"Мне не нужна твоя жалость..."

Холодно. Ему никогда не было так холодно, как сейчас. Просто... Почему он такой идиот?! Как можно было оказаться в мороз на улице в одной футболке и джинсах?! На нём даже ботинок нет! Он едва переставляет босые ноги по заснеженным дорожкам сада, вьюжит метель, кристаллики льда больно царапают лицо. Слабое дуновение на руки не приносит ничего хорошего, кроме стягивающей боли в окоченевших ладонях. Здесь красиво: даже воздух кажется светло-бирюзовым. Из сугробов выглядывают чёрные ветки голых деревьев и кустов, выглядящих, как орнамент на этих бесконечных светло-голубых стенах. Небо больше похоже на стеклянный пласт—на нём нет даже намёка на солнце. Вдалеке виднеется блестящая поверхность—замёрзшее озеро, дальше—уютный домик. В нём, наверное, можно было бы отогреться и придумать, как выбраться из этого сюрреалистичного сада. Когда Дэн подошёл ближе к озеру, снежинки начали кружиться размереннее, покрывая всё больше и больше горевшее от холода тело парня. Он едва не упал в сугроб от истощения сил. Нужно только преодолеть это озеро—домик близко! Обледеневшие ноги коснулись водной поверхности, разъезжаясь и натыкаясь на острые бугры, которыми застыла вода. Холодно. Это единственная мысль, которая наводняет мозг Дэна. Холодно. Трудно думать о чём-либо другом. Холодно... Каждый шаг даётся с большим трудом, чтобы не поскользнуться и не упасть на лёд, чтобы больше никогда не подняться. Середина озера. Хауэлл краем сочившегося слезами глаза замечает фигуру, одетую в плащ с капюшоном. Руки кажутся знакомыми... Но это от холода. Это галлюцинации! Эти руки не могут быть знакомыми... Он движется навстречу пронизывающему ветру, сгибаясь под ним, как молодое деревце. Фигура становится всё ближе. Горячие слёзы обжигают кожу и застывают неровными ручьями на щеках. Холодно... Он остановился напротив человека в плаще: он стоял на единственной расчищенной дорожке, по сторонам которой были непроходимые сугробы. Едва двигает посиневшими губами, прося отойти, но его тихий голос раздаётся эхом. Дэн с ужасом смотрит на фигуру, пытается к ней прикоснуться, но между ними возникает прочная стеклянная стена—через такую без стеклореза не прорваться. На практически белых губах из-под капюшона играет довольная ухмылка. Знакомые руки отбрасывают его. -О-опять ты?! Т-ты н-не Ф-Фил...-дрожащим голосом восклицает Дэн, замечая остекленевший взгляд,-Выпусти меня! Мне холодно! Что ты хочешь?! Я умираю от холода! Выпусти! ВЫПУСТИ!!!-голос скрывается на болезненный крик. Слышится сдержанный смешок от неФила. Дэн чувствует, как ноги облизывает ледяная вода, низ штанин захлёстывает слабой волной... НеФил решил его утопить? С какой-то стороны забавно. С другой стороны—вернейшая смерть. Лёд тает. Становится всё меньше места, где можно было бы спастись—льдины испаряются одна за другой! Дэн тщетно вцепляется в гладкое стекло, водит по нему руками, бьёт... Пока неФил не прикладывает руку. Стекло вокруг покрывается инеем, а льдина под Дэниэлом дрейфует в другую сторону. Он не может устоять. Он вот-вот упадёт... И он падает, действительно! Ледяная вода обволакивает его замёрзшее тело. Всё. Конец. Хана. Капут. Что-то обвивает его грудь и разворачивает. Те же знакомые руки... Ставшие такими родными бездонные глаза голубого цвета, чёрные волосы колышатся в воде... Фил. Фил такой же "раздетый", как и Дэн, и он сжимает бродягу из последних сил, пытаясь отдать ему последнее оставшееся в его теле тепло, прежде чем свет над головами начинает смыкаться, льдины срастаются, становится нечем дышать... Их тянет ко дну. Глаза окоченевшего Фила смыкаются, пузырьки воздуха выходят из носа и приоткрытого рта. Теперь точно конец. Дэн подскочил на кровати. Ночью они всё-таки перебрались в спальню, поэтому всё было нормально, без случайных ночёвок на разложенном диване. Рядом лежит Фил, завернувшийся в своё одеяло, как в кокон. Часы показывают 2:50. Он проспал около двух часов после