Иные: Стать богом с полпинка? Да запросто!

      Этой ночью я снова не спал. Думал. Обо всем, что услышал от Марта и что намечтал себе сам. По большому счету, мои предположения, которые я строил до того, как повел разговор с Мартом, были «слегка» завышены. И не знаю, как такта Марту хватило, чтобы открыто меня не высмеять. Как же! Невиданное чудо с выделенным каналом, ради которого отрываются от работы «САМИ!». Щаззз! Нашли первое подходящее, сунули в память нечто вроде чипа с программой, сделали скидку на человеческое восприятие и шуруй родной, делай благое дело. А не будешь заниматься всем этим сам — получишь пиздюлей и все равно выполнишь программу максимум. Даже если тебе это нафиг не сдалось. А вот если примешь все как данность, смиришься и покоришься, то тебя даже по головке погладят… По верхней. А еще щедрой рукой вкусняшек отсыплют, чтобы жевал, радовался, лыбился, как идиот и шел вперед…       Правду говорят, что «многие знания — многие печали». Не знал бы, что к чему, был бы уверен, что это мой, личный, никем не предопределенный путь, шел бы себе и шел, возмущаясь на судьбу-злодейку, что швыряет меня временами, а временами выписывая бонусы, а сейчас что? .. Сейчас, блин, осьминог ручной, что по команде кульбиты делает. И как теперь поверишь, что ничьи глаза за тобой не следят, правя твой путь, как заблагорассудится тому, кто тебя ведет? ..       Хотя… По большому счету… может быть, я слишком сильно утрирую… может быть, действительно, есть только программа действия, не принимающая в расчет всяких отхождений от правил? Но, блин… Если в своем мире я вообще не верил ни в какого этакого следящего, или, точнее, нафиг слал и делал все, что пожелаю, то здесь это ощущение плавного руководства было не то, что заметно, а очень даже ощутимо. Словно чьи-то руки на плечах лежат, мягко поворачивая меня в ту сторону, куда мне идти надо. Как дите какое-то, не иначе! И ведь, не возмутишься, не скажешь, что не хочешь… Точнее, орать и возмущаться ты можешь сколько душе угодно, только не на том уровне находишься, чтобы воспротивиться.       Да и… по большому счету, чему противиться-то? Если с Радом, например, у меня было ощущение какой-то навязчивости и неправильности, то данный момент встал как пазл в картинку. Точнехонько, именно так, как и должен был стоять. И сразу же, как я для себя все «может быть» выяснил, стало как-то проще и легче принять то, что так оно и было. Естественно, что ли…       Блин, а все Март со своими странными разговорами и намеками! Не то, чтобы неправильными, но иногда лучше пребывать в неведении, чем понимать такой глубокий смысл своего существования. Это как прочесть книгу своей жизни. После даже как-то неинтересно становится, что ли… Словно тебя запихнули в рамки, дали цель и шуруй к ней, родной. Сам шуруй, если не хочешь пенделя под зад получить. Ну, или, если будешь сопротивляться, то будет бо-бо.       Утром, не столько уставший, сколько раздраженный и загруженный своими мыслями, я решил первую половину дня посвятить своей работе. А вторую — отработать лекарем, как и положено. Не хотелось — жуть! Но куда теперь денешься, если каждый тебя в лицо знает, а кто не знает, тот через своих знакомых услышит.       Нет, будь это все до того, как я узнал, что вместе с телом я начинаю лечить и душу — никаких проблем! Уперся бы рогом и лечил. А сейчас что? Сейчас боязно. Потому, что напоминает тот момент, когда вмешиваешься в работу гигантского механизма, начиная с подкручивания самых мелких шестеренок. Сначала незаметно, а потом… Потом - то ли этот механизм начинает работать еще лучше, то ли же, мы получаем просто набор никуда не годного железа, которое, разве что, в переплавку.       А с другой стороны… Если бы я мог что-то нарушить, а не исправить уже нарушенное, вряд ли бы мне дали такую свободу воли. А может быть и дали, чтобы я сам потом остановился, понял, что натворил и попытался бы исправить? А если Март прав, и мне не стоит заморачиваться и втягивать весь мир на свои плечи? .. А если от меня вообще, по большому счету, зависит самая мельчайшая мелочь, как здоровье отдельных личностей, что потом, в свое время, получат свою установку, чтобы править мир так, как им приказали?       Попытавшись вымести все свои мысли из головы, я выбрался из кровати с двумя сонно сопящими телами, и пошел приводить себя в порядок, решив, что вчерашнего Геры хватит еще надолго и появляться на людях в данном виде просто верх наглости. В смысле — или на талисманчики разорвут, или всю силу до капли выберут и еще недовольными останутся.       – Твою мать, Гера! — Ирал даже подскочил на месте, когда, сонно зевая, вошел в ванную комнату, увидев меня, мирно заплетающего в косички свою роскошную гриву. — Предупреждать надо!       – Тебе что-то не нравится? — огладил я скромненькое платьице, покрутившись перед зеркалом в образе дриады Дары. — Вроде бы все на месте. Или что-то не так?       – Что у вас… — Виг залетел в ванную. Увидев меня, вытаращился, как папуас на новогоднюю елку и нервно икнул. — Герочка, солнышко… — осторожно начал он. — Я помню, что ты невероятно красив в данном облике. Но, прости за использование твоих выражений: какого хуя?       – Ребята, — вздохнул я. — Вы помните, что я вчера сотворил? Ну, с тем мальчишкой? — Виг и Ирал синхронно кивнули. — Так вот, у меня теперь есть два варианта. Или безвылазно сидеть в покоях Марта, или же заняться делом. Обычным физическим делом. И я выбираю второе. До обеда. А после обеда, фиг с ними, пусть терзают мою бедную тушку, выжимая из нее все соки. Потому, что я уверен, что если кто-то за пределами магистрата увидит меня в собственном обличье — будет худо. Или мне, или всем остальным. А не заниматься физической деятельностью я просто не могу. Особенно сейчас, когда мне надо очень и очень хорошо подумать.       – Тогда, может быть, тебя проводить?       – Не стеклянный. Сам дойду. Да и вообще, как вы себе это представляете? Позавчера пятерную свадьбу отыграли, а сегодня с какой-то левой дриадой шляетесь? .. Или думаете, что для людей все нимфы на одно лицо? Да и обещал я кое-что провернуть из того, что можно только в этом облике сделать.       – Не имею ничего против, — Ирал только плечами пожал, еще раз взглянув на мой новый-старый облик и состроил такое лицо, что я понял: хоть и мысленно, но у виска он все-таки покрутил.       Но не объяснять же прописных истин, в конце концов! .. Сами же знают, что начинает твориться, когда появляюсь я. Хотя… Есть еще маленький вариант того, что меня приняли просто за очень сильно сочувствующего лекаря, который, в виде этакого широкого шага, подарил жизнь мальчику. Хотя… Лита вряд ли оставит повод для домыслов. Баба она и есть баба, в каком бы мире ни выросла. И расскажет, и покажет, и наплетет еще сверх всего с три короба, так что, меня посчитают этакой панацеей от всех болезней… Не, ну, в общем-то так и есть, и Хаар требует выхода силы, чтобы не долбануть общеисцеляющим по всем живым и разумным, устроив настоящий хаос… Да и я, как бы, не против оздоровить город. Но елки-палки же! .. Не с утра и до ночи!       Поэтому, посчитав, что своим объяснил все достаточно, выскользнул из их покоев, увидев недоуменно-удивленные лица стражи, показав им язык, и смылся через черный ход к себе на работу.       – Ну, привет, Тархам, — задорно и звонко, улыбаясь во все свои зубки, произнес я, увидев на лице своего работодателя непередаваемое выражение похоти и удивления. — Я от Германа, так что ручки не тянуть, а любить и охранять весь день.       – А где сам-то? .. — попытался совладать со своими бегающими глазками Тархам. — Вроде как, на работу должен был выйти, у нас договор…       – Свадьба. Третий день, — отмахнулся я. — Сам понимаешь, заключение союза требует присутствия.       – А, ну то, да… — в пошлой улыбочке расплылся тот. — А ты что ли, не та дриада…       – Я его подруга, — отмахнулся я. — И он меня прислал устроить вашу кухню. Так что иди, показывай, кто у вас кормит, где и как. Буду люлей раздавать и учить, как команду кормить.       – Да разве же их научишь…       – А вы с Герой о чем говорили? Жен твоих ребят позвать, сделать все, как надо. Почему все не устроено до сих пор?       – Дык… — Тархам почесал в затылке. — Говорить-то, говорили, да кто же на это скидываться будет, если так харч бесплатный?       – Рассказывай, — дернул я его за рукав куртки в сторожку. — Бесплатного ничего не бывает. А значит, что кто-то с этого что-то имеет. Вот и будем выяснять, кто.       – Ты такая хорошенькая… — расплылся в улыбке Тархам, стоило нам войти в помещение, и тут же попытался ухватить меня за грудь, получив прямым попаданием по самому ценному.       – Не зли меня, мальчик, — предупредил я, погрозив пальчиком. — Дриада-то я дриада, да только не та, светлая, а мелиада. Еще раз полезешь — выпью весь разум, оставив тебя идиотом, пускающим слюни. Да и, как бы, Март против такого отношения будет. Усек? Или повторить?       – Сука… — прохрипел Тархам, но смирился.       – Еще какая, — улыбнулся я, присев за стол. — Итак? Какая часть заработка рабочих идет на питание?       – Серебруха в неделю, на всех, — Тархам, кряхтя и постанывая, подполз к стулу.       – И что, хватает только на такое дерьмо, чем твои ребята питаются? .. Дай мне двоих, женатых, у которых жены дома сидят. Я покажу, что значит — серебряник в неделю на еду тратить! Вы у меня на полсеребряника обжираться, как боровы будете! Или не веришь?       – Вперед на месяц уплочено, — прокряхтел Тархам.       – Не притворяйся, — отмахнулся я. — Била не сильно. Уже пройти должно. А если нет, дай залечу, – и, отрастив немалые коготочки на пальчиках, протянул ручку.       – Все прошло, госпожа! — отшатнулся Тархам, смотря на острый набор моих коготочков, что вряд ли уступали по размеру и загнутости коготкам кошек Ирала.       – Ну, вот и отлично, не правда ли? .. Склад есть, где еду хранить, или пусть каждый день набор продуктов доставляют? Чтобы крысяки ваши не разворовали? А то они такие… Там полпалки колбасы отгрызут, тут мешок крупы испортят… А то и вовсе, за ночь пару окороков съедят…       – Съедят… боги видят, что еще как съедят… — скривился Тархам. — Совсем обнаглели… Твари…       – Вот и не вводи в искушение тварей божьих, — подмигнул я. — Давай, оторви на две склянки своих. И к обеду будет вкусно сытно и дешево.       – Эх, Германа бы сюда… Я бы тебе тогда всю команду отдал…       – Завтра за все три смены отработает, — отмахнулся я. – Ну? Живенько-живенько! ..       Полтора часа. Ровно столько времени мне понадобилось, чтобы уговорить не совсем понимающих, что от них хотят, женщин. Сходить в уже примеченную ранее лавку за покупками, сторговавшись за зелень. А потом, по совету торговки, устроить торги в одной из мясных лавок и крупяных. А когда я объяснил, что заказы будут постоянными, ежедневными и в том же самом объеме, то после подсчета потраченных средств я понял, что уложился как раз в обещанных полсеребряника. А значит, что можно не самим хлеб печь, а закупать оный. Что обсудил с двумя хмурыми мужиками, которые то и дело ворчали, что их с работы оторвали. Но заткнулись, стоило только сказать, что получат они оплату за полный день, да еще и есть будут вкусно.       – Ну, что, хозяюшки, принимаемся за работу! — звонко рявкнул я, широким жестом указывая на место работы. А Март постарался. Не просто постарался, а на всю выложился. А я только вскрыл заклятием видимости работу его двухдневной давности, показывая уже обсушенные печи, выскобленные добела столы, кучу посуды для готовки и стопки чистого тряпья вместо фартуков и полотенец.       На вид не совсем разумные женщины оказались домовитыми и деловитыми хозяйками, знающими свое дело. Так что, я просто взялся за приготовление одного из блюд, только изредка упиваясь ароматами, советуя добавить ту или иную травку. А после того, как первое их смущение прошло, то я понял, что ошибался и насчет ума. Острые на язычок шутницы понравились друг другу и легко общались. Ну, а я делал вид, что меня здесь нет. Бабские побасенки меня не интересовали. Когда обращались — отвечал, но, по большому счету, это было общение тет-а-тет. А вот я думал. Точнее, даже не думал, а ушел в свое собственное созерцательное безмолвие, где, кроме моего разума и моей собственной пустоты полной нирваны, не было ничего. Так бы и блаженствовал, если бы в нашу кухоньку не ворвались двое стражников, начав лапать баб и пробовать приготовленное, решая, что заберут с собой.       – Пшли вон! — среагировал я на испуганный визг, с ножом наперевес встав на защиту женщин.       – О, феечка, — расплылся в улыбке один. — Колючая… Ну, ничего, сейчас мы тебе колючки пообломаем… — и потянул свои грабасталки ко мне.       Ну, что Гера, знал что так и будет.       – Девочки, — улыбнулся я женщинам. — Вы только не бойтесь. Я этих плохих дядей только накажу. Притом — не сильно, — и улыбнулся милой невинной улыбкой светлой дриады, не глядя, выпустив в сторону стражников пучок тоненьких корешков. Не для того, чтобы память выпить, а чтобы подсадить каждому в тело до сотни семян своей колючей лозы. — А теперь, мальчики, слушайте сюда, — обернулся я к ним, показывая свою бездонную зелень глаз. — Здесь и отныне госпожой и хозяйкой этой кухни является мелиада. А все, кто не поймет, что это значит, будут испытывать боль, подобную вам, — и пока мне не попытались возразить, активировал шипы семян.       