Его нет

Проклятый день,- думал я,- почему он не кончается? Почему он так бесконечно тянется? Я шел быстрыми шагами по слабо освещенной улице. Мой путь пролегал через серые трудовые кварталы, прочь от праздной жизни города, лишь изредка пересекаясь с магазинами и кафе, вечно забитыми людьми. Я невольно сбрасываю шаг, проходя мимо, иду размерено, даже опаздывая куда-то. Я также невольно, с детским интересом заглядываю в них. Мне интересно, как меняют эмоции от слова и кружки горячего кофе с ароматнейшей выпечкой. Ею пахнет на всю улицу, запах так и манит в кофейню. Многие заходят, ведь так непросто устоять. Кто-то читает газету, властно выпивая по полкружки своего кофе, кто-то пьет латте и читает роман неизвестного мне автора. Я давно заметил, люди, пьющие латте при чтении, не отвлекаются на другое - лишь кофе, книга и они. Порой я ловил на себе взгляды тех, кому явно не нравилось, что кто-то смотрит на их отдых. Они то косились на меня из-за газет, то бросали презрительные взгляды. Не подавая вида, что замечаю, я просто шел дальше. Дальше по улице, выложенной красным кирпичом и сравнительно хорошим освещением, была книжная лавка. Держал ее Книжник. Так звали в этих местах старика лет семидесяти. Он читал всю свою жизнь, я не знаю книги, которой ему не доводилось прочесть. Он жил, не сказать, чтоб туго, но решил на старости лет начать продавать книги, организовав из первого этажа своего старенького дома библиотеку. В ней всегда было много людей. У стен, что в синих обоях, стояли шкафы, будто подпирающие потолок. Резные дубовые шкафы. В старых кабинетах и комнатах стояли диваны и столы. Пара кресел в центре читального зала. Все гармонично: синие обои и кресла, - все было сделано со вкусом. Сверху лился мягкий свет, а возле каждого кресла и дивана стояли лампы. Их можно было настроить под себя, но я никогда не видел, чтоб кто-либо это делал. Книжник был безумно общителен, он мог подобрать вам книгу, просто поговорив с вами, и никогда не ошибался. Если я успевал после тяжелого дня заходить внутрь, радовался, восторг подобный открытию, потрясшему мир, мое воображение. А дальше - вновь в серые переулки, под лай собак и свист ветра… Сегодня я шел один, впрочем, как всегда. Где-то потерял перчатки и шарф, пальто промокло под холодным ноябрьским дождем. Серые тучи неприхотливо ползли над городом с самого утра. Из окон моего кабинета небо казалось еще более тяжелым. Оно давило на меня, давило всем своим весом и добивало дождем. Мое настроение было ужасным, желание закончить все сразу не оставляло ни на секунду и тревога, душераздирающая тревога. Я боялся чего-то. Да, вечер обещал быть приятным, но отчего-то мне буквально хотелось умереть, по крайней мере, забыться. Любой мой диалог, несомненно, кончался крахом. От этого, ближе к обеду, я закрылся в кабинете, пытаясь сосредоточиться на проблеме. «Так спокойно, - думал я.- Где эти чертовы бумаги? Хотя к черту». Я весь день пролежал на своем месте, лишь изредка переворачиваясь. Мое состояние было несравнимо ни с чем, ни с живым, ни с мертвым. Мне казалось, что вот-вот вся сила океана чувств обрушится на мое окружение. Благо, вечер наступил раньше. Хотя день тянулся, как никогда: секунды были длиною в час. Порой, казалось, я видел время. Но в дверь ко мне постучались. Знакомый голос тихо сказал: “Ты просил напомнить”. Я взглянул на часы: ровно шесть часов. Я сказал образу за дверью: “ С меня кофе”. Образ стал менее расплывчатым и напомнил мне знакомый женский образ. У меня в голове не было мыслей как таковых, да и в глазах все плыло. С трудом поднявшись из кресла, я принялся чистить свое пальто, искать перчатки, которые бросил куда-то. Сидя в кресле, я бережно чистил его, а взглядом, прищурившись, искал перчатки. Я не столько чистил, сколько искал. В моих глазах переставало мутнеть. Я, наконец, заметил свой шарф на том женском образе и перчатки в ее руках. «Так что с кофе?