того, как они устроили день игр во всё, что есть в квартире Филипа Лестера. О личном они больше не говорили—незачем было. Смеялись много, улыбались, дурачились, Дэн несколько раз ударил Фила в шутку... С крайне нешуточными звуками—наверняка останутся синяки. Хауэлл извинялся, когда слышал этот звук, больше похожий на пощёчину, но продолжал бить Фила по рукам, потому что тот "отвратительно" играл в Соника. Он умирал каждые полминуты, а Дэн прошёл уровень, потеряв всего две жизни, и то по глупости. Он перелез через Фила и начал искать вещи в кромешной темноте. Опять ночные кошмары! Почему?! Почему снова с Филом?! В реальности кажется, что в его ушах до сих пор тонны воды. Фил его утопил. Откуда неуверенность относительно Лестера? Что от него можно ожидать такого, что окажется смертельным для Дэна?! Ах да, конечно, десять процентов... Те самые губительные десять процентов! Дэниэл нашёл штаны и своё худи, тихо вышел в коридор, надел какую-то куртку и белые кеды, приглянувшиеся ему больше всего и "стоявшие без дела" по словам Фила. Натянув капюшон на голову, бродяга выскочил из дома. Нет, он не сбегал. Ему просто нужно было подумать. В одиночестве. И это сводило его с ума. "Десять процентов" были некой "теорией" Дэна, согласно которой ты всегда ожидаешь подвоха, яда в чае и ножа в спине от человека, которому безгранично веришь. Десять процентов—это по большей степени недоверие, нежели предосторожность. Метания Дэна достигали своего апогея с каждым днём. А что если бы на Фила тогда не напали? Он просто прошёл бы мимо, не так ли? Может, кинул бы ещё десятку по доброте душевной... Он бы не подошёл к незнакомому бездомному, пусть и не совсем закоренелому, и не предложил бы жить с ним. Или если бы Дэна тогда не ранили, и ему не пришлось бы убегать и прятаться на этаже Фила, радиоведущий, не увидев раны, мог бы просто вызвать полицию—его кишка не настолько тонка, чтобы этого не сделать. Или он мог бы не прибежать тогда, когда Хауэлл от него ушёл, потому что бродяга его задолбал. Что бы было? Просто все события подталкивали Фила к тому, что ему следует связаться с этим грязным оборванцем. Но если бы их не было? Нет, тогда бы ничего не случилось, и Дэн до сих пор сидел бы в коробке. Кому он такой нужен? Пребывание на улице здорово подорвало психику Дэниэла. Думая несколько раз о том, насколько он никчёмный и никому не нужный, парень едва не сбросился с моста. Да, "романтичное" самоубийство, но что-то удерживало шатена от столь необдуманного поступка. Хоть у него и не было особого смысла жить. Просто сбежавший из дома мальчишка, которого, наверное, никто не ищет; которого избивала практически каждый день родная мать, слетевшая с катушек; которому и в бродячей жизни немало пришлось повидать. Для чего всё это? Он и сейчас никчёмный и никому не нужный. Но Фил же его зачем-то держит... Дэн одиноко добрёл до моста и уставился на бушующую водную гладь Темзы. Она не замёрзла: в Лондоне было чуть больше двух градусов тепла, так что с неба лился противный дождик, больше похожий на тонкие иголки, проникающие под кожу. Шатен обернулся по сторонам, убедился, что он здесь в одиночестве, и залез на каменную ограду, держась за фонарный столб одной рукой. Вода кажется почти чёрной, а над ней бушевал сильный ветер, который сорвал с парня капюшон. Хауэлл попытался представить, каково это, когда ты навсегда перестаёшь дышать. Было немного страшно, резко срабатывали все возможные инстинкты, не позволявшие Дэну умереть в последние два года. Неужели так трудно просто взять и сделать маленький шажок в неизвестность? Это не страшно. Его мучения на этом бы благополучно закончились... Но... Зачем? Дэн остановился, собираясь было занести ногу над пустотой. Вот чёртов характер! Что значит "зачем", Хауэлл?! Почему ты во всём ищешь смысл?! Ты просто шлёпнешься в холодную воду, прекратишь сопротивляться и мерно уйдёшь ко дну! Тебе терять даже нечего! Твоя мать сошла с ума и желает тебе