Я не люблю тебя

-Я не люблю тебя!- упрямый до истеричности голос в очередной раз вырисовывает в воздухе простую неоднократно услышанную «истину» для макне китайской подгруппы ЕХО. Взгляд Тао практически не меняется, оставаясь все таким же усмехающимся над упрямостью «своего» малыша. Он в очередной раз зажимает Сехуна где-то в коридоре у входа в самую нелюдимую уборную в агентстве. Улыбается хищно, глаза смеются наивности брюнета, но изгиб губ все же выдает легкую нервозность, даже испуг. И, конечно же, такое же пытливое упрямство, как и у самого младшего. Он храбро собрался выдержать весь срок показной характерности Сехуна, который только сможет. Будет доводить его изощренно и мучительно… столько, сколько потребуется. Пока тот не сдастся и не произнесет эти три слова вслух. Или будет выстанывать под ним. Не важно. Теперь, когда игра приняла такой оборот, возможно абсолютно все. Ведь Тао уже успел подразнить и сладкую шейку, оставив свои отпечатки на алебастровой коже - так, на всякий случай, для отпугивания раздражающих конкурентов и усмирения самого виновника всех его бед. Успел Тао и поиграться, оценив как размеры, так и идеальную форму, с членом макне корейской подгруппы. И пусть на утро сам Сехун с глупым лицом все отрицал - и то, как подмахивал бедрами в ладонь Тао, и то, как извивался змейкой под умелыми руками, и даже то, что кончая, сквозь закушенную губу простонал его, Тао, имя…. О нет! Теперь это судорожное «Тао-яя, да-а-а-а» будет стоять на репите в его голове сизой мглистой мп3 еще долгое и долгое время. После той ночи гормоны Тао словно взбесились. Из-за частого проведения свободного времени в ванной комнате, Чен прозвал Тао «жигало», потому что теперь тот почти всегда ходил с влажными, блестящими от сырости волосами, словно воском намазанные. А все потому, что они попросту не успевали высыхать из-за частых походов в душевую. Ходил он туда при содействии ватных ног и ноющей возбуждением области паха. А менеджер снова ругался за колоссальный расход воды. И ругался всегда, почему-то, именно на Тао. Как будто чувствовал, что это действительно его вина. И вот теперь, Тао захотел припомнить Сехуну эту перепалку с хеннимом, и в безумии, искривив линию рта, буравил взлохмаченного после тренировки, все еще горяченького и влажного донсена прижатого к стене, своим фирменным взглядом, от которого мало еще кто мог устоять на своих двоих. Но тот прямо таки чувствовал, что эти две его подведут, поэтому упрямо отводил глаза. -Ну вот, опять за старое. Глупенький, маленький…,- Тао совершенно невинно похлопал глазками, сбрасывая с себя издевательское выражение и подцепив подбородок Сехуна указательным пальцем, продолжил,- И что же страшного в том, что ты признаешься мне? Сехун тем не менее глаз не поднял, но от удерживающих подбородок пальцев избавился, презрительно переводя взгляд куда-то в район Таовского воротничка. -Отпусти меня. Заколебал. Не трогай,- задергался на месте, пытаясь высвободиться, повторял истерично настроенный Сехун. -Ууу. Да ты весь на взводе. Как раз сегодня…нет! Не отпущу. Но я мог бы сделать тебе свой расслабляющий массаж. Тао хохотнул. Да так, что это прокатилось эхом по всему коридору. -Псих!- прошипел оголенный, словно нерв, Сехун. -Не больший, чем ты,- шепотом осадил Тао, ведя носом по влажной резной скуле донсена переходя к шее, с силой вдыхая острый аромат кожи. Замерший на мгновения Сехун, кажется, онемел от дерзости старшего,- Зачем мучаешь меня? Скажи! -Ты..,- Сехун прикрыл глаза, то ли от отвращения, то ли от наслаждения, ведь воздух, безудержно вырывающийся изо рта блондина так приятно горячил кожу, до дрожи приятно. До улыбки,- Ты ведь хочешь? -Да, маленький. Ты сводишь меня с ума. Дьявол, и тот постыдился бы так вызывающе вилять бедрами в танце. Издевательщик хренов,- Цзытао не без злости вспоминает утренний визит на шоу, где Сехуна попросили исполнить свою партию в танце, вспомнает жадные взгляды коллег и съемочного