- спросила она. - Ты уже полчаса чистишь пальто». Я взглянул на часы. Действительно, половина седьмого. Этот образ оказался моей ассистенткой. Я настолько был убит своими мыслями и их количеством, что имя вылетело из головы. А спросить неудобно, обидится ведь. ” Я..я хотел...”, - на этих словах она прервала меня. “Диана”,- все так же тихо сказала она. “Узнать, куда бы ты хотела сходить ? - так же тихо произнес я. - Знаю кофейню неплохую. Правда, она далековато” . Она одобрительно кивнула головой. Выйдя на улицу, я едва ли не был ослеплен фонарем, что недавно повесили. “Проклятые демонстранты,- причитал один из рабочих,- чтоб их”. Я, не ввязываясь в длинный разговор, промолчал. Мужчина схватил меня за плечо. Своим здоровенным кулаком нацелился мне в лицо. “Что молчишь? С ними вчера буянил?- видно собрался бить,- говори зараза!”. Не желая быть избитым, сказал: «Уважаемый, я директор этого предприятия! Он, ослабив хватку: эх расправлюсь я с этими дебоширами. “ Cаня! Саня, мать твою,- вовсе оттолкнув меня, кричал он,- подь сюда, тяжелая(о предмете ремонта) зараза”. Я поправил пальто. Взглянул в глаза Дианы, взял за руку и мы пошли. По широкой улице, носящей имя известного поэта, выложенной кирпичом, из редких дымоходов клубился еле заметный на фоне неба дым. Пахло выпечкой, люди шли на запахи и разноцветные афиши кинотеатров . Отовсюду голоса, мне впервые стало страшно от их количества и разнообразия. Моя спутница шла тихо, пытаясь редко, почти незаметно заглянуть в мои глаза. Я вел ее как можно более освещенной дорогой. Зайдя в кофейню, мы сели за столик у окна. В ожидании кофе завязался диалог: - Диана, как вы провели выходные?- начал я. -Прекрасно, но погода была не особо хороша. -Действительно, не мог вытащить пса на улицу, уперся гад, ни в какую. -Я бы тоже не вышла на улицу,- улыбнувшись стесненно, сказала она. -А я гулял, промок, правда, и простудился. -Того стоило?! – с дрожью в голосе. -Вполне, я встретился… С хорошим человеком - Каким? -Да так. -Говори, раз начал! – с упреком. -Помнишь ту девушку с киоска? -Та, которая? - с лукавой улыбкой сказала она. -Да, та самая. -Все с тобой понятно. Книги читал бы лучше! -Я и так читаю,- и достал из кармана билет из читального зала Книжника. -Не то ты читаешь. -А что советуешь? -Как ты относишься к Уайльду? -Неплохо, а что прочесть? В этот момент принесли ароматный кофе и два стакана воды. Мы неспешно пили кофе. Говорили о недавних событиях, о фильмах и музыке. Наш диалог, как казалось, прошел очень быстро. Но я обратил внимание на часы. “Без пятнадцати восемь,- сказал я,- как быстро летит время”. Через полчаса меня ждала встреча с Алиной, девушкой из богатой семьи и безумной страстью к чтению. Меня всегда привлекало безумие, в любом проявлении. Быть может от того мои мысли отошли на второй план. Мое настроение поднималось, от этого Диане становилось все лучше и лучше. Посадив её в такси, я отправился к месту встречи. Я шел своей любимой дорогой, серыми кварталами. “Тихо на улице – спокойно на душе”,- утешал себя я. Вновь глянув на часы, я остановился. Я не опоздал ни на секунду. Я вышел к месту встречи, как обычно, минута в минуту. Я даже улыбнулся. Груз, что давил на меня весь день, будто исчез. Я вздохнул полной грудью и улыбнулся еще шире. Проходящие мимо тоже улыбались. Так искренне, будто в них проснулись дети. Но мрачнели, только отойдя от меня. Я долго не замечал этого, казалось, я был рад тому, что просто живу. Рад, что живу и дышу. Я не заметил, как сел на скамейку, не чувствовал запаха табака от курящих в круг этой лавочки людей, не видел аварии не слышал криков. Я погрузился в себя. Как же быстро летит время, когда думаешь о чем-то приятном. Но тут меня посетила мысль: Уайльд. Я резко поднял левую руку. Восемь тридцать. “Я опаздываю!»