любовь проявлялась в этом. Прийти, поправить одеяло пока она спит и поскорее убежать. Иногда она звала во сне Сириуса, он давно привык к этому незнакомому имени. Тогда Том гладил ее по голове. Все его желание заботиться и любить сосредоточилось в ней, в Гермионе, но он ни за что ей не мог это показать. Когда она болела, он чаще просыпался, приходил по два или три раза. Когда она много работала подсовывал восстанавливающее зелье. Такая вот забота. Как только он ушёл, Гермиона проснулась. Хотела прикрыть окно, но оно было уже прикрыто, а штора заправлена. Руки замёрзли от прохладного ночного сквозняка, но одеяло не сползло и полностью укрывало даже замёрзшие руки. *** Они брели по пустеющему курорту. Некоторые отели уже закрылись и понемногу стали начинать ремонт. Жара сходила на нет, грозили скорые дожди. — Поговорим? — она тронула его аккуратно уложенные волосы. — Ага, — сухо ответил он, поглубже засунув руки в карманы светлых летних брюк. — Ты злишься? — она сразу задала дружелюбный тон беседе. — Нет, — почти равнодушно бросил он. Тропинка вывела к набережной, открылся вид на знаменитый Лазурный Берег, который стал пугающе обыденным видом, для маленькой семьи Грейнджер. — Том, наша жизнь… — она готовила какие-то аргументы, но теперь просто не нашлась что сказать. Прогулка уже казалась долгой из-за повисшего молчания. Он хочет, у него есть свои желания и мотивы. Он мечтал об этом с того момента, как услышал о Хогвартсе. Он ждал письма и страшно его боялся. Пойти в Шармбатон — значит никогда уже не попасть в Хогвартс. Он ребёнок, а значит он не так уж и много может решить сам. Он хочет. Но пойти на поводу? А чего хочет она? Может увезти его не верное решение, может вся соль не в этом? Может шанс ещё впереди? Гермиона зажмурилась и выдавила: «Хорошо!». Так, Том во второй раз совершил путешествие по Европе, а ещё вдруг понял, не по годам мудрую вещь, Гермиона совершила ради него невероятный и безрассудный поступок, только по его желанию, ведь доводов возвращению в Англию было так же мало, как тому, что бы остаться. Она сделала для него то, чего он даже ждать не смел. Просто каприз и обида, но как же важно это оказалось для него. Она обещала, что они пробудут в Англии по крайней мере до конца августа. Она обещала, что всерьёз подумает. Она обещала, что они поговорят ещё раз, через неделю. Он обещал, что если она скажет в конце августа вернуться — он её услышит.