Разлом

Голова болела нещадно. Джон, поднимаясь с асфальта, коснулся рукой лба и почувствовал под пальцами горячую влагу. Кровь. Эка его приложило. Рядом, помогая встать, суетился молодой парень, придерживая рукой велосипед, жертвой которого Джон, вероятно, и оказался. Джон Уотсон, отставной капитан пятого нортумберлендского полка, рассеянно крутил головой и пытался понять, как он сюда попал. И где это сюда вообще. Большая площадь… город… Прищурившись, Джон узнал место. Он стоял перед Бартсом, своей альма-матер, заведением, где прошли студенческие годы и откуда он вынес все свои докторские умения. Значит — Лондон. Какого черта?! Джон тряхнул головой, и по ней прошлась волна острой боли. Твою ж… Лондон и Бартс не исчезли. Велосипедист, еще раз убедившись, что все в порядке, убрался, а Джон, путаясь в собственных показаниях, пошатываясь, побрел было прочь. Однако на площади у самого госпиталя что-то происходило. Джон притормозил и вгляделся в суетившихся людей. На земле кто-то лежал. Повинуясь инстинкту врача, наплевав на боль в голове, Джон двинулся в сторону происшествия, уже издалека определяя, что произошло. На асфальте лежал мужчина с пробитой головой. Самым очевидным было допустить, что тот упал с крыши. Нет, не так, не упал. Дорогое пальто и весь вид человека говорили о том, что он не был рабочим или сотрудником госпиталя. Кем бы мужчина ни был, он явно не просто оступился с крыши, скорее прыгнул. Кретин. Джон подошел, отстраняя людей, и присел над пострадавшим. — Пропустите, я доктор, — бормотал он, морщась от красной боли в собственной голове, — разрешите взглянуть. Докторов тут было и без него пруд пруди, оно и понятно, Бартс… Единственное, что удалось Джону, это ухватиться за запястье лежавшего и ощутить полное отсутствие пульса на еще теплой руке. Бедняга. Хотя смерть была, скорее всего, мгновенной. Джон отошел в сторону, уступая место сотрудникам госпиталя, которые уже укладывали прыгуна на носилки. Идиот. Такой молодой и красивый. Джон вздохнул, разглядывая погибшего. И чего не жилось? Не бедствовал поди: одежда дорогая, вид холеный. И ведь его, наверное, кто-то любил. Такого нельзя не любить. В отличие от самого Джона. Капитан Уотсон дрогнул плечами и, отвернувшись от покойника, потерянно побрел прочь. Парню он все равно ничем помочь не мог, как, впрочем, и себе тоже. Что произошло? Почему он в Лондоне? Последнее, что Джон помнил, это вылазка их подразделения на разведку. Капитан и еще несколько человек осмотрели интересующий сектор и без происшествий вернулись в лагерь. Джон тогда особо внимательно приглядывал за Джонсоном, потому что Юджин прихрамывал на левую ногу, но… Как получилось, что теперь военно-полевой доктор и по совместительству капитан растерянно стоит посреди площади в центре Лондона? Голова болела. С неба начал накрапывать мелкий дождик… Какой сейчас месяц? Было только одно объяснение тому, что происходило — Джон слишком сильно ударился головой и получил частичную амнезию. Твою ж дивизию… Уотсон рассеяно похлопал себя по карманам и обнаружил документы (на свое имя, что уже радовало), а также бумажник. В бумажнике было несколько карт на его имя и немного наличных. Что ж, на первое время достаточно. Чего-то не хватало… Джон, еще порылся в карманах. Ни ключей от дома, ни телефона… Что ж… он со временем во всем разберется. А сейчас… сейчас уж очень болела голова. Нужно где-то переночевать и попробовать выспаться. *** Все прошло удачно. Падение. Инсценировка. Смерть. Шерлок мог бы собой гордиться, если бы… если бы не одно обстоятельство. Что-то было не так. Сначала гений не смог точно определить, что его беспокоило, но когда Джон не пришел на похороны и даже ни разу не явился на кладбище… На доктора это было не похоже. Майкрофт упорно молчал, на все вопросы Шерлока только раздраженно поджимая губы, Джон Уотсон, в отличие от Шерлока, его не интересовал, как и мелкие странности, которые доктора окружали. Старшего Холмса волновала та работа, которую предстояло выполнить Шерлоку. И точка. Больше всего на свете Шерлок любил непонятное и неопределенное, но только если это не касалось дорогих ему сфер. А Джон определенно в