Поющий Койот. Перекрёсток Времён

Занзас А потом я долго не чувствовал ничего. Видимо, у Леонардо там всё наладилось, и пришло в норму. У меня, наконец-то, была передышка, во время которой я и над собой поработать успел, и над мусором, указывая им на ошибки или чему-то обучая. Отдых я себе тоже решил устроить, чтобы морально отвлечься. Просто решил пошариться по развалинам в поисках чего-нибудь интересного. И, разумеется, начать я решил с пирамиды. Чтож, признаю, у меня просто детство в заде заиграло. Захотелось проверить, не сможет ли найти моя интуиция каких-нибудь потайных помещений в этом, огроменном строении. Там был целый лабиринт ходов, тупиков и сквозных комнат на нескольких уровнях, в том числе и подземных. Но на верхних уровнях было скучно, потому что все ходы рано или поздно приводили к выходам, да и тупиков там почти не было. Но всё равно, я решил начать с самого верха, постепенно опускаясь на уровни ниже. Я был в пирамиде несколько раз, но никогда ранее не замечал деталей. Не интересно было. Вообще не понимал, что Мусора так восхищает в древних нагромождениях камней. Но сейчас, бредя по лабиринту, и замечая несколько разряженных или сломанных ловушек противовесного типа, я, кажется, понял…. Ха, раньше наступал на камень в полу, и если он проваливался немного, и ничего не происходило, думал, что эта рухлядь просто разваливается от времени. Но теперь, я по звону интуиции обращал внимание и на мелочи, такие как обрывок лианы в каменной нише в стене, и понимал, что камень проваливался не просто так. Он был кнопкой, спусковым механизмом для чего-то. Для ловушки, к примеру. Кстати, а наличие ловушек говорило о том, что строителям было, что прятать в этой пирамиде, раз они не хотели, чтобы чужаки проникли в неё. На это раньше я тоже сроду бы не обратил внимания. И это чертовски было неприятно осознавать, каким идиотом я был! А с другой стороны, ведь я изменился, в плохую сторону, или хорошую, но…. Полностью обшарив наземную часть пирамиды, я так ничего стоящего и не нашёл. Несколько бронзовых наконечников стрел, почему-то торчащих из плит, да и только. Мне подумалось, что на острове можно было сделать лук и стрелы, и поучиться стрелять. Вспомнилось, что Мусору как-то надоело ждать поклёвки, когда мы рыбачили в один из моих дней рождений. Он скинул удочку мне, а сам вытащил откуда-то из пространства лук со стрелами, и буквально в течение десяти минут настрелял на мелководье целое ведро рыбы. Всю рыбалку мне сорвал, сволочь! Но сама стрельба из лука мне тогда занятной показалась. Теперь появилась возможность поучиться. Ведь лук можно было сделать из гибкой палки и толстой лески, а древко для стрелы – вообще было просто выстрогать. Но это потом, а сейчас я изучал пирамиду. Вообще, в плутании по каменным коридорам не было ничего интересного, пока я не залез в особо тёмный, завешанный корнями деревьев и паутиной проход, а эта штуковина в подсознании не завопила благим матом. Шарился я в темноте, ведь в подобных пирамидах были предусмотрены световые шахты. Но этот тоннель был наполнен непроглядной теменью, и мне пришлось воспользоваться своим пламенем, чтобы осветить путь. И, о, я не пожалел о том, что сделал это, ведь все стены и пол этого прохода были усыпаны мелкими скорпионами, самыми ядовитыми из тех, что жили на острове. Сунься я в тоннель без освещения, и скорпионы на полу мне были бы не страшны, потому что перед походом я сообразил надеть ботинки. Но наверняка хотя бы раз я прикоснулся к стене, и тогда…. В общем, Мусор говорил, что яд у этих тварей быстродействующий и нейротоксичный. То есть он подействовал бы до того, как я успел бы выползти из пирамиды. А в ней меня вряд ли кто нашёл бы. Хотя… пламя выжгло бы яд всё равно, но неприятных моментов мне было не избежать бы. Однако теперь я знал, что стен касаться нельзя. И пробирался осторожно, слушая хруст под ногами и чувствуя небольшие толчки по ботинкам: скорпионы дохли под моей тяжестью, но без боя не сдавались, пытаясь хотя бы ужалить. К счастью, кожа форменных варийских сапог была