***
Бейлиш смотрит на Паука у Железного трона и не может не съязвить в очередной раз. Как-никак, старые друзья всегда рады поднять друг другу настрой. Бейлиш замечает Паука на одной из устроенных королем встреч и не может удержаться от того, чтобы не кинуть насмешливый взгляд в сторону Вариса. Тот не замечает, продолжая беседовать с одной из придворных дам, немного наклонившись вперед. Позже Петир встречает Вариса по пути в свои покои и, сдержавшись, лишь говорит очередное не слишком дружеское пожелание. И довольно трудно представить, что временами, когда мастеру над монетой и Пауку удается остаться наедине, ни одному из них не нужно играть.***
Евнух садится на колени и подается вперед с немного запрокинутой головой, устраиваясь у Бейлиша между ног. Он проводит мягкой, на удивление нежной кистью по бедрам, щиколоткам и ступням. Одеяние Мизинца он незамедлительно стягивает, припадая губами к теплой плоти. Паук и не думает медлить: он, стоя на коленях, приподнимает уже затвердевший член и добирается языком до яичек. Небольшой сгусток слюны капает с языка на ковер, а остаток медленно стекает по подбородку. От такого вида на своего давнишнего друга Бейлиш неосознанно сглатывает. Щеки мастера над шептунами немного покраснели: «И, возможно, если прикоснуться к ним, они будут очень теплыми на ощупь...» — с умилением промелькнуло в голове. Однако умиление улетучилось, как только Варис закончил мягко скользить языком по яичкам и перешел на набухшую плоть. Он облизывает член до самого верха, а после обхватывает губами и увлажняет своей слюной. Губы Паука скользят по плоти, а язык массирует уздечку и солоноватую головку. Бейлиш вздрагивает от сильных напористых движений и некоторое время пытается сдержать подступивший к горлу стон, но оставляет эту затею, когда жгучий язык евнуха вновь скользит по основанию члена. Варис выглядит спокойным, хоть и к щекам припал еле заметный румянец. Лорд Бейлиш сжимает простыню в ладонях, и та сминается под напряженными пальцами. От скорого и напористого ритма евнуха руки Петира быстро влажнеют, а в одеянии которое выше поясницы становится невыносимо жарко и душно, и в какой-то момент Бейлиш думает, что это может быть похоже на пытку. Но мастер над монетой не смеет прервать Паука. Напротив, Мизинцу хочется схватить евнуха за волосы и притянуть ближе, насадить глотку Вариса на член, но Бейлиш терпит, терпит и сдерживается, хотя бы потому что хватать мастера над шептунами не за что. Во рту у Мизинца сухо, но он не может думать об этом сейчас, когда собственная плоть горит от желания и ее буквально распирает. Кажется: еще мгновение - и Петир изольется, но Варис, чувствуя учащенную пульсацию, легонько прикусывает конец плоти, а после нежно надавливает на него губами. С губ срывается протяжный низкий стон, который бы Бейлиш так не хотел слышать. Мизинец выгибается назад и чувствует свое сердцебиение так сильно, будто бы этот стук разошелся по всему телу, от кончиков пальцев ступней до болезненного стука в висках. Мастер над монетой прикусывает губы и старается не думать об обнаженном Варисе, стоящем пред ним на коленях. Хочется как можно дольше продержаться, протянуть удовольствие, насладиться этими минутами, ведь кто знает когда они встретятся в следующий раз. Горячий язык Вариса покрыт капающей на пол слюной. Член склизкий и податливый, евнух заглатывает его полностью и в то же мгновение отпускает плоть, чтобы создать резкий перепад температуры. Паук чувствует, что Бейлиш уже на грани, и старается менять темп, то ускоряя его, то ворочая языком до невозможности медленно и неспешно. На секунду плоть Мизинца сковывает судорога, и Петир плотно зажмуривает глаза вновь выгибаясь. С губ Паука начинает стекать теплое семя, и Варис слышит тихий облегченный стон. Тело Мизинца слабеет на какое-то время, и Бейлиш чувствует себя опустошенным и довольным до зависти. Евнух проглатывает все, пропустив лишь несколько капель, и пару раз проводит языком по основанию члена, нежно обсасывая головку. Сердце учащенно стучит, и в покоях становится до невозможности жарко. Перед глазами будто бы проплыла белая пелена, унеся с собой все остатки терпения. Передохнув, Бейлиш тянет Вариса к себе: он привстает, хватает евнуха за одеяние