смерти, твоему отцу плевать—он только спит с какими-то идиотками на глазах твоей же матери, а твой брат сейчас непонятно где и непонятно с кем, возможно, не в этой стране, не в том городе... Или даже не в этом мире. Или... Или тебе есть что терять? Фил. Да, Дэн ожидал, что Лестер однажды скажет, что использовал его и теперь в нём не нуждается, как в старой больной собаке, которую затем выкидывают на улицу умирать. Но тогда он не стал бы рассказывать парню о своей жизни (если это всё, конечно, правда), просить его не делать так много по дому, успокаивать, беспокоиться, заботиться, впускать на свою кровать, избавлять от судорог в руке, чинить гитару, делиться одеждой, прислушиваться к мнению... Играть, щекотать, заставлять улыбаться и смеяться, делать комплименты... Все эти поступки резко обесценивали десять процентов недоверия. Филип даже по отношению к предавшим его друзьям проявил свой характер: не стал ругаться, звонить, угрожать... Просто спокойно промолчал, может, посокрушался немного, что эти двое оказались не теми, за кого они себя выдавали, но не сделал ничего подлого и отвратительного. Кто для него Фил? Спаситель? Нельзя жить с благодарностью месяцами—однажды она испаряется. А в прочем, они были квиты, так что она исчерпалась. Хозяин? Он сам сказал, что не хочет казаться узурпатором, и никогда не заставляет Дэниэла чем-то заниматься. Просто какой-то чувак? Этот "какой-то чувак" знает побольше некоторых смертных о жизни Хауэлла. Друг? Вот здесь труднее. У Дэна никогда не было друзей, даже в школе. Да, были знакомые-одноклассники, но они не понимали его, некоторые даже высмеивали, но Хауэлл хранил все свои секреты и глубокие мысли при себе. От силы брат был его другом, но Эдриан вряд ли мог понять и половину того, о чём рассказывал ему Дэн, в силу своего возраста. Да, он был хорошим слушателем, перед ним можно было хоть вывернуть сердце наизнанку... Только советчиком он был некудышным, поэтому даже не пытался предложить своему старшему брату способ выбраться из сложившейся ситуации. Филу... Можно было, кажется, даже сознаться в убийстве, он бы не начал ругаться, а выслушал бы внимательно и предложил помощь по сокрытию трупа. Потому что это Фил Лестер, дамы и господа. Дэн усмехнулся своим мыслям. Радиоведущий был просто изумительным человеком, больше похожим на восторженного ребёнка. С ним хотелось радоваться, с ним хотелось быть рядом, с ним хотелось улыбаться и забыть обо всех проблемах, с ним хотелось жить. Дэн откинул с лица вымокшую чёлку и с отвращением посмотрел на черневшую внизу Темзу, пузырившуюся от падавших на неё дождевых капель. В мире слишком много прекрасных вещей, которых он не видел и не пробовал, которых не показал ему Фил, а он вот так в один момент просто возьмёт и отнимет у себя эту возможность навсегда? Станет обыкновенным самоубийцей, о котором лишь скажут: "Да, парнишка был несчастен..."? Его и оплакивать-то некому. Возможно, только Фил придёт на его одинокую могилку в самом конце кладбища... Нет, Дэн никогда так не поступит! Хотя бы ради Лестера, потому что он своим незримым присутствием только что заставил Хауэлла не сделать самый необдуманный шаг в его жизни. Он развернулся и хотел спрыгнуть с ограды, но сделал это как-то неаккуратно и жёстко приземлился, подвернув ногу и упав на колени. Боль пронзила обе ноги. "Вот тебе и маленький пинок от судьбы за то, что ты хотел броситься в воду, глупая ты репка!". Штаны вымокли на коленках—возможно, он сильно поранился. От небольшой температуры сочащаяся кровь холодеет и неприятно застывает на ногах... Ещё и несколько маленьких колючих слёз навернулись на глаза и мигом застыли. Дэн поднялся и решил направиться домой. Можно разбудить Фила и попросить о помощи... Наверное. Вот в этом случае он будет ругаться, конечно. Но простит. Обязательно простит. Потому что это Фил. Небо стало светло-голубым. Теперь без труда можно было рассмотреть утренний Лондон, немногочисленных людей, спешащих