им не по жалу. Коридор был длинным, но заканчивался он квадратной комнатой, освещённой широкой световой шахтой. После темноты прохода свет ослеплял, но проморгавшись, я привык. Всё помещение было изрисовано типичными непонятными загогулинами, которые считались языком, и существами, которых никогда не существовало, но в которые верили шизики древних цивилизаций. Всё это в здешней влажности славно поросло мхом, и ещё чем-то непонятным. Правда, я заметил, что все письмена были осторожно очищены от растительности. Наверняка это Мусор тут блуждал. Но он-то наверняка знал и значение этого всего…. Меня больше волновало другое. А конкретно то, что из этого квадратного помещения не было выхода иного, кроме того, через который я пришёл, и квадратного колодца в центре на полу. Обратно возвращаться не хотелось с пустыми руками, тем более что этот коридор был моей последней надеждой что-нибудь найти. Так что я решительно шагнул к колодцу из прохода, и… я только и успел матеркнуться, прежде чем плита подомной дрогнула и провалилась, а я ухнул вниз, не успев даже зацепиться…. К счастью, летел недолго. Всего метра четыре. И оказался в точно таком же помещении, как и наверху, только тоннель был с противоположной стороны. Копчик ушиб ощутимо, не успев сгруппироваться при приземлении, потому что не ожидал столь короткого полёта, и уязвил самолюбие, ведь не сумел распознать сигналов родовой способности. И то, и другое – крайне неприятные, но терпимые ощущения. Так что я поднялся на ноги, и двинул в сторону нового прохода. На этот раз я сразу решил подсветить путь, но здесь было чисто. Идти по нему мне пришлось очень долго. Было подозрение, что я прошёл километров десять, то и дело, поворачивая вместе с тоннелем. И никаких развилок на пути! Только со временем потолок стал опускаться, пока не превратился в лаз, через который я мог только ползти. Если бы не дикое желание что-нибудь найти, я давно бы уже повернул назад. Но моё упрямство сыграло свою роль, и, я всё полз и полз. В какой-то момент в голову пришла мысль о том, что я давно уже вышел из-под пирамиды, и бродил в подземельях, наверное, совершенно другой части острова. А то и вовсе был где-то под дном океана. Я как представил, какое давление, неважно земли или воды, сейчас было надо мной, так резко понял клаустрофобов, потому что от этого реально становилось дурно. Замкнутых пространств я не боялся, и до колыбели, ну а уж после мне стало вообще пофиг. Однако в таких местах как тоннель, по которому я столь упорно полз, хорошо познавалось, насколько на самом деле ничтожен человек, по сравнению с планетой. Почти молился о том, чтобы тоннель выхода не завалило, пока я ползал. Не хотелось бы сдохнуть от жажды, и сгнить вот так… Проползав по холодным влажным камням, хрен знает, сколько времени, я всё же выполз в странное круглое помещение. И это, похоже, был окончательный тупик. Правда, на этот раз, это не разочаровало, потому что зал бы интересен сам по себе. Он имел идеальную форму круга, пол не был ровным, а словно «пирамидка», детская игрушка, состоящая из плоских цилиндров, от большого круга к маленькому, собирала к центру цилиндрическое возвышение метр в диаметре. А на самом подиуме стояло два полукруглых столба. И все, абсолютно все поверхности в помещении были исписаны хренью, закорючками непонятного языка. В этом было что-то… что-то из той чуши, в которую иногда заносило Леонардо. Что-то фантастическое, мистическое… магическое. Это чертовски пробирало, заставляло проникнуться атмосферой комнаты, но… Ничего более интересного в ней всё же не было. Я с любопытством подошёл к одному из столбов, в надежде углядеть что-то занимательное хотя бы там, но… снова ничего не нашёл. С досады я хлопнул по каменному столбу ладонью, и… мне тут же пришлось отскочить к лазу, потому что столб, а точнее письмена на нём, засияли моим пламенем. Сначала только в том месте, где я хлопнул, а затем словно огонь, пламя по письменам стало распространяться. Это… впечатляло. Однако распространение пламени остановилось быстро, не