- первое, что я вспомнил тот момент, когда я попытался вскочить. Я не смог, почувствовал чью-то голову на своем плече и чьи-то руки в своих. “Неужели она,- испугался я,- это крах! “. Ее глаза поднялись на меня. Они были чисты и радостны. Читалась в них какая-то манящая усталость. Взгляд немного тяжелый, но ровный. “Я не помню этот взгляд“,- сказал я удивленно. “Я не помню ваших рук“,- сказал незнакомка. Я был удивлен, но продолжал искать взглядом Алину. “Она ушла, так и не увидев вас“,- сказала она. «А почему?»,- не успел возмутиться я. “Вы были слишком счастливы, чтоб встретиться с ней“,- виновато опустив глаза, сказала незнакомка. “ Не извиняйтесь, я сам любил ее не очень, да и встречи этой не хотел“,- вздохнув, сказал я. Незнакомка прижалась ко мне ближе. И я ее обнял. Мне не хотелось ничего говорить, мне хватало объятий. Подумать только, я действительно был счастлив. Будто бы было все. И это не деньги и всякая мелочь, а хороший человек рядом. Я чувствовал, что есть какая-то связь, и не понимал какая. Сидеть было очень хорошо. Скамья находилась под фонарем, рядом кусты, а стена, из которой чуть дальше получалась арка, защищала от ветра. “Хорошо, что дождь не идет“,- подумал я. Мою мысль оборвали слова незнакомки. “Не думай о нем, он еще прольет“,- чуть повышенным голосом сказала она. Я немного растерялся. Но не думать о происходящем было невозможно. Это был контраст чувств. Я чувствовал одновременно и испуг, и радость, и растерянность. Я не знал, что спросить и что сказать. Я не знал, стоит ли вообще говорить. И я снова взглянул на часы. Девять сорок. “Пошли в читальный зал,- сказала сонным голосом она,- почитай мне, Уайльда! Прошу тебя“. Мне казалась, что она живет в моей голове достаточно давно. Я поднялся с лавочки, подал руку. Она улыбнулась и поднялась. Я повел ее к Книжнику. Ведь не было места во всем городе, где мне бы могли дать читать хоть всю ночь. Я такого больше не знал. Мы повернули за угол. Почти весь свет остался позади. Она вцепилась в мою руку. “ Я не вижу в темноте,- испугавшись, сказала она,- верни меня на свет! “ Я ошарашено развернулся. “Знаешь, я почти слепа, в темноте я совсем ничего не вижу. Тебя я разглядела каким-то чудом, я впервые в жизни четко увидела лицо, а ты улыбался и я... Я…“. Я повел ее дальше светлой улицей. До лавки оставалось метров двести, и все-таки я решился спросить: “Как тебя зовут? “. “ Не так это важно“,- сказала сквозь широкую улыбку. С этой улыбкой я забыл обо всем. Наши шаги стали еще медленнее, а разум мутнее. Право, я плохо помню, как мы так долго шли эти двести метров. Но я прекрасно помню распахнутые двери лавки. Это великолепный свет и запах книг. И тихие шорохи где-то вдали. - Проходите,- сказал я. - Нет, я зайду в ногу с вами. И мы вошли. Свет стал казаться ослепляющим, отражаясь в хрустале люстры и рассеиваясь по комнате. Люстра, что висела в огромном читальном зале, заливала светом даже самые далекие, самые темные уголки зала. Я знал одно место, где свет рассеивался, а лампы были особые, свет мягче остальных. Читать там было великолепно. Вдали от окон ты не замечал времени, мог сутками сидеть с