Понять. Простить.

— Лилс, ты несносный ребенок, — ворчал ее отец, второй раз за ночь укачивая малышку. — Все давно спят, а ты - нет. Я понимаю, у меня тоже была дурацкая привычка шастать, где не просят, по ночам, но мне было больше, чем тебе сейчас. Ну, хватит, давай спать, солнышко мое. Дочь затихла, смотрела на отца светло-карими глазками. Для трехмесячного младенца Лили была удивительно сообразительна, она причмокнула, зевнула и стала засыпать. Гарри осторожно уложил дочь в кроватку, укрыл. Лилианна Эйлин Поттер, копия своего отца, живое напоминание о двух предательствах самых близких ему, Гарри, людей… - Отрекаюсь от тебя, Гарри Джеймс Поттер. Отныне и навсегда ты не будешь именоваться Наследником. Призываю магию в свидетели! — словно раскаленным прутом прожгли насквозь где-то возле сердца. — Сириус! — Убирайся к своему Пожирателю. Для меня ты мертв… Гарри горько усмехнулся: он принял полное опекунство Сириуса Блэка, а тот вышвырнул его, когда узнал, с кем собирается связать свою жизнь его крестник. Отрекся, лишив всего: крова, средств к существованию, единственного живого родного человека. А Гарри считал Блэка отцом. В семнадцать лет мир еще видится в розовом цвете. Ошибся. Империо от Люциуса ударило в спину неожиданно. От гостя, принятого в доме, не ждут Непростительного заклятья, Гарри только хотел уважить Малфоя и предложить ему стакан огневиски… — Повернись, — Люциус приказал, Гарри изо всех сил сопротивлялся, но выполнил. — Хороший мальчик. Подойди. Ноги сами сдвинулись, он остановился в шаге от блондина. С ужасом смотрел на приспешника Волдеморта, на его жадный взгляд, скользивший по телу Гарри, на плотоядную ухмылку. — Я хочу тебя себе. Гарри стягивал с себя футболку, дрожал от бессильной ярости, когда Люциус гладил его по обнаженной груди, укусами-поцелуями покрывал шею. — Хороший мальчик, послушный… Вот так, обними меня… Люциуса отшвырнуло в сторону, но он немыслимо извернулся, устоял на ногах и вытащил свою палочку. В последний миг успел отбить посланное в него проклятье. Запахло паленым. Оскалился, рванулся в сторону и исчез в зеленой вспышке Летучего пороха… — Сев! — Гарри дрожащими руками натягивал футболку. — Он… Северус Снейп обернулся. Гарри задохнулся: его глаза были чернее ночи. Побелевшими пальцами он сжимал палочку, будто сдерживаясь, чтобы не бросить Убивающее проклятье в того, с кем хотел связать свою жизнь. — Вон. — Сев, я все объясню! — Убирайся. — Он поднял палочку. — Тогда убей! Без тебя я не хочу жить! — Из-за шлюхи я не попаду в Азкабан. Он вышел, так и не посмотрев в сторону Гарри. Тот просидел на полу до следующего утра, вздрагивал от каждого звука. Ждал, что Северус вернется, выслушает, поймет… Не вернулся. Гарри вышел из дома, купленного Северусом для них, искал его до вечера. Только войти не смог: защитные чары его не пропустили… Один, без сикля в кармане, Гарри брел по дороге. Жить не хотелось, закрадывалась подлая мыслишка, подталкивала в сторону… «Все закончится. Один шаг, и перестанет жечь в груди. Давай, закрой глаза, это просто». Только вчера он был самым счастливым на земле, рядом с Северусом… Тот вечер должен был стать особенным, Гарри готовился, глупо улыбался, едва представлял, как признается будущему супругу… «Ты гений, твоя Сыворотка мужской беременности работает». Покается, что прикарманил один флакон и понес в первую же ночь… Что скоро у них родится сын. Или дочь… Как на его лице появится улыбка, преобразит в самое прекрасное на свете… Только это и сдержало Гарри в ту роковую ночь. Под утро, замерзая в промокшей насквозь одежде, он послал Патронуса Гермионе Грейнждер, почти не надеясь, что он сможет пробиться через щиты Хогвартса… Она пришла. Единственная, кто помог. Перенесла друга в дом своих родителей, выходила от сильнейшей простуды, не бросила, когда Гарри