стаффа, вспомнает, как у него тогда предательски дернулось в широких, слава стилистам, штанах. И он готов удушить каждого взглянувшего на него, как и самого Сехуна. За то, что тот слишком сексуальный, доводит бедного Цзытао до ручки, до уголовного преступления. Ликовать рано, но Сехун не выдерживает и расплывается в самодовольной улыбке, все еще чувствуя чужое дыхание на своей шее. Он спрашивает у всевышних, почему Тао больше ничего не предпринимает. Не идет дальше… Пускай обнимет, или просто высунет язык чтобы дотянуться до бешено пульсирующей артерии на шее. Все, что угодно. Но тот медлит отчего то. Боится за свои яйца? Все верно боится! - Я просто танцевал,- гулко отзывается голос Сехуна. Тот даже сглотнуть без разрешения боится, внутри все кипит от одного взгляда Цзытао, а последующая реакция собственного тела может очень неблагоприятно сыграть для него. Да что уж говорить, он уже еле на ногах стоит. -Не делай так больше. Давай поскромнее в следующий раз. Или тебе не хватает любви, раз у тебя так все там развязано? Так я тебе ее предоставлю,- Цзытао медленно отстраняется, стараясь заглянуть в глаза мелкому, но тот старательно прятал взгляд. -Но я не… -Ты слышал? Я прибью тебя! Если хоть еще раз…,- реальная угроза сквозит в каждом слове блондина, отчего младший пугается в самом деле, и словно просыпается из слишком сладкого томного эротического дурмана. -Убирайся,- Сехун с силой отталкивает парня, тяжело дыша, будто после многокилометровой пробежки. Сердце бешено стучит где то меж тисков ребер. Реально нелегко восстановить дыхание. Что же он делал с ним? Отчасти, младший понимает, почему Цзытао мучит его. Постепенно, китаец открывает ему мир удовольствий для того, чтобы в итоге Сехун сдался и признался в своих чувствах. Для китайца это всего лишь очередное развлечение, новый способ посмеяться над младшим. Поиздеваться. Иногда, Сехуну в мысли приходила фантазия, где бы он, в очередное «домогательство» Цзытао все таки озвучил то, чего от него хотят услышать. И что он в самом деле чувствует. Неужели, в таком случае, Тао бы пошел дальше? О, как часто Сехун видит сны с участием своего мучителя, где тот изощренно «мучает» обнаженное тело младшего. Но об этом думать себе он позволяет лишь наедине с собой, поздней ночью, переживая заново глубоко в себе, вдали от остальных мемберов. Тем более, как можно дальше от Тао. Цзытао в очередной раз лишь усмехается, но Сехун замечает затравленность взгляда китайца. И ему все становится ясно. Цзытао на грани. Младшему составляет огромных сил, чтобы собрать всю волю в кулак, сдвинуться с места и убежать. *** Цзытао дает Сехуну беспрецедентную передышку ровно в две недели. И как только младший начинает чувствовать себя менее скованным, а паранойя почти сходит на нет, Цзытао снова появляется в поле его зрения. Он молча наблюдает во время радио-записей, жадно пожирает взглядом на концертах, касается его на людях, задевая самые неожиданные места, будто нечаянно проводит по коже ладони, когда тянется за своей порцией с раменом. Каждое прикосновение словно наэлектризовано длительным воздержанием, и отдается в Сехуне мелкой рябью мурашек и резким скачком температуры тела. Щеки мгновенно пунцовеют, он начинает заикаться. Да и Цзытао не способствует снятию симптомов. Вновь и вновь повторяет совершенно невинные вещи, да лишь ухмыляется польщено. А потом вновь пропадает, к неожиданному разочарованию Сехуна. Старший с головой уходит в подготовку своего сольного номера к предстоящему СМ Тауну, а Сехун грустит неизвестно почему. Ему безумно хочется подсмотреть «секретный» номер Цзытао, но мешает присутствие на тренировках личного «тренера», который даже на тренера то не похож. Пухловатый, низкий, плотно сбитый китаец. -Се, пошли прогуляемся? Я угощаю,- весело тормошит друга старший мембер китайской подгруппы. -Не хочу,- вышло слишком грубо, но Сехун уже не может повернуть время вспять и поменять тон, которым произнес всего