Пары минут катающихся с воплями боли стражников хватило, чтобы все остальные выбежали со своих постов, отметив сие действо. А потом я махнул рукой, вбирая шипы семян.       – И каждый ублюдок, что позарится на харч докеров, теперь будет иметь дело со мной, — спокойно произнес я.       – Мы в магистрат пожалуемся! — скуля и постанывая, один из стражников попытался подняться.       – Ага, Мартону, управителю города, — покивал я. — Да, в общем-то, я и сама ему на беспредел стражи пожалуюсь. Поставит своего, да нещадно пороть, если кто пожалуется, будет. Ну, вы же знаете Мартона, да? Чего мне вам рассказывать?       – Да мы, тебя… — сплюнул кровью на щебень второй.       – Вы? Меня? Бедненький, — я присел на корточки, потрепав его по грязным волосам. — Вы меня, мальчики, только золотом закидать можете. И не просто за так, а за то, что мой братишка, Герман-лекарь, пока будет находиться в этом городе, каждую вашу вавку и бородавку лечить будет. А то я ему скажу, какой запах вашей ауры, и он откажет каждому вашему близкому и родному, а так же всех их друзьям и друзьям их друзей, рассказав, за что именно отказывает. Как думаете, долго вам жить?       – Госпожа… мелиада, — подкрался со стороны третий стражник. — Так вы, правда, что ли, сестра господина Германа?       – Родная кровиночка, — покивала я. — А что?       – Если я этих двух ублюдков сейчас повешу, вы согласитесь дочурку мою в скором времени принять?       – Хм… — я задумался. — Вешать не надо. Больно это, да и жизни лишает. А вот сделать так, чтобы никто больше на эту кухоньку не зарился — можно. Просто расскажите, что здесь сестренка лекаря работает. Лекаря, который вылечит каждого и почти даром. И расскажите, что эти два подонка хотели сделать.       – А что они хотели?       – Пощипать достойных замужних горожанок, которые не один год здесь живут. Украсть еду их мужей, что своим потом и кровью зарабатывают каждый медяк. Просто расскажите, и этого будет достаточно, чтобы Герман вас сам нашел и помог вашей дочке.       Стражник потупился.       – Да все они такие! — подала голос одна из женщин с кухни. — Мы ведь с самого начала хотели своим мужьям сами готовить. Даже очередь блюли. Но после того, как троих изнасиловали — мужья нам запретили приходить сюда. Сброд, что с них взять?       – Ну, прошлое мы поминать не станем, — улыбнулся я. — Да и надеюсь, что все, кто насиловал, уже мертвы.       – Нет, — сплюнула на пол вторая. — Что же страже сделается?       – Убить, — спокойно обратился я к тому стражнику, что подошел. — Без изысков. Просто убить. А если были женаты — жен гнать на кухню. Пусть работают. Себе на житье зарабатывают. Поверь, через неделю все вкусно кушать захотят. И поварих никто трогать не будет. А если к завтрашнему дню эти сволочи не будут мертвы, то я подключу градоправителя. Просто и ясно.       – Один насильник-то, — поежилась первая, указав куда-то позади стражника. – Вон, нечисть, стоит, лыбится.       – Клянетесь? — улыбнулся я самой невинной улыбкой.       – Ублюдок еще тот… — проворчал стражник. — Да только сделать с ним ничего не можем. Внебрачный сын одного из наших богатеев. Заденешь его, пожалуется градоправителю, а тот сразу вздернет.       – Ну, меня-то не вздернет, — еще шире улыбнулся я. — Дайте мне с ним поговорить наедине, и никому уже мешать не будет. А если спросит, кто и что — скажите — дриада Дара в свое пользование пожелала. Девочки, вы же без меня закончите, так? .. А то скоро время обеда, а у нас еще почти ничего не готово.       – Да как не готово, как не готово? — всполошились женщины, вынося горячие наваристые блюда и выставляя их на стол.       – Вы, кстати, — ткнул я пальчиком стражника, — присоединяйтесь. От души прошу. Да и поговорить надо. А этого красавца… — я ментально потянулся к его ауре, слегка приоткрыв доступ своей темной части, едва удержав взвывшую от отчаянного голода тварь. — Я найду. Позже.       