такие сферы входил, мало того, он и создавал ту главную сферу, а потому, начхав на сроки и важность секретной миссии (ничего, подождет криминальная сеть пару дней) и раздражение брата, Шерлок задержался на неделю в Лондоне. Нет, он, конечно, не собирался открываться Джону, который, вероятно должен был быть расстроен скоропалительной кончиной своего соседа… Чушь, Шерлок фыркнул сам на себя. Он слышал голос доктора в трубке, слышал, как тот кричал в момент, когда детектив прыгнул… Джон не просто расстроился, нет, он был… подавлен? Убит? Тогда отчего не появился на кладбище? Почему так неэмоционален был около госпиталя? Шерлок почти не слышал своего доктора. Там, лежа испачканный чужой кровью, гений в душе боялся нервного срыва соседа… Джон очень чувствителен. Но в итоге, Шерлок почувствовал только мимолетное, но уверенное, совершенно не стрессовое касание пальцев Джона. Непонятно. Руки доктора быстро ощутили отсутствие пульса и исчезли. Ни единого слова, ни вздоха, ни стона. А потом выяснилось, что Джон не вернулся на Бейкер-стрит. Но хуже всего было то, что Уотсон ни разу не пришел на кладбище. Шерлок ждал, словно сентиментальный идиот. Во время церемонии людей было мало, и те, кто пришли, выражали скорбь. Миссис Хадсон плакала, Грем не мог поднять взгляд на Майкрофта, придавленный чувством вины, Молли… ну ей было тяжелее всех изображать потерю, оно и понятно… Шерлок всех их видел. И вместе с остальными немо удивлялся отсутствию Джона Уотсона. Не пришел Джон и позже. Не было его и на следующий день. Шерлок разыскал его. Одного взгляда на доктора было достаточно, чтобы понять, что тот чем-то озабочен. Но смущало гения то, что ни единого следа горя на лице друга не присутствовало. Да, угрюм, да, хмурится, но никак нельзя было сказать, что этот человек несколько дней назад потерял близкого человека. А близкого ли? Глядя как Джон, сидя в парке, вчитывается в газетную страницу и озадаченно потирает лоб, Шерлок вдруг подумал, что это совершенно не тот человек, который, не смущаясь слез, умолял его на площади не прыгать. Это был словно кто-то другой, совершенно чужой. И тогда Шерлок, рискуя всем достигнутым, подошел к лавочке, на которой сидел доктор и, проверяя свою теорию, негромко спросил: — Простите, у вас не занято? Доктор, рассеянно скользнув по нему взглядом, качнул головой и, сдвигаясь на край лавки, снова уткнулся в газету. Шерлок присел. Ощущая нехватку воздуха. Да, он был не в привычном пальто, но человек, который прожил с ним бок о бок не один год, без труда узнал бы нехитрую маскировку, откликнулся бы на голос. Джон же посмотрел на него как на совершенного незнакомца. Так, словно это не ради него Уотсон, обвязанный динамитом, угрожал расправой Джиму Мориарти, будто никогда не было той замечательной жизни, которую они оба вели на Бейкер-стрит… «Что с тобой случилось, Джон?!» — хотелось крикнуть этому спокойно читающему газету человеку, тряхнуть его, заглянуть в глубокие синие глаза. Шерлок кидал в сторону доктора осторожные взгляды. Ссадина на голове Джона была довольно свежей. Шерлок скользнул глазами по месту сильного удара. Возможно, это случилось тогда, на площади. Возможно, амнезия. Скорее всего, так. Это объясняло все: отстраненность на месте падения, невозвращение домой, отсутствие признаков горя на лице доктора. Для человека, рассеянно читающего сейчас газету, консультирующего детектива Шерлока Холмса просто не существовало. Внутри Шерлока что-то сжалось. Ощущение потери накрыло его с головой. Его, бесчувственного социопата. Шерлок молча поджимал губы. Сдерживая безумный порыв, он уговаривал себя оставить все как есть. А потом, предприняв значительное усилие, решил, что так даже лучше, что по возвращению он обязательно во всем разберется. А может быть, Джон к тому времени сам все вспомнит… Он поднялся и, не оглядываясь, побрел прочь. Унося в сердце саднящую боль… «Нужно попросить Молли приглядеть за ним» — подумал Шерлок, доставая мобильник и набирая номер мисс Хупер. Это самое верное и единственное, что он мог сейчас сделать, чтобы сохранить Джона для себя, до тех пор, пока Холмс не закончит с делами и не вернется. Да. Это правильно.