признался ей о своем интересном положении. — Герм, я не знаю, как жить дальше. Сириус забрал все, до последнего сикля. Образования нет, я так и не вернулся в Хог, хоть Северус и настаивал… — Мы что-нибудь придумаем, Гарри, обязательно. Ты отдыхай, набирайся сил. Я вернусь вечером…  — Гарри! Ты должен вернуться! — в этот раз с Гермионой пришел Рон. — Я никому ничего не должен. — Гарри, ты же избранный, ты должен победить Волдеморта. Поттер первый раз посмотрел на друга. Он говорил с такой пылкостью, готовый продолжить борьбу. — Тебе хочется, сам и побеждай. — Гарри, есть еще кое-что. Ты должен знать… — Гермиона, бледная и взволнованная, присела рядом с другом на диван. Поправила край пледа, в который он замотался как в кокон. — Дамблдор погиб. Его убил… — девушка заплакала. — Снейп его убил! — голос Рона стал выше, он покраснел, его веснушки стали ярче. — Подлый Пожиратель, ублюдок! — Директор сам просил Северуса, — спокойно известил друга Гарри. — Он рассказал мне об их разговоре. Дамблдор уже умирал от проклятия Волдеморта. — Ты знал?! Гарри, твой бывший теперь с Волдемортом. И директор Хога. Знал бы ты, что творится! .. Нельзя позволить им захватить власть, мы должны бороться. — Борись, кто тебе мешает? Только меня оставьте в покое. Рон еще долго пытался вразумить друга, говорил, пылая праведным гневом, о долге и творящейся несправедливости. Только впустую. Гарри отгородился от всего мира непробиваемой стеной апатии и безразличия. Никто не мог пробиться к нему. Гарри стал отцом чудесной малышки, Лилианны Эйлин Поттер, Гермиона стала ее крестной матерью. — Завтра Гермиона приедет, мы вместе пойдем гулять, да, моя радость? Дочь спала, Гарри тоже отправился в кровать. Долго ворочался, сон не шел. Ночами было особенно тяжко… Разбуженное умелым взрослым партнером, молодое тело требовало любви. Требовало Северуса, так точнее. Иначе как объяснить, что у полного сил парня не встал на хастлера? Закусывая губы, чтобы не разбудить дочь нечаянным стоном, он подолгу ласкал себя, вспоминая горячие и такие нежные руки, требовательные губы… Его гортанный шепот и сбитое дыхание, холодившее кожу… За год не забылись стоны, его, Гарри, имя, произнесенное на выдохе. Вычистив простыни чарами, Гарри засыпал. - Война закончена, Гарри. Невил победил Волдеморта. Мы победили! Гермиона была счастлива. Он давно не видел ее такой: спокойной, умиротворенной, с блестящими глазами. Она долго рассказывала о битве за Хогвартс, о том, как Невил вытащил меч из Распределяющей шляпы и отрубил змее голову. А потом схлестнулся с самим Темным лордом и победил, уничтожив его. — Я был прав, Герм, не я был избранным. Впрочем, это уже не важно. Я так понимаю, у Рона новый лучший друг теперь наш Невил? Что же, этого стоило ожидать. Не он первый отвернулся… — Гарри. Профессор… Снейп… он… — Что? Гермиона! Что с ним? — предчувствие близкой беды сковало, застучало в висках. — Волдеморт убил его. Он умер. Поттер застыл. Смотрел на подругу, надеялся, что она солгала. Не дождался. Так больно еще никогда не было. Мир померк, стал серым, расплылся, утратив очертания, словно огромная стая дементоров высосала всю радость одним махом. Исчезли звуки, только сумасшедший стук сердца бил в барабанные перепонки. Он попытался подняться, но ноги почему-то не держали. Гарри упал, обхватил себя руками, иначе сердце пробьет ребра и упадет на пол. Он кричал до сорванного голоса, пока не начал задыхаться. Он умер! Умер, так и не узнав о дочери. Умер, считая себя преданным. Свои последние дни он жил с разочарованием. Выстроенный с особой тщательностью барьер рассыпался, сдерживаемая много месяцев сила вырвалась, норовя уничтожить все, к чему могла дотянуться. Усиленная горем и отчаянием, она рвала защитные чары дома… — Гарри, посмотри на меня, прошу тебя. Ты пугаешь Лилс, Гарри. Гермиона