Обед прошел в тягостном молчании. Большинство из ребят Тархама видели столпотворение у кухни, но никто так и не понял его суть, разве что только каждый себе домыслил, что случилось. А я не распространялся, что и как. Да и стражник, которого пригласил за стол, поклевал чуток, извинился и ушел. Чувствовал свою вину за тех, кто был падок на чужое. А может и сам, в свое время, пощипывал кухарок, которые были чьими-то женами…       – Короче, ребята, — не выдержал я, встав из-за стола. — Шняга такова. Готовить пока будут только для вас и на вас, но каждый день приглашайте к своему столу одного из посторонних докеров. По большому счету, чем больше закупка, тем ниже цена. А женщин, которым хочется заработать хоть медяк в день, у ваших мужчин полно. Не все белошвейки, не все с детьми сидят. А два-три часа работы на быт не повлияют.       – А домой их как провожать? — задал вопрос один из докеров.       – Просто! — улыбнулся я. — Стражу прикормить. Притом, пусть сами скидываются, чтобы так же вкусно кушать. Ведь вкусно же?       – Что да, то да… — буркнул еще один, сыто отвалившись от стола. — Но мы так пировать каждый день не сможем.       – Сможете, — буркнул Тархам. — Потрачено вдвое меньше, чем на паек выделяется. А остальное пойдет в плату. Сам посчитал. А Дара нам напишет список продуктов.       – Напишу, — кивнул я. — А теперь главное. Насильник будет наказан. Ублюдки, что покушались на ваших жен и вашу еду — уже пострадали. Остальные больше не решатся. За то время, пока мы с братиком будем здесь, я установлю законы, по которым ваших женщин трогать не будут иметь права. А если кто тронет, то будет умирать очень долгой и мучительной смертью. Думаю, вас всех призовут на площадь, чтобы показать, какой именно. И каждый, кто посмеет тронуть женщину, что работает на кухне в доках — будет подвергнут гонению. И ни он, ни его родные, ни друзья его родных не будут приняты лекарем Германом, который лечит все, кроме восстановления потерянных частей тела. Да и то… — я пожал плечиками. — Не уверен.       – А если я являюсь другом родственника того ублюдка, что охоч до наших жен? — мрачно спросил один из грузчиков.       – Такие прецеденты будет рассматривать градоправитель Мартон, — улыбнулся я. — И не думаю, что он откажет, если лично ты чист душой. Такой закон коснется только тех, кто знал и молчал. А уж прочесть душу легче легкого.       – Вкусно у вас пахнет, — услышал я знакомый голос и обернулся, узрев самого Мартона. Все повскакивали из-за стола, кланяясь, и только я остался сидеть, пялясь на неожиданное явление. — А не подскажете, где Гера?       – А Геры сегодня нет, — нахально заявил я, подняв кружку с компотом. — Я за него.       Март моргнул пару раз, наконец осознав, кого видит.       – Ну, тогда тебя на общение, — повел он рукой, приглашая отойти.       – Что не так? — сразу ощетинился я. — Пожаловались, что я свои правила устанавливаю? Решили, что ты меня осадишь?       – Что? .. — Март нахмурился. – Нет, ничего такого не было. Я пришел другое сообщить. Твои ребята покинули город порталом. После некоего нашего разговора, которым остались не совсем довольны, оставив тебе сообщение, — он протянул мне обрывок пергамента.       «Не верь Марту, верь самому себе…» — гласил обрывок.       – Так… — я нахмурился, пытаясь мыслить адекватно, но все время срываясь на предательство Мартона. Потому что, не попрощавшись со мной, мои ребята уйти не могли. А записка в подобном ключе отметала от него всякие подозрения, как и то, что он пришел ко мне сам. — Ты же понимаешь, что я тебе не верю?       – Понимаю, — кивнул Март. — Даже не надеялся, что поверишь, поэтому и пришел к тебе, чтобы ты сам все для себя решил.       – На сегодня я свой долг перед Тархамом выполнил, поэтому, думаю, мы можем пойти домой, — уцепился я за его руку. — Под пологом тишины. И ты мне объяснишь, что и почему.       – Ну… Объяснить это сложно, — Март положил свою ладонь поверх моей руки, уводя с пирса. — Мы слегка разошлись во мнениях. Точнее, твои мальчики посчитали меня недостойным общения, и ушли таким непонятным способом, чтобы дать тебе поразмыслить над тем, что я творю.       – Март, — взглянул я на мага. — Ты же понимаешь, что я хоть сейчас могу открыть портал к тому месту, где они находятся и выяснить все у них.       – Можешь, — спокойно кивнул Мартон. — Но для начала я хочу тебе напомнить ту ситуацию, когда тебя в Джерстауне посчитали ублюдком, готовым истощить магов. А еще, ту ситуацию, когда тебя Ирал впервые назвал палачом.       – Странно, что ты в моей памяти ориентируешься лучше меня, — пробормотал я.       – Да ничего странного, — отмахнулся Март. — Я давно ее уже сгрузил в свой модуль и теперь пользуюсь словами якорями, чтобы добыть нужный кластер, сразу получая нужную информацию. Так вот, я хочу чтобы ты вспомнил что и с чем было связано, и как ты ощущал себя, когда тебя обвиняли.       – О, я это все прекрасно помню! — хохотнул я. — Так что, твоя особенность заставила моих ребят посчитать тебя выродком или палачом, и из-за этого они смылись? Вопрос: почему тогда не сказали мне, куда уходят?       – Чтобы заставить тебя думать глубже? — спокойно пожал Март плечами. — Но я все же расскажу о нашем разногласии до того, как ты пойдешь за ними. Итак… Кристаллы черного сердца дракона…       – Которые являются некими безоарами или отрыжкой дракона, что в неопределенном количестве поглощают магию, — добавил я.       – Именно, — подтвердил Март. — И то, что я их использую для того, чтобы забирать силу магов.       – Что? — отшатнулся я.       – С помощью кристаллов черного сердца я отбираю магию у магов, — спокойно произнес Март. А потом, узрев мою реакцию, продолжил: — Отбираю совершенно добровольно. У тех, кто, по каким-то причинам, не может или не хочет ее использовать. Притом — за соответственную плату, — и ударился в объяснения. — Видишь ли, магов очень много, но не все в состоянии совладать с той силой, которую получили. Им или приходится выходить в степь и выжигать пространство вокруг себя, чтобы избавиться от накопленного, или же, сливать в кристаллы накопители. Но что такое один кристалл и что такое кристалл сердца дракона? А есть еще те, кто по какой-то причине отказываются магичить в городе, но хотят здесь жить. У них та же ситуация. Слить некуда. А если у мага могут купить эту энергию, то почему бы им ее не продать?       – Март… — прошептал я. — Только не говори, что ты эту энергию в кристаллах продаешь пиратам.       – Пиратам я продаю руду, которую мы добываем в шахтах, — спокойно ответил Март. — Полученную магию я использую во время нападений пиратов. Но… есть еще одно «но», которое тебе не понравится.       – Боюсь уже даже представить, что именно… — пробормотал я.       – Жизнь всех, погибающих в бою за город, я тоже вкладываю в кристаллы, — глядя куда-то вперед, произнес Март. А я прихуел.       – Шта? .. У вас, блядь, обоюдный договор на жертвоприношение сотни, а то и более людей, чья сила войдет в кристаллы?!       – Я же говорил, что тебе это не понравится, — пожал плечами Март. — Но я хочу быть с тобой откровенен полностью. И если бы ты это узнал от своих, это было бы иначе.       – Жесть, мать вашу! — я вытащил свою руку из его сгиба локтя.       – Ненавидишь меня?       – Пока что только в ахуе… — пробормотал я, — и мне это надо запить. Притом — срочно. Потому что ты мне только что признался, что каждые пять лет приносишь в жертву определенное количество людей, вбирая их жизни и их суть в кристаллы сердца черного дракона… И чтобы не опизденеть до полного овердоза — мне нужно выпить и услышать твое объяснение.       – Чем и отличается человек более продвинутый от местных, — слабо улыбнулся Март. — Твои ребята просто послали меня, отказавшись даже поговорить с тобой. Зайдем?       – Запросто, — пробормотал я, пытаясь понять свое отношение к словам Марта. Вроде как и ужасть и жесть, и невозможно, но внутри меня все молчало. Полностью и безоговорочно молчало. То ли соглашаясь с услышанным, то ли желая получить ответ. — Мне забористого пенистого вина! Два бокала! Сразу! — рыкнул я на подавальщицу, что повернулась к Марту, ожидая его слова.       – Пару кружек и кувшин игристого, покрепче, — улыбнулся тот, заставляя меня вспомнить, в каком теле я нахожусь.       – Пелену безмолвия поставь и рассказывай.       – У племени тардакурцер, численностью в полтора миллиона особей на небольшой участок суши, есть традиция, — начал Март, пригубив вино, которое нам принесли. — Раз в пять лет они выводят свои суда в море, набрав как можно больше молодых мужчин. При этом берут еды и воды ровно на половину состава. А выжившие, сумевшие остаться сытыми крепкими и живыми, оказываются лицом к лицу с теми, кто готов их убить. Когда они приплыли к нам первый раз, я истребил их молодняк почти весь и только потом выяснил подноготную. Суть в том, что рождаемость у них выше, чем смертность. И в большинстве своем рождаются нежизнеспособные особи. Калеки, ущербные разумом или телом. И всех их кормить не позволяет скудость земель. А позвать в плавание и дать право на жизнь и небольшой достаток — это