как за последнюю подкинутую веревку и гладит, гладит, гладит мягкую ласковую кожу, как будто бы женскую, пропитанную белой пудрой и целебными кремами. Брови мастера над шептунами сводятся к переносице от напряжения, когда смуглая кисть Петира Бейлиша проходится по сжатому кольцу мышц и бедрам. Мизинец лишь усмехается и, отпрянув, незамедлительно тянется до подготовленной жидкости: он наносит ее бережно, все же боясь причинить слишком сильные неудобства своему верному другу. На ощупь жидкость холодна, и Паук вздрагивает, когда чужие пальцы касаются натянутого отверстия. Но евнух как всегда быстро привыкает к навязчивой влаге, что, конечно же, известно Пересмешнику; его кисти смыкаются на обугленных плечах, когда первый палец проходит внутрь и начинает медлительно массировать анус; он чувствует, как хлюпает жидкость внутри, чувствует, как сильно нагрелось его тело по сравнению с тем что расслабленно лежит рядом, по сравнению с тем лордом Бейлишем, который более не заставляет ждать и вводит второй, темного цвета кожи, палец. Когда мастер над шептунами достаточно разработан, Петир вновь довольно ухмыляется и, как бы окончательно насладившись прекрасным, открывшимся только ему видом, резко входит, заставляя пальцы на своих плечах сжаться сильнее. Бейлиш слышит отрывистый тихий стон; слышит как под ними прогибается кровать, и кажется, что когда пелена (похожая на облако или дым от хорошего кальяна) перед глазами полностью застилает взор, когда сердце стучит в висках настолько оглушительно, что никто не может разобрать своего собственного дыхания; в эти моменты кажется, будто бы этот кроватный скрип интимный, личный и даже непременно необходим. Он звучит как симфония для двух фигур, желанно сцепившихся в одну. Варис привстает на члене, он двигается в том ритме в котором хочет, и лишь изредка лорд Бейлиш позволяет животному стону сорваться с его губ. Проходит мгновение, еще, и еще, и еще, каждая секунда впивается в сознание, оставляя там сладкий приторный след, пока ее не вытеснит новая; Бейлиш обхватывает ладонями бедра Паука и мнет их, не замечая, что оттенки кожи совершенно разные; Бейлиш откидывает голову на подушки когда мастер над шептунами делает выбор в сторону более быстрого и резкого темпа; Бейлишу становится уже невмоготу когда его шеи касаются влажные розовые губы, легонько прикусывают ее, и вновь и вновь целуют, заставляя сердечный стук ускориться в разы. Еще пара толчков, и Пересмешник протяжно вскрикивает, прижав к себе жаркое тело; семя полностью попадает в горячий анус евнуха, и тот, кажется, что-то бормочет себе под нос, но Петир этого и слышать не хочет. На обоих моментом накатывает приятная до безумия слабость, Паук расслабленно располагается на вздымающейся груди и — выдыхая — закрывает глаза, запомнив перед собой единственную мягкую улыбку и нежное прикосновение, когда рука Пересмешника обхватила теплое плечо и ближе притянула к себе.***
— Мне бы хотелось встретиться с вами в следующий раз, например... — мастер над монетой на мгновение замирает, мысленно перебирая ближайшие для возможной встречи даты, и медлительно поглаживает свою бороду. — ...Через неделю вас устроит? — Поразительно. Раньше мы не так часто злоупотребляли этом делом. Да и не стоит, я думаю, — евнух склоняет голову и опускает глаза, будто увидев что-то очень примечательное на полу, и в своей обычной манере запускает кисти в шелковые рукава. Варис, кажется, с неприятием раздумывает о только что полученном предложении, а впрочем, вскоре вновь глядит на Бейлиша карими глазами. — Давайте остановимся хотя бы на двух неделях? — Вы считаете что я не настолько хорош? — с приторной улыбкой усмехается Мизинец. — Право, обидно. — Не настолько обидно чтобы отказаться от мною предложенного. И, кажется, в следующий раз нам нужно быть немного тише. Один из моих шептунов мог стать свидетелем совсем не нужного ему (да и нам с вами) шепота. Но не беспокойтесь, я с этим разберусь. — Утвердительно заканчивает евнух и откидывается на спинку кресла, подставляя лицо под теплые солнечные лучи. — Это вам не стоит хлопотать, я уже во всем разобрался. — Вновь улыбается лорд Бейлиш и отпивает сухого вина, которое так игриво сверкает рубиновым светом в солнечных лучах.