нашла единственное средство, заставившее Поттера выжить. Он взял маленькую дочь на руки. — Осиротели мы с тобой, малышка. *** — Гарри, ты уверен, что он придет? — Гермиона держала на руках Лили, пряталась в тени магазина от палящего солнца. — Не уверен. Ответ он не прислал. Герм, у меня нет другого выхода… Сириус Орион Блэк показался в самом начале Диагон-аллеи, Гарри вышел к нему навстречу. После оправдания перед Визенгамотом и снятия всех обвинений, Сириус больше не скрывался. Понемногу привык к новой, мирной жизни. — Здравствуй, Гарри. — надменно и холодно, словно не крестника встретил, а дементора. — Привет. Ты получил мое письмо, пришел, значит, согласен. — злости на Сириуса не осталось, только немного грусти. Он разочаровал крестного, пророчество оказалось неверно истолкованным, войну закончил Невилл, зарубив змею и выиграв последнюю схватку с Волдемортом. А Гарри предпочел отойти в сторону, закопаться в собственном горе, наплевав на судьбу всей Британии. — Мне ни к чему чужое добро. Идем, я хочу закончить быстрее… В Гринготс проблем не возникло, гоблины быстро разобрались с правами и собственностью, через час Гарри Поттер, волшебник, восемнадцать лет, получил родительское наследство обратно в свое пользование. — Спасибо, Сириус. Прощай. — Гарри отвернулся и пошел к тому месту, где его должны были ждать Гермиона с Лили. Никого не увидев, Гарри слегка запаниковал, обернулся, глазами отыскивая белое платье подруги, еще раз… — Простите, — бросил небрежно через плечо, когда задел случайного прохожего локтем. — Грациозны, как громамонт, Поттер. Звук этого голоса он узнал бы даже сквозь сон. Ладони вспотели, сердце забилось часто, почему-то почти в глотке. Ведь Гермиона сказала, что… Северус Снейп, в неизменной черной мантии, стоял посреди улицы. С брезгливой миной на лице, словно наступил на слизня, он осмотрел бывшего возлюбленного. Гарри жадно осматривал его, сжал кулак, больно впившись ногтями в ладонь, чтобы не дотронуться до него, ощутить, что он живой, из крови и плоти… — Гарри! Мы купили леденцов! Гермиона с Лили вернулись внезапно, быстро приближались. Гарри стал впереди подруги, закрывая от Северуса дочь. Мысли мелькали в голове, как золотые снитчи, только одна, тяжелее бладжера: «Увидит, догадается. Заберет у него, не достигшего полного магического совершеннолетия, дочь. Лили!» — Вот оно что! Теперь понятно, почему вы, мисс Грейнджер, с такой поспешностью сдавали экзамены экстерном. Мои поздравления молодым родителям, — улыбка Северуса скорее напоминала оскал, глаза снова потемнели, как тогда… — Или теперь вас величать миссис Поттер? Не дождавшись ответа, Северус развернулся и, хлестанув полой мантии по ногам Гарри, удалился прочь. Он смотрел ему в спину, не в силах отвести взгляда. Едва сдерживался, чтобы не броситься следом, упасть на колени в дорожную пыль, попытаться все объяснить… Пускай все смотрят, плевать. Ради него он готов унижаться, молить о прощении, хоть и не был ни в чем виноват… — Ты сама мне сказала, что он умер! Я оплакивал его смерть! Герм, за что? .. — В тот день я была уверена, что он погиб. Волдеморт натравил на него свою змею, никто не смог бы выжить с такими ранами. — Он смог. — Прости. Я позже узнала, когда вернулась в Хогвартс, что профессор жив. Но… — Решила мне не говорить. — Гарри, пойдем, — Гермиона положила руку на его плечо. — Лили пора кормить. Лили, дочь, зачатая в любви. Живое напоминание о двух предательствах. — Дай ее мне, — Гарри взял малышку. — Мы пойдем домой, моя радость, покушаем. Потом будем купаться и спать, чтобы вырасти красивой и сильной волшебницей… *** Лили исполнился год. Отмечали скромно, в семейном кругу: Гарри и Гермиона. — Герм, ей всего год! — Гарри пытался отобрать у подруги коробку с детской метлой. — Она только ходить стала! Не дам! — Отдашь, — спокойно