книгами и кофе. Я решил отвести ее именно туда. - Кого это занесло ко мне в столь поздний час,- раздался голос,- да и не одного. Высунулось лицо Книжника. - Это вы?! А кто ваша спутница? - надев очки, крикнул он - Я ищу Уайльда - Прекрасно, прекрасно! - сказал Книжник нараспев. - Держите,- протянул он мне книгу. - Это.. - Проза, стихи в прозе. Я посмотрел на обложку «Уайльд. Стихи в прозе». Дальний кабинет как всегда был заперт. Немногие знали о том, что ключ лежит у них на виду. Точнее висит над головой. Как говорил сам Книжник: ”Взрослые не смотрят в небо; лишь дети, мечтатели и влюбленные”. Я ловко схватил ключ и отпер двери. Перед взором лежал кабинет. Резная белая мебель, все те же синие обои и дорогие картины. В кабинете был диван, стоящий прямо у камина. Я знал в этом кабинете все. Поэтому найти спички и поленья не составило труда. Я разжег камин. - Как же я рада,- улыбаясь, сказала она. - Я, тоже вам безумно рад,- открывая книгу, сказал я - Ты же почитаешь мне? - сказала она взглядом, которому отказать было невозможно. Я начал, она легла так же, как и пару часов назад. Я читал мягко, без особых интонаций, но эмоционально. Я впервые проживал прочитанное. Каждая строка проходила сквозь меня, пронзая мою и без того израненную душу. Я не знал, что было у нее на уме, но она все крепче прижималась ко мне. Мой голос то дрожал, то лился ровно. Я никогда раньше не был так увлечен, как сейчас. Моя жизнь никогда не была скучной, но это самое яркое из всех впечатлений. Строка ложилась на строку. Проза читалась легко. Я не уставал вновь и вновь произносить слова. Было чувство, будто я всю жизнь готовился к этому моменту. Чтобы читать так, чтоб дух захватывало от вздохов, а голос звучал чисто. Я не слыша окружения. Я листал страницы, и их шорох вдохновлял меня вновь и вновь читать. Запах, как и слова, стали моей пищей. С каждым новым словом я чувствовал прилив сил. А запах позволял раствориться в книге. Порой я слышал у себя в голове ее голос. Будто она озвучивает слова героинь. А я героев. Порой я летел, а она летела рядом. В моей голове был май. Все цвело и благоухало разнообразием чувств. Мне казалось, что они льются из меня словами Оскара, его героев. Меня разрывало. Я не слышал уже себя, но продолжал чувствовать ее. Я был ослеплен текстом. И фантазией. Я не видел ничего вокруг. Забыл о камине, забыл обо всем. Мне хотелось жить. Не просто попусту существовать, а жить. Жить так, чтоб не было сожалений, как раньше. Я и не мог представить, сколько чувств может вызвать книга. Я будто до этого не читал. Я понял, что слова это не просто сгруппированный набор букв, а это, в первую очередь, чувства. Думать о сказанном до – идиотизм, после – глупо. Нужно делать все здесь и сейчас. Ведь ты не можешь жить завтра или вчера, ты живешь здесь. И время здесь ограничено. Так зачем занимать его бесполезными мыслями о прошлом и будущем? Книга – то, чего многим так не хватает. Книга - это меч, данный предками для преодоления препятствий и преград. А как мы бездарно им пользуемся. Мы прожигаем знания в спорах. А утраченные знания заполняем интрижками и глупостью. Мы наполняем чашу водой, не задумываясь о ней. Мы верим газетам, забывая о своем мнении. Веря в гороскопы и прогнозы. Ведь, правда, они не сбываются. Так зачем это? Зачем? Это последнее, что я помню в тот вечер. Наутро я очнулся. Надо мной был белый потолок, по сторонам белые стены и огромное окно во всю высоту комнаты. А за ним эти прокляты тучи. Все белое. Моя простыня и одеяло, все. Только черная дверь смотрелась особой, из нее хотелось выйти и уйти. Я встал. И решил выйти в