на работу или из клубов домой, чтобы отоспаться. Он выглядел, как все британские большие города: вывески зданий постепенно выключаются, грязный размытый рассвет отвоёвывает своё место у ночи, на чёрной глади Темзы появляются блики и отражения исторически важных зданий. Дэну редко удавалось встретить восходящее солнце, потому как за домами на улице Роберт не было видно ничего. Да и он просто измученно спал в своей коробке. Если и получалось, то только по пути из ночлежки. Вид просыпающегося города вселял тянущее одиночество в душу... Потому что Дэниэл чувствовал себя крошечной букашкой на фоне этой живой громадины. Рассвет не был романтичным. Равно как и закат. Закат предвещал то, что очередной день бесцельной жизни окончен, да и всё. Как кто-то может романтизировать обыкновенные восходы и заходы дневного светила? Ещё и боль какая-то адская, заставляет хромать... В следующий раз, когда он предпримет попытку суицида и передумает, надо слезать со всяких каменных оград помягче, а не разбивать колени и подворачивать ногу! Дойдя до квартиры, Дэн практически бесшумно открыл дверь, боясь разбудить Фила и попасть под его горячую сонную руку. Но не тут-то было: Лестер стоял возле двери, скрестив на груди руки и нахмурившись. Хауэлл никогда ещё не видел радиоведущего таким... Взволнованным и огорчённым. Это всё из-за него? Филип испугался, что Дэн опять решил вернуться на улицу? Бродяге стыдно. Очень стыдно. Он даже опустил взгляд в пол, как нашкодивший ребёнок. -Дэн, где ты был?! Ты понимаешь, что я подумал, когда проснулся, а тебя не было?! Я по всей квартире бегал, искал тебя! Думал, ты опять сбежал и, не дай Бог, попал в беду!-серьёзным голосом произнёс брюнет. Сердце Хауэлла сжалось в комок: стыд, обида на самого себя, потому что заставил Фила волноваться; смущение... -П-прости меня,-почти шёпотом произнёс Дэниэл. -Никогда больше так не делай, хорошо?-голос Фила вновь стал нормальным, а радиоведущий обнял до сих пор стоявшего с опущенной головой Дэна,-Ты весь мокрый и холодный... Пойдём греться? Хауэлл кивнул, снял куртку, кеды и худи и оставил одежду в прихожей. Стоило сделать один шаг, как по ноге прошла волна боли. Замёрзшие слёзы оттаяли и скатились по щекам. Дэн поёжился, а Фил заметил, что бродяга прихрамывает. -Всё в порядке? -Нет. -Что с ногой? -Подвернул... И ещё неудачно приземлился на колени. Идти больно,-вздохнул Дэн. -О Господи...-покачал головой Фил,-Иди в комнату, переодень штаны, а я сейчас что-нибудь придумаю. Конечно, снять штаны было проблематично, потому что они прилипли на засохшей прихваченной морозом крови. Отодрав ткань от коленок, Дэн вызвал у себя этим новое кровотечение. Масштабы разрушения были не самыми колоссальными, но одним пластырем обойтись было невозможно. С больной ногой было всё в порядке, она не опухла, просто болела, да и всё. Хауэлл осторожно надел бриджи, стараясь миновать коленки, и закатал их повыше, чтобы Филу было удобнее обрабатывать раны. Лестер вернулся через несколько минут с полотенцем, перекисью и марлевыми салфетками, на которых была какая-то мазь. Брюнет протянул Дэну полотенце, чтобы он вытер свои вымокшие волосы, затем посмотрел на раны, тихо вздохнул, что значило: "Вот угораздило ж тебя, Дэн!"—и присел на краюшек кровати. -Положи ноги мне на колени. Хауэлл с сомнением посмотрел на Фила, а затем осторожно закинул ноги на бёдра Лестера. Радиоведущий выглядел как никогда серьёзно в своих очках с красивой чёрной оправой. Дэн немного вздрогнул, когда рану начало щипать от перекиси, но ругнуться на брюнета он не мог даже от боли. -Как ты только умудрился? -Я с ограды неудачно слез,-мрачно произнёс Дэниэл. -С какой ог...? Расскажи мне всё с самого начала?-Филип решил, что лучше выслушать всю историю в хронологическом порядке, нежели заставлять Хауэлла рассказывать её задом наперёд. -Ты будешь на меня ругаться?