возразила Гермиона. — Себя вспомни, ты самый молодой ловец в истории Хогвартса, твой отец был ловцом, у нее полеты в крови. Что еще в крови у дочери, помимо полетов, Гарри не стал уточнять. Герм вручила метлу крестнице, победно улыбнувшись другу. Малышка мгновенно сообразила, что за предмет и что с ним делать: оседлала Комету-кидс и, оттолкнувшись от пола, медленно полетела. — Я говорила! Талант! Она еще утрет нос Слизням, поймав снитч за Гриффов! — Я бы не был так уверен, — Гарри с тоской смотрел на счастливое личико дочери. — В чем? — Что она попадет на Гриффиндор. Пятьдесят процентов, что это будет Слизерин. — Вот это будет хохма — прямиком к папочке. Ты вообще собираешься ему когда-нибудь сказать? — Грейнджер стала серьезной. — Она все больше на него похожа. Иногда как глянет, аж мороз по коже, так и жду: минус двадцать очков Гриффиндор, за то, что вы, мисс Грейнджер, невыносимая всезнайка… — Зачем? Мы ему не нужны. Северус занят любимым делом, только получил второго Мастера по ядам и противоядиям… — Смотрю, ты слишком хорошо осведомлен о его успехах. Гарри, сколько можно убиваться? — Хватит, этот разговор ни к чему хорошему не приведет. Идем, поймаем ловца и будем резать торт… *** Соседка миссис Фритц, разбитная разведенка лет сорока, приметила Гарри. После этого трагического дня миссис Фритц стала с завидной регулярностью мелькать во дворе, стоило Гарри там появиться. Несколько раз приходила, преподнося одинокому соседу корзинку с выпечкой. Дама эта была довольно-таки пышнотелая. При этом она предпочитала свое главное богатство не скрывать от публики и носила довольно-таки глубокие декольте. Однажды миссис Фритц вышла во двор погулять, как раз навстречу Гарри, держащему дочь за руку. Увидела ангелочка, сразу стала хвать на руки и давай сюсюкать. Лили, оглядев прелести соседки, спросила: — Тетя, а почему у тебя попа впереди? После этого миссис Фритц даже здороваться перестала. Гарри, решив, что гены — это страшная сила, купил дочери мороженое. *** — Мистер Поттер, — Люциус Малфой застал Гарри в парке. Лили как раз немного отошла, увидев белку на дереве. — Прекрасно выглядите. — Не могу сказать того же, Малфой. Вы заметно сдали. — Ого, какой напор. Знаете, мне очень жаль, что из-за меня вы… — Еще одно слово, Люциус, я повторю подвиг Грюма. Драко он превратил в хорька, вам достанется форма червя. — Гарри шагнул вперед, сомкнув пальцы на рукояти палочки, вынудив Малфоя отступить. — Какая страсть! Гарри, — чувственно зашептал Люциус, — мое предложение все еще в силе, я хочу вас себе. — Папа! Белка! — Лили успела укротить зверька, теперь победно несла его отцу. У девочки был дар находить общий язык с животными. — Вижу, родная. Отпусти ее, ей к деткам нужно. Лили ссадила белку, та скрылась в два прыжка. Гарри взял дочь на руки, обнял, словно защищая от пристально наблюдавшего за ней Малфоя. — Неожиданный поворот. Как я понимаю, Северус ничего не знает? — Мы виделись на Диагон-аллее, он знает. Давать повод для шантажа еще и Люциусу — нужно быть дважды дураком. Гарри схитрил: Северус знает о Лили, тут он сказал правду. Он не знает, что она его дочь. — Странно, — Малфой подумал о чем-то своем, а Гарри не хотелось выпытывать подробности. — Прощайте, Малфой. *** Гарри смотрел на три различных кучки коры рябины и никак не мог понять, какая между ними разница, кроме цены? Десять, двадцать и тридцать сиклей за унцию. Кора как кора. Но пополнять запасы необходимо: Летейский эликсир расходовался со скоростью «Нимбуса» в пике — Лили училась летать на более мощной метле, расшибая коленки и локти, доводя отца до предынфарктного состояния. — Эта, — Лили ткнула пальчиком в среднюю кучку, по двадцать сикелей. — Почему эта, родная? Дочка пожала плечами. — Потому, что она правильно высушена. — Северус черным призраком образовался