два слова. Лухан лишь ошарашено озирается вокруг, не послышалось ли ему, ведь ему впервые в просьбе отказал Сехун. Блондин пожимает плечами и уходит, а Сехун снова жалеет о содеянном. Ему и вправду нужно бы развеяться, привести себя в порядок, отвлечься. Хотя бы выветрить навязчивые мысли о проклятом Цзытао. В общежитии становится уж как-то совсем пусто и одиноко, а Сехун и подавно чувствует себя забытым и до отчаяния ненужным. И это при наличие несколькомилионного фандома жаждущих его тощего тельца в своей постели фанаток. Сехун решает вскипятить молоко для какао. Он достает несквик, тщательно отмеривает нужное количество молока с учетом упаривания при кипячении, зажигает газ и ставит кастрюльку. Пока не слышит позади себя хлопок двери. Он испуганно оборачивается и так и млеет. Он совсем не ожидал, что Тао вернется так быстро. Он даже не заметил, как китаец успел прийти в общежитие, точнее- вовсе пропустил этот момент. Мелкие капельки воды стекают по обнаженной груди и теряются где то в районе полотенца, повязанного на бедрах китайца. -Напугал! Т-ты так быстро в-вернулся! – Сехун чувствует, как его подводит собственный голос. Теперь он звучит еще более жалко. Щепелявый заика достоин лишь жалости, но Цзытао не обращает на это внимание. Только улыбается немного шире, довольный, как кот, объевшийся сметаны. Точнее, довольный, как китаец, одобряющий жалкую реакцию почти сдавшегося противника. -Да. Мы сегодня перевыполнили план с тренером, поэтому я вернулся в общежитие пораньше. Даже не думал, что застану тебя здесь. Да еще и одного. Тебе не кажется, что это как послание с небес?- смех Цзытао утробный и тихий, но не менее издевательский обыкновенного громкого и звонкого. -Что ты несешь?- Сехуна перекашивает на секунды, он почти понимает, что ни к чему хорошему все это не приведет. Цзытао все спланировал уже заранее. -Ну как же? Пустое общежитие, ты, я. Наше неземное влечение друг к другу. Все и без слов понятно. -Перестань говорить ерунду,- Сехун нервно отмахивается, ища пути к отступлению, и не находит их, потому что единственный- лежит через обнаженное тело Цзытао. -А ведь знаешь, мы могли бы сделать это на любой из кроватей. Если твоя самооценка слишком высока, думаю, что и кровать Чунмена сошла бы …,- Цзытао тянется на вид к совсем не прочной подвязке полотенца на своем поясе. -Только посмей снять его,- взвизгивает Сехун, зажмуриваясь, потому что Тао действительно тянет полотенце вниз. Сердце испуганно замерло где-то в кадыке. -Посмотри хотя бы разочек, посмотри, какой он, - слышит Сехун, и интерес берет таки верх. Он медленно разжимает глаза, и видит прямо перед собой хитрый прищур черных, как смоль, зрачков Цзытао. Совсем близко, перед собой. От неожиданности он не успевает сказать ни слова, как его затыкают влажными, мягкими…такими желаемыми губами. Цзытао целует жадно, словно боится совершить ошибку, хоть больше этого боится сам Сехун. Он не отталкивает, потому что Тао слишком близко, да и не удобно уже как-то. Мало того- интересно и … приятно. И даже с пониманием того, что все это не правильно, интерес не спадает.. Сехун лишь слабо мычит в поцелуй, почти не двигая своими губами, потому что он чувствует, что всю работу за него делает Цзытао: и прокладывает дорогу языку сквозь каменно сжатые узкие губы, и совершает скорое изучение рта Сехуна, отчего тот задыхается, и уже хочет отстраниться от китайца. Старший чувствует это, и силой удерживает затылок Се от опрометчивого действия и тут же чувствует ответ на его настойчивые действия. Мальчишка весь дрожит, чуть ли не плавится в его руках, пока Тао глубоко целует его. Что уж говорить, если и сам Тао чувствует себя слабым и неподконтрольным рядом с Сехуном. Он едва держит себя в руках от того, чтобы не накинуться на, начинающего отвечать на ласки, младшего прямо здесь. Он даже готов применить насилие, но вовремя прилетевшая мысль о своем плане останавливает его. Да еще и этот запах… Цзытао нехотя