-смущённо спросил шатен, продолжая вытирать волосы. -Нет, конечно,-улыбнулся Фил. -Я... Захотел покончить с собой,-пробормотал Дэн, отложив полотенце. Фил на секунду остановился и посмотрел огромными удивлёнными глазами на своего друга, шумно сглотнувшего и продолжившего говорить,-Я давно думал о том, что миру будет лучше, если я спрыгну с моста. Просто... Меня никогда никто не понимал. Даже настоящих друзей не было. Я мог рассказать брату о том, что творилось на душе, но от этого не было никакого толка. А когда я оказался один в своей коробке, то подумал, что моя жизнь лишена всякого смысла. Просто... Я никто. Ещё и уличный музыкант, который играет так себе. И тогда я понял, что мне лучше покончить с этим раз и навсегда и просто... Спрыгнуть в воду и утонуть. На мою могилу бы только никто не пришёл, потому что я никому не нужен. А сейчас, стоя на этой долбанной ограде, я понял, что ты расстроишься, если я умру... А ещё, что я ничего не видел в мире, но ты мог бы мне это показать. По крайней мере, ты показал мне, что такое дружба. И... В некотором смысле, я уже трижды обязан тебе своей жизнью. В общем, я решил вернуться обратно, спрыгнул на землю, подвернул ногу и грохнулся на колени. Фил улыбнулся опять, несмотря на то, что его друг едва не стал самоубийцей. Последние слова (кроме короткого описания кровавого происшествия) тронули его за душу. Он никогда не думал, что вытащит хоть кого-нибудь из бездны отчаяния. На глаза наворачивались слёзы, но Лестер старался не заплакать при Хауэлле: он просто этого не понял бы. Фил сконцентрировался на том, что он прикреплял салфетки с мазью к неровным ранам, а затем он бережно переложил ноги парня на кровать. -Я... Сейчас вернусь. Принесу бинты...-скороговоркой произнёс Лестер. Дэн заметил, как сильно блестели глаза Фила, видел невовремя сорвавшуюся слезу. Неужели он так его расстроил тем, что он рассказал? Ну конечно, никто не станет смеяться над рассказом о том, как его друг едва с собой не покончил! Лестер едва успел дойти до шкафчика с медикаментами, прежде чем слёзы закапали одна за другой. Это не было от горя или обиды, что Дэн раньше ничего не рассказал о своих проблемах, вовсе нет. Он плакал от счастья, что смог помочь своему другу, что тот остался с ним, что он ему верит... Фил чувствовал себя полным идиотом, плача в одиночестве, когда Дэну нужна помощь, поэтому он поспешил вытереть слёзы, схватил бинт и вернулся обратно. Радиоведущий опять осторожно закинул ноги бродяги на свои бёдра и принялся бинтовать колени, всё время интересуясь, не слишком ли туго он стягивает повязку, на что получал отрицательный ответ. В конце концов он не выдержал и, закончив со второй ногой, опять почувствовал влагу на щеках. Чёрт, только не при Хауэлле! Он точно не поймёт... Но Дэн убрал ноги с Фила и пододвинулся к нему. -Не расстраивайся...-умоляющим голосом произнёс шатен, неуверенно кладя ладонь на плечо брюнета и поглаживая его. -Я не расстраиваюсь,-ответил Лестер, потирая глаза. Дэн нагнулся назад и дал ему полотенце, чтобы он вытер слёзы. -Иначе бы ты не плакал. Прости, я не хотел тебя так разочаровать... -Дэн, я счастлив!-возразил Филип, вздыхая,-Я счастлив, потому что ты остался со мной, а не спрыгнул в Темзу! Правда, мне хочется обнять тебя, как Кристофер Робин Винни-Пуха, сказать тебе:"Ты мой глупенький медвежонок",—и поцеловать в нос. Прости, я полный идиот... Дэниэл тихо рассмеялся и заключил Фила в объятия. -Помнишь? "Ты храбрее, чем ты веришь..." -"Сильнее, чем ты кажешься...". -"Умнее, чем ты думаешь...". -"И тебя любят больше, чем ты когда-либо знал",-усмехнулся Лестер. -А вот эту строчку я не помню,-удивлённо проговорил Дэн. -Это уже мои слова. Фил к этому моменту перестал плакать и осторожно обнимал своего немного раненного друга за талию. Конечно, он ни разу за время их жизни вместе с Дэном не подумал бы, что тот попытается успокоить его таким милым способом... Или вообще, что он окажется настолько замечательным человеком. Но это же Дэн Хауэлл—не самый предсказуемый парень в этом мире.