за спиной, заставив Гарри вздрогнуть. — У ребенка определенно талант. Хотелось ляпнуть: «В тебя», но Гарри промолчал. Сейчас, в непосредственной близости, схожесть отца и дочери становилась очевидной, только слепой не заметит. Снейп не заметил, отвернулся, сделал вид, что интересуется щупальцами растопырника. — Две унции, — выбрал Гарри. — И пол-унции кайенского перца. Продавец ушло упаковал заказ. Гарри расплатился, повернулся, чтобы взять дочь за руку и застыл: Лили стояла рядом со Снейпом, дергала его за мантию. — Что тебе? — В голосе Северуса не было раздражения и язвительности, с которой он привык говорить с учениками. Лили потянулась к нему как всегда, когда просила взять ее на руки. Северус понял этот жест, легко поднял ребенка. Гарри стало дурно, голова закружилась от страха, будто Лилс схватил дракон. Лили, молча, полминуты смотрела на Снейпа, потом повернулась и ткнула пальцем в корявый щупалец возле бортика. — Этот. Гарри мог поклясться, что губы Северуса растянулись в улыбке, что это не сон. Они смотрелись так естественно, отец и дочь. Северус мог бы приходить сюда с ней, терпеливо объяснять, для чего необходим тот или иной ингредиент… — Поттер, советую вам, как можно раньше найти преподавателя по зельеварению. У девочки превосходное чутье. Гарри пересилил себя, осторожно забрал дочь у Северуса. — Моя дочь получит все самое лучшее. К сожалению, лучший зельевар частных уроков не дает. — он обернулся возле самой двери, а тише прибавил: — Слепой дурак. Снейп последней фразы не расслышал, зато услышали пара маленьких и любопытных ушек. — Папа, почему дядя — дурак? Продавец хохотнул и спрятался под витриной, Снейп не успел натянуть уже, казалось, вросшую маску ехидства и презрения, его лицо вытянулось от удивления. Гарри поспешил исчезнуть из поля его зрения. *** Вечером Гарри, прочитав дочери очередную сказку Бидля, долго смотрел на нее. Вспоминал, решался: сказать? Он имеет право знать. Тут же память услужливо подкидывает воспоминание: он разъярен, как перуанский ядозуб, и брошенное им «Шлюха!» Не выслушал, не попытался понять, выставил за дверь. Боль со временем не ослабела, только стала привычкой. Он живет дальше, продолжает работать в Хоге, может, у него кто-то другой… Новый мазок в общую картину — ревность. — Признай, он пережил твое отсутствие в своей жизни. Лилс станет для него обузой. Ха, Северус Снейп, кошмар Хогвартса, — папаша на выходные. Новая лучшая шутка. Снова сон не шел. Вспоминалось, как он держал Лили, бережно. Также он обнимал его, Гарри, насаживая на свой немаленький член. Утешал, целуя в шею и плечи, его руки скользили по обнаженному телу, посылая разряды удовольствия каждым прикосновением. Гарри нравилось целовать покрасневшие, припухшие губы. Видеть, как темнели его глаза, когда Гарри ловил губами тонкий палец, обхватывал, посасывал, гладил подушечку языком… Потом он так же сосал его член и смотрел, как он откидывал голову назад, сглатывал, громко стонал… Собственный член стоял колом, Гарри вел по нему. Несколько рваных движений и тело выгнуло. Не так, как раньше, с Северусом, когда он умирал под ним, рассыпался мелким песком, но для разрядки сойдет. *** — Гарри, я заберу Лилс на выходные? Скучала, просто жуть. — Гермиона Грейнджер, будущий адвокат, приехала на зимние каникулы перед Рождеством. — А ты сходишь куда-нибудь, развеешься. — Куда? У меня билеты на детское Рождественское шоу. — Вот я и схожу, вспомню детство. А ты… — Отосплюсь. — Слушай, тебе девятнадцать лет, а ты как матрона с климаксом — «отосплюсь». Найди себе уже кого-нибудь, хватит сохнуть по этому… — Герм! — Зельевару! Плюнь на все и иди к нему, раз другого не хочешь. В кого ты превращаешься? Когда ты в последний раз летал? — Давно, — Гарри попытался вспомнить. — Еще в Хоге. Ладно, уговорила, идите. Гермиона быстро