отстраняется и поворачивает голову в сторону звука шипения, пока Сехун смотрит куда-то в пространство, стараясь восстановить дыхание. -У тебя молоко выкипело,- смеется китаец, а Сехун таки отмирает от мимолетного анабиоза и начинает корпеть над разлившейся субстанцией. Ну вот что за день то такой? Кошмар просто *** Цзытао приходит в ту же ночь в комнату к Сехуну. Делает он это незаметно. Сухо уже давно видит девятый сон о мире во всем мире и порядке в собственном шкафу, пока Сехун на нервной почве снова и снова нарезает перевороты на кровати вокруг себя в коконе из одеяла. Делает он это до тех пор, пока матрац под ним не прогибается еще на несколько сантиметров, и он не чувствует, как к нему под одеяло не пробирается нечто большое и горячее: -Не ори. Это я. Хотя, если хочешь- ори. Не знаю, как ты объяснишь это лидеру, но я буду настаивать на своем,- Тао старается шептать тихо, но не получается, и тот почти что говорит в пол голоса. -Ч-что ты здесь делаешь? Ты совсем охренел?- Сехун ошарашено понимает, что на Цзытао одни лишь трусы, а его собственные руки упираются в обнаженную горячую кожу груди старшего. Палец правой руки даже чувствует упругую горошину соска китайца. И все это кажется таким нелепым и не реальным… -Не совсем. Мы не закончили. Ты не забыл, на чем мы остановились? В комнате повисает тишина, нарушаемая лишь звуками лихорадочной работы мозга Сехуна и храпом лидера корейской подгруппы. Он отчаянно вспоминает, что же все-таки они не закончили, а самое главное, что начали, и на чем остановились. Цзытао не подсказывает наивному Сехуну на словах. Он показывает, жадно накрывая губы макне, подминая под себя в миг сжавшееся тельце. Ловкие пальцы тут же нащупывают крупные пуговички на мягкой ткани пижамной кофты Сехуна, медленно освобождая кожу от навязчивого тепла. Бледную кожу груди опаляет холодом помещения, но совсем не холодно. С обратной стороны крупной дробью сердце отбивает ритм настолько ускоренный от нормы и гоняемый кровь настолько быстрее, что с каждой секундой становится только жарче. Цзытао с упоением раздвигает губы парня и вновь попадает в его рот, смешивая собственную слюну со слюной мальчишки. Словно ритуал, медленно втягивает язык испуганного Сехуна в свой рот. Тот стонет, когда рука накрывает грудь и проводит жестким пальцем по круглому ореолу соска. Но мгновенно отстраняется, разрывая поцелуй, когда рука Цзытао ложится на пах мальчишки. -Пожалуйста,- Сехун хнычет, и умоляюще смотрит прямо в глаза тяжело дышащего Цзытао,- Не надо. -Ты издеваешься надо мной?- Цзытао не без раздражения уставляется на парня, распластанного под собой. Завораживающее зрелище, однако ситуация не настраивала на созерцание,- Мы же уже… -Я не хочу так,- Сехун всхлипывает, и сердце Тао ухает вниз. Его мальчик роняет слезы от обиды, пока он, словно мерзкий озабоченный подросток, требует своего. Он вовремя останавливается. Успокаивающе обнимает и ласково гладит по волосам, спине. -Этого не будет. Верь мне,- Сехун снова хлюпает носом, но теперь, он доверчиво оплетает своими руками грудь, застегивая их на спине Цзытао. Это даже приятно и удобно, когда вот так лежишь, словно и не было между ними всех тех жестоких игр и мучительных испытаний. -А..что будет дальше?- Сехун несмело откликает Цзытао первым, потому что тот слишком увлекся вдыханием аромата волос на макушке младшего. -А чего бы ты хотел? - Цзытао с улыбкой перебирает мягкие пряди темных волос,- Наверное, чтобы я отстал от тебя? -Ты не позволишь?- Сехун с замиранием сердца ждет вердикта. Впервые, он сомневается в том, чего хочет услышать с уст китайца. Он уже совсем не уверен, что хотел бы быть освобожденным от навязчивого внимания ушуиста. -Конечно, нет. Как ты мог подумать, что я захочу перестать играть с тобой? Сехун разочарованно вздыхает, но улыбается и говорит: -Все потому, что я не сказал того, что ты ждешь от меня? Цзытао утвердительно мычит, а про себя добавляет: «Потому что я люблю тебя»