шанс. Расселяться им некуда. Острова, на которых они живут — это единственное их прибежище. в любых других землях они быстро погибают. Узнав это, я предложил брать воды и еды столько, сколько нужно и идти к нам в город. Здесь, в шахтах, мы добываем минерал, который позволяет лет тридцать, а то и больше, прожить этим беднягам на суше и родить здоровое потомство. Поэтому, за каждую жизнь они платят десятком своих калек, которые бы медленно и мучительно умирали бы в море от голода и жажды. Я же использую кристаллы сердца дракона для пленения их жизненной сути, чтобы выпускать на здоровых землях. Теперь, когда появился ты, чистильщик, я могу спокойно передать все набранное тебе, зная, что ты каждую душу выпустишь там, где нужно.       – Во-первых, Март! — упившись с двух бокалов и как-то сразу поняв, в чем суть, начал я. — Переселяться им с островов надо. Немедленно. Не знаю, говорит ли тебе что-то слово «радиация» или нет, но у них там фон зашкаливает. И в ваших шахтах, как я понял, тоже. Короче, это генные мутации или магические мутации, хрен его знает, но им надо перебираться, всем, на твердую землю. И здесь уже лечиться. То, что ты предложил умирать не в море, от жажды и голода — хорошо. Но сколько ваших гибнет в момент защиты города, ты считал?       – Первая линия защиты, Гера, личи и боевые маги, — улыбнулся Март. - Ранят многих, гибнут единицы. Из мирного населения пострадали за последние пятьдесят лет — человек шесть или семь. В городе еженощно гибнет больше.       – Не знаю, — уткнулся я в третий бокал, выглотав его с той же скоростью, понимая, что мое тело дриады алкоголь убивает в хлам быстрее. — Если ты сохраняешь их души, готовые к возрождению, то почему мои ребята на тебя взъярились?       – Потому что услышали только то, что хотели, — вздохнул Март. — Что я пью силу из магов и приношу жертвы для наполнения кристаллов.       – Ща! — выдал я, нащупав золотяк у себя в поясном кармане и, пошатываясь, направился к стойке, где стоял здоровяк-бармэн. — Комнату нам, с тем господином. На час, — икнул я.       – Да ты упилась, девонька, — протянул мужик свою лапу, ласково потрепав меня по волосам. — Сдам тебе комнатушку, на одного человека. Пока не проспишься.       – Март! — завизжал я, и Мартон мгновенно оказался рядом. — Он не хочет сдавать комнату нам!       – Боится, что снасильничаю.       – Ты — меня? — я хохотнул, попытавшись пустить заклятие отрезвления и осознав, что я его не помню. — Слуш… Март… что это… вино…       – Брат? — сурово вопросил хозяин Марта. Притом, я совершенно ясно осознал, что он спросил. Но вот идти и говорить не мог. Только кивать или отрицать. — Ну что, девонька, его к тебе допускать?       Я отчаянно закивал, вцепившись в руку Мартона, не помня, как меня заносили в комнату. Очнувшись только от дикого сушняка, пытаясь нащупать поблизости кувшин с водой, почти сразу ухватив ручку, и только выглатывая солоноватую, пряную жидкость, понимая, что пью что-то вроде рассола — осознал, что уже давно ночь, а Март так и сидит на соседней кровати, смотря то ли на меня, то ли в пол.       – Март? ..       – Гера, надеюсь, ты помнишь, о чем мы говорили?       – Не надейся, — проворчал я. — Прекрасно помню. А еще помню то, что хотел пройти по следу своих ребят.       – Понимаю, — кивнул Мартон. — Но есть один нюанс. Если ты пройдешь по их следу, то твой портал зафиксирует Рад.       – А прикрыть?       – Не смогу. Поэтому, будем надеяться, что Рад за твоими парнями не следит, — Март выглядел уставшим.       – Что-то случилось?       – Хм, — он ухмыльнулся, но как-то невесело. — Ты же сам отправил на плаху человека. Вот его и привели к вечеру. Сами стражи. Сказали, что он собственность дриады Дары. А то, что дриада Дара внезапно упилась и исчезла из вида — никого не интересовало. Дошло до того, что потребовали мелиаду, жену Германа, чтобы решила проблему. Лабар встал на защиту своей жены, не поняв, почему ее пытаются у него забрать. Итог — десять трупов, больше полутора десятков раненых и твоя сестра, совершившая ритуальное убийство на глазах у тысячи людей. Мало?       – Блять… — высказался я, понимая, каково это было Лабару и Палии. — Ваш город — это ебнутая на всю голову толпа! Почему ты им не помешал?       – Потому что ты, в невменяемом состоянии, пытался создать портал к своим. А Лабару данное происшествие стоило пары царапин. А Палии — только десятка слабых синяков. Я выбрал тебя.       – Твоюжематьебануюкурвусукапереебистая! — пробормотал я. — Март. Ты был не прав. Изначально не прав. Надо было спасать их, а не меня. У меня цель, сам же сказал. Я бы выбрался!       – Я тебе еще говорил, что мир совершенно не любезен с теми, кто приходит извне, — спокойно и мягко произнес Март. — И есть еще тенденция, что тех, кто нужен подобному тебе, оставляют в живых. Всегда. До тех пор, пока они необходимы.       – А ломать их, а рвать им души?! — возопил я, понимая, что до сих пор в теле дриады, заменив свою суть. — Короче, с ними все в порядке?       – В полном.       – А я хотел пройти порталом к своим, — я зевнул, дохлебав остаток рассола. — Есть во что одеться?       – Возьми мое, — как-то неоднозначно ухмыльнулся Март. Даже с какой-то горечью.       – А ты?       – Да не понадобится, — отмахнутся он, скинув штаны и куртку, оставшись в подштанниках и рубахе. – Иди, если хотел.       И я, настроившись, приняв во внимание смешение аур Вига и Ирала — шагнул в портал, оказавшись в подобной нашей комнатке, только с вампиром, вставшим в боевую стойку.       – Мать твою! Гера! — рявкнул Виг, а потом полез меня обнимать. — Как ты меня нашел?       – По вашему порталу прошел, — расслабился я в его объятиях.       – По нашему? — Виг хмыкнул. — Нас раскидало сразу же. Меня — сюда, неизвестно куда. Ирала — в свою сторону… Думаю, это Мартон постарался, чтобы мы тебе не сообщили, что он тварь.       – Ну, как бы тварь и не тварь… — пожал я плечами. — А портал кто строил? Он?       – Нет, Ирал. Но Март его мог сбить.       – Так, ша! — заткнул я его рот, открыв проход в комнату. — Идешь туда, сидишь, ждешь и молчишь. Март ни в чем не виноват на данный момент. — И шагнул следом. – Виг?! — рявкнул я на преобразовывающегося в некродракона вампира. — Я сказал — сидеть и не отсвечивать?! Или мне приказать?       – Справлюсь, — буркнул Виг. — Не буду драть эту тварь…       – Я за Иралом, — оповестил я парней, сосредоточившись на душе своего мага, открыв портал. И шагнул в него.       – Назад!!! — в три глотки проревели они. Точнее — проревели в две глотки и в одну — прошептали. Но было поздно. Портал за мной схлопнулся, оставляя меня в каменном мешке с Иралом, что, подвешенный за руки на цепях, полулежал у стены, изможденный, словно пробыл в заключении годы.       – Ир? — кинулся я к магу, смотря в его тусклые глаза. — Ирал, как ты здесь?       – Как ты здесь, глупыш… — едва раскрывая губы, прошептал он.       – Хуево… — понял я, ощущая все усиливающуюся тошноту и слабость. — Как будто магию что высасывает.       – Как будто… — едва раздвинул в улыбке шершавые губы Ирал. — Камеры… На кристаллах черного сердца… Выедает суть…       – Да ну нафиг! — я попытался создать простейший язычок темного пламени, ощутив, что вбухал энергии, как на уничтожение города, но так и не воплотил структуру. — Что в натуре, из сердца дракона? ..       И задумался. По большому счету, я могу через Хаара притянуть сюда столько силы, столько энергии, что камень раскалится, начав отдавать. Но меня одолела просто жадность - вливать такую силу и дарить ее неизвестно кому. Заклятия здесь не работали. Никак. Я уже попробовал темный огонь. Я даже попробовал тлен! Кристалл впивал в себя всю энергию, без остатка. Оставалось два выхода: или сидеть и ждать, пока нас выведут на поверхность, или же, использовать то, свое, что не касалось магии. Правда, достать его, без энергии было сложно…       Но я был бы не я, если бы не придумал как.       Осторожно, исподволь, я начал будить в себе гнев. Легко, почти естественно, в это гнев влилась музыка, заставляя проснуться мою многоножистую тварь, которая в состоянии была сделать то, о чем в этом мире даже не думали… И, ощутив эту полную и совершенную чистоту яркого гнева, я ударил всеми щупальцами по двери, что закрывала проход, заставив ее истлеть прахом. А потом, так же разбив оковы Ирала, подхватив его в изгибы своих толстых тентаклей, тонкими стрекалами руша все вокруг, растворяя, переводя в состояние энергии каждого, кто вставал на нашем пути, медленно, но верно продвигаясь наверх, услышав позади себя странный шорох, переместив пару глаз назад, чтобы увидеть кольчатого червя, бугрящегося наростами, который эманировал мне, что он друг.       Март, понял я, осторожно из своих щупалец переместив Ирала в мягкий рот червя, чтобы ринуться вперед и завершить свое правосудие.