заполнив и половину верхнего цилиндра, на котором и стояли столбы. Я посмотрел, на горящие, буквально, знаки, и, не без помощи интуиции понял, что ничего опасного в них не было. А ещё, что что-то интересное всё-таки будет, если наполнить знаки моим пламенем полностью. Ведь не зря же древние спрятали это непонятное устройство, да и остров не зря назывался островом Воскрешений. Разумеется, я, как малолетний придурок, решил рискнуть, и выяснить что это за непонятная хрень. Теоритически, она могла быть чем угодно, от древнего орудия массового поражения, до «кнопки» самоуничтожения мира, от светильника, до приспособления для воскрешения мёртвых…. В общем, я пожалел о том, что никогда не интересовался чушью, в которую время от времени заносило Леонардо, ведь это облегчило бы ситуацию. А так, я абсолютно безответственно решил запустить неизвестную штуковину, которая могла уничтожить и меня. Кажется, чьё-то безумие оказалось заразным… Пламя, щедро вливаемое мною в столбы, быстро впитывалось, и ещё быстрее распространялось по символам в комнате до тех пор, пока не запылал каждый непонятный мне символ. Света это давало столько, что мне казалось, будто всё вокруг горит, прямо как в аду. Даже мысль пришла о том, не могло и это оказаться вратами в царство Плутона?! Но риск – ха-ха – дело благородное. Идея меня настолько захватила, что остановиться я уже не мог. Однако моё пламя всё впитывалось и впитывалось, а ничего не происходило. И в тот момент, когда у меня почти его не осталось, а я уж было потерял надежду, подумав, что хренотень сломана, потому прекратил подачу, оставив себе достаточно пламени, чтобы выбраться из пирамиды не в темноте, наконец, всё изменилось. Сначала между столбами натянулась тонкая нить моего пламени. Она была рыжей по цвету моей Ярости, но прозрачной, как рыболовная леска. Постепенно появлялись ещё такие нити, на разной высоте столбов, пока не соединили их прозрачным рыжим полотном, словно кто-то натянул целлофан или просто плёнку огненного цвета. И не экран, и не голограмма. Стоило этой хрени появиться, как символы в помещении разом погасли. Совсем идиотом я не был, а потому соваться сквозь это странное нечто, чтобы понять, что это за хрень, я не стал, вместо этого, подобрав камень и кинув его между столбами. Ожидая, что тот упадёт с противоположной от меня стороны, я сильно удивился, когда пройдя свозь моё пламя, камень исчез без следа. Заподозрив, что тот просто испепелило, ведь концентрация пламени была очень большой, столбы я обошёл. Но не нашёл и пепла. Рисковать и лезть сквозь это нечто самому, жуть как не хотелось, но интуиция молчала, зато кричало любопытство, а иных способов узнать, что за хрень – я не видел. Так что, сначала я просто коснулся этой… «плёнки» пальцем. По хрени пошла рябь, как по воде, но когда я отдёрнул руку, оно успокоилось. Это было моё пламя, так что я не почувствовал даже тепла. Это было хорошо. Я собрал в кулак всю свою решимость, на всякий случай набрал в грудь побольше воздуха, и, зажмурив глаза, шагнул между столбами. Опора под ногами неожиданно исчезла, зато появилось ощущение, будто меня в невесомости несколько раз перевернуло вверх ногами, и вернуло на место, прежде чем твёрдая поверхность вернулась, и я смог стоять. Хотя ощущения были такими, будто земное притяжение вдруг стало меньше. Однако странный шум, будто я находился под водой, лязг и тихий шелест вынимаемых из ножен клинков, заставил меня открыть глаза. Вот это меня торкнуло, так торкнуло! Дерьмо, я что, обкурился?! Я находился в странно желтоватом, прозрачном и святящемся пузыре, который явно находился где-то под водой. В глубоком озере, море или океане, потому что света с поверхности воды было невидно, зато длинные водоросли и странные рыбы, о которых я никогда не слышал, плавали. В пузырь, наполненный воздухом, с непривычно большим количеством кислорода, и имеющий странную платформу, я вышел через два точно таких же столба, которые были под пирамидой. И пузырь тоже был покрыт вязью хреновых письмён, только они были… нарисованы. Через