одела Лили, они помахали Гарри, провожавшему их на крыльце. Он стоял и смотрел им вслед. Поежился: в тонком свитере долго не простоишь. Он так ничего и не пообещал подруге, можно с чистой совестью собрать дочкины игрушки, потом принять ванну и позволить себе бокал красного сухого… — Гарри. Все планы полетели к дементору, Снейп вышел на освещенную лужайку. Без мантии, в пальто, толстый шарф на шее. «Замерзнет же», — пронеслось в голове у Гарри. — Северус, — голос дрогнул совсем немного, может, и не заметит. — Нам нужно поговорить. — Говори, я выслушаю тебя. Хотя, ты такой привычки не имеешь. — не удержался от шпильки. — Пригласишь? — Нет. Говори, что хотел, у меня еще дела. — Один вопрос. Пожалуйста, мне нужно знать правду. — в его голосе отчаяние и еще что-то, но Гарри не хотелось распознавать эти оттенки. — Лили моя дочь? — Теперь тебе понадобилась правда? — Гарри затопило яростью. Ранее неведомое желание — сделать больно, чтобы на себе почувствовал. — Раньше тебя не заботила такая малость. Помнишь, я стоял перед тобой на коленях и молил выслушать меня? Нет, Северус, Лилианна не твоя. Я не знаю, кто ее отец, у шлюх такое случается. — Люц рассказал, что тогда произошло. Что тебе стало дурно. Он помогал, а тут я. — Дурно? От его Империо мне было дурно, от его слюнявых поцелуев. — Империо… Он приходил, мы говорили, он так сочувствовал, утешал. Убью! — обещание вырвалось рыком. — Гарри, я потребую установления отцовства. — Попробуй! Клянусь могилами родителей — я убью тебя. Гарри смог: отвернулся и скрылся в доме, даже не хлопнув дверью. Он не узнает, что в глазах темно от страха, что колени подкашиваются, а сердце бьется так, что еще немного и проломит ребра. Уже за закрытой дверью он поддался слабости, сполз по стене, сдавленно всхлипнул, стараясь не разреветься в голос. Одна дорожка все-таки сорвалась вниз, за ней другая, стоило только моргнуть. По полу потянуло ледяным сквозняком, Гарри поежился, наверно дверь порывом открыло… — Гарри, прости, — он вошел без спроса, опустился на колени рядом. — За все. — Большой список выйдет. — Ничего не забудь. Я виноват перед тобой, мне никогда не загладить свою вину. Люблю тебя до того, что схожу с ума. Слышишь, я люблю тебя. Раньше он никогда не говорил. «Я тебя тоже» — и то не каждый раз, предпочитая промолчать. Гарри смотрел на него, опасно близкого, теперь заметил тонкие морщинки вокруг глаз, раньше их не было. Одна залегла между бровей: он часто хмурился. Похудел, скулы стали острее, под глазами темные круги… Гарри рывком поднялся, не дал ему оправдываться дальше, поцеловал. Прижался, словно боялся, что это сон и, стоит моргнуть, он исчезнет навсегда, до случайной встречи и пары ничего не значащих фраз… Целовал жадно, голодно, забывая дышать. Хотелось сказать, что давно простил, что скучал, ни на миг не забывал. Что любит, даже сильнее, чем раньше… Всхлипнул, когда Северус обнял его, скользнул руками под свитер, до синяков сдавил бока… Разматывал кольца шарфа, нервно стягивал пальто, потом свитер с себя, чтобы ощутить его близость кожей. Северус уложил его на это самое пальто. Целовал и вылизывал открытую шею, ложбинку между ключицами в основании, оставлял яркие засосы, клеймил. Проложил дорожку вниз, звякнул бляхой ремня, стянул джинсы с бельем до колен. Вобрал член до самой глотки, Гарри заскреб ногтями по паласу, застонал протяжно. Слова вертелись на кончике языка, много, но не хватало сил вытолкнуть их, произнести вслух. Влажной тесноты хватило, чтобы кончить. Северус не отстранился, продолжал языком обводить головку, гладить мошонку. Гарри мягко отстранился, засучил ногами, снимая джинсы. Повернулся спиной и прижался к его груди, потерся о каменный стояк Северуса. — Через час вернутся. Северус понял его, скользнул между ягодицами, помассировал сжатую дырочку, надавливая