коридор, разузнать о случившемся. Дверь заперта. Я постучал в нее, но не услышал ничего в ответ. Звук был такой, будто за стеной ничего. Звука не было. -Где я,- закричал я, стуча в дверь. - Выпустите! Где она? Где я? Я бил со всей своей силы, но не слышал реакции. Я оперся на дверь спиной и сел. Подняв глаза, я заметил, что моя кровать стоит ровно посередине комнаты. С нее висят ремни, а сама она привинчена к деревянному холодному полу. Я вскочил и подошел к ней. Сел. Пол ужасно холодный. Я начал осмыслять: «Где я? Почему так тихо и светло? Может быть, я умер? Да нет, куда мне до смерти. Я молод и хорош. Я не делал никому зла, но почему я здесь? Что это за место? Нет! Я должен выбираться, но как? Может выбить стекло? Или все же дождаться ответа? Вопросы, но нет ответа. А где она? Что с ней? Я…я” Я решительно встал и подошел к окну. Я на пятом этаже. Прыгать не вариант. Я начал бродить по комнате, находя все новые вещи. Я нашел теплые носки и тапки. Нашел газету от 22 октября. Нашел неисправный радиоприемник и пару шоколадок. Решил перекусить сидя на кровати. Сев спиной к окну, принялся обдумывать новый план. Мне казалось немыслимым нахождение здесь. Я развернулся к окну. Туман рассеялся и пошел дождь. За окном я увидел дерево. Мне вздумалось прыгнуть. Я видел в этом последний шанс на спасение. Подойдя к окну, я усомнился. Хотя дерево не так и далеко. Огромный дуб в метрах двух от окна. Я решил выбить стекло. Вернувшись к кровати, я принялся отрывать один из ремней. Они были достаточно тяжелы, а стекло тонко. Я его и грыз, и рвал, но кожаные ремни с трудом поддавались подобным манипуляциям. Я старался оторвать как можно скорее, мне казалось, что от этого зависит моя жизнь. Провозился я с ремнями достаточно долго. Но, только оторвав, я полный безумия рванул к стеклу и ударил что было сил. На меня начали падать осколки стекла. Я отбежал к двери. И побежал, набирая ход. По стеклу сквозь боль, стиснув зубы, бежал. Я оттолкнулся в последний момент. Мой полет был не таким длинным, как показалось мне. Я летел, я почувствовал, какой ценой достается свобода. Это не просто вольности, а реальная свобода. Я почувствовал, почему за нее стоит бороться. Я чувствовал, как слабею. Но и чувствовал какую-то легкость. Мое сердце сбавляло обороты. Оно забилось как сумасшедшее в момент приземления на дерево. Мой крик сотряс небо. Осколки впились так глубоко, что не достать. -Разряд, еще разряд! Он с нами! Кислородную маску, быстрее! Пишите: острое отравление угарным газом, кома, паралич. Я уснул, мне снилась эта девушка и ее голос. Мне снилось, как я продолжаю читать и плакать, не зная почему. Мне снилась обложка книги. Ее запах, страницы шелест. Я проснулся. А над городом все те же проклятые тучи. Все тот же дождь, все так же темно. Те же фонари, те же люди. Только я открыл глаза, как в палату зашел врач. Он представился и присел у кровати. - Вы помните, что произошло вчера,- сказал полицейский, только переступив порог. - Нет, увы, я не помню,- ответил я. - Вчера в книжной лавке по улице Маркса произошел пожар. Причиной возгорания, по версии следствия, стал камин. Вас обнаружили в тяжелом состоянии, медики удивлены, как вам удалось продержаться более двух часов в горящем доме в бессознательном состоянии. Я, конечно, верю в чудеса, но признать виновным придется вас. - Последнее, что я помню - это то, что я сел перед горящим камином со своей…,- не успел договорить я. - Женой,- закончил полицейский,- на вас были кольца. Сказать, что я удивился - ровно, что ничего не сказать. - Да, это так,- с удивлением подтвердил я. - К слову о ней - врачи были против, чтобы я говорил это… Она… Она… умерла. Мы установили отравление угарным газом. Мои глаза наполнились слезами. Полицейский вышел по просьбе врача. Я лег. Мои мысли смешались. Боль утраты и радость жизни. Все стало тоской. Мои мысли. Нет не мои, все это снится, господи помоги мне проснуться. Мне не нравится это. Почему я. Я разрывался. Я плакал. Слова звучали в моей голове ее голосом. Мои мысли неслись монолитным потоком, в котором не было места мне. Ее образ стоял предо мной. Я лежал и думал. Надо мной стояли врачи. Их глаза были полны слез и тоски. Многие просто смотрели на меня и, тяжело вздохнув, уходили. Ближе к вечеру я немного пришел в себя. Взяв пальто, перчатки, шарф, я решил пройтись по улице, сходить в лавку. На мою радость не оказалось дежурных, и я легко вышел на улицу. Я вздохнул полной грудью. Но небо было против. Полился дождь холодный, безумно холодный. Я пошел. Я шел без обуви. Я забыл про нее. Я о многом забыл. Я не помнил ни имени, ни своей жизни. Все будто стерлось. А дождь подчищал остатки. Я шел темными, не освещенными кварталами. По холодной грязи. Избегая света. Проходя мимо одного из домов, я посмотрел на себя в лужу, освещенную фонарем. Мои руки были синие, лицо мертвое и красные глаза. Я шел подобно мертвецу, живому мертвецу. Я еле волок за собой промерзшие ноги. Двести метров до лавки. Самые сложные в моей жизни, самые последние. Я упал на колени. Ноги больше не держали меня. Я полз, медленно приближаясь к лавке, приближая свой конец. И вот ступеньки. С трудом встав на ноги, преодолевая безумную боль, я зашел. И тут же рухнул на паркет, На то, что не сгорело. Я пополз в дальний кабинет. По пеплу и несгоревшим книгам и остаткам мебели. Из последних сил я полз. Мои ноги был разорваны в кровь, как и руки. Я не сдавался. Как же хотелось все бросить и сдаться. Умереть и не жить. Но я бился. С трудом доползши до кабинета, я обнаружил бездыханное тело Книжника. И в его руках пакет. Я подполз и выхватил его. Перевернувшись на спину, я развернул пакет. В нем было письмо и книга. Я начал читать: “ Дорогой друг! Я прошу у тебя прощения за свою ошибку. Я, и только я, виноват в пожаре. Ведь вы были так счастливы, я хотел, чтоб вам было лучше. Я запер двери, повесив запасной ключ над камином прежде подкинув в него дров. Я выпиваю яд, я не могу смириться со своей ошибкой. Эту книгу я оставляю тебе. Да, я знаю, что ты ушел из больницы. Я сообщил, что ты придешь сюда. Это для твоего же блага. Делай с книгой то, что посчитаешь нужным. А я ухожу. Прости меня, я виноват” Письмо тронуло меня. Я простил Книжника. Ведь каждый из нас ошибается. У меня не осталось ни сил, ни эмоций. Я открыл оставленную мне книгу. Это была именно та, злосчастная книга. Я открыл ее на странице, помятой от падения. Я читал. Мои глаза болели как никогда. Я уже был бездвижен, но это поражало еще больше. Я пытался читать вслух. Но язык еле поворачивался. Слова казались непроизносимыми, и каждое новое слово было острее ножа. Они разрезали меня. Подобно хирургу, быстро и идеально точно. Они не вызывали уже буйства чувств. Они просто высасывали жизнь. Я уходил. Я был готов уйти. Я погрузился в нее. И ушел. Я вновь очнулся следующим утром. Доктор зачитал диагноз: Обморожение 4 степени, высока вероятность отека легких, жить вам не более двух дней. Проживите их, а не просуществуйте! Он вышел. Но остался ты, санитар. Молодой парень лет 22. Крепкий, высокий. Тебе я и поведал эту историю. Можешь написать по ней книгу и разбогатеть . Дело за тобой… С этими словами он ушел. Записано со слов неизвестного. Дата смерти: 30 ноября сего года 18:00