и отступая, кружа вокруг. Рядом что-то упало, Гарри сфокусировал взгляд — тюбик смазки. — Ты только что ограбил ближайшую аптеку. Это не мое… — Переживут, — хрипло выдохнул ему в шею, а Гарри прогнулся: смазанный палец уже проник в него. Двинул бедрами от нетерпения, он добавил второй. — Мерлин, тугой как девственник. Гарри хмыкнул: за три года воздержания странно, что совсем не заросло. — Давай, Сев, хочу тебя. Повторять не пришлось, головка прижалась, раздвигая края. Он проникал медленно, боясь причинить боль, а Гарри хотелось кричать от ощущения растянутости и заполненности. Он подавался назад, прижимаясь все сильнее, откинул голову ему на плечо. Северус двинулся, придерживая за бедра. Провел пальцами вниз по позвоночнику, заставляя прогнуться сильнее, посылая толпы мурашек от макушки до самых пяток. — Сев, как же… хорошо… Мордред… сильнее. Он ускорился, размашисто, во всю длину вытрахивал тугую задницу любовника, проезжался по самому чувствительному местечку, шумно дышал, прихватывал зубами кожу на плече и основании шеи, оставляя следы. Тело, как идеально настроенный инструмент, ожило в умелых руках музыканта, откликалось на прикосновения. Гарри захрипел, глаза закатились, он выплеснулся на пальто, брошенное на полу. Северус кончил следом, вздрагивал, гладил мокрое тело. — Двадцать минут. — Что? — Чтобы привести себя в божеский вид и прибраться. Лилс с Гермионой… — Я понял. Дай мне минутку. Северус увлек его с собой на пол, обнимал, медленно и чувственно целовал… — Холодно, — Гарри поежился, прикрылся полой многострадального пальто. — С Рождеством! Твою Мордреда мать! Северус с Гарри подняли головы — в прихожей, с подарками и огромной бутылкой виски наперевес, стоял Сириус Блэк. — Папа! Синичка! — Интересно, воскрешения Волдеморта сегодня стоит ждать? *** Восемь лет спустя. — Так не честно! Ты будешь с ней целый год, а я только на каникулы, — Гарри возмущался, стоя на краю платформы 9 ¾. - Сев, точно нет никакого местечка в Хоге? — Северус Снейп просто покачал головой: повторять он уже устал. — Завхоза? Помощника завхоза? Кошки завхоза? Привидения? Картины? Заместителя Пивза? — Гарри, я буду не только с Лилс, у меня целый факультет. — А тебе не нужен зельевар-ассистент? — Если ты поедешь со мной — мы не вылезем из постели до самых годовых экзаменов, — Северус обнял супруга и зашептал ему на ухо, попутно лизнув шею. — Это последний год, любовь моя, я обещал. — Крестная, они снова целуются, — Лили бросилась жаловаться Гермионе и Сириусу, только появившимся на платформе. — Надоели уже. — Они же любят друг друга, — снова принялась объяснять крестная. — Сириус, растяни их, при тебе они хоть немного стесняются. — Гарри! — гаркнул Блэк, на что получил под нос увесистый кулак крестника. — Сириус, — Снейп первым оторвался от мужа. — Как Гермиона? — Все так же, — вздохнул Блэк, с любовью оглядывая округлевшие формы жены. Они сошлись тем рождественским вечером, застав Северуса и Гарри на полу. За день до этого Грейнджер отослала двух сов… — Герм, отпускай мелкую, уже пора. Миссис Блэк поцеловала Лили, потом ее примеру последовали Гарри и Сириус. Северус взял дочь за руку, они поднялись в тамбур, помахали из окна. Никто из них не обратил внимания на стойкий шепоток: самый вредный и злобный преподаватель Хогвартса растекается лужицей рядом с дочерью, лично сопровождает ее в школу! Хогвартс-экспресс выдохнул клубы пара, дрогнул, двигаясь с места. Гарри и Блэки стояли, пока поезд не скрылся. Гермиона обняла друга за плечи. — Не переживай, Сев присмотрит за ней. Таких отцов как Северус еще поискать надо, кто бы мог подумать! Знаешь же, он с нее пылинки сдувает. — Это меня и пугает. — А ты перебираешься к нам, — «обрадовала» Гарри Гермиона. — Теперь твоя очередь помогать мне… Гарри Поттер-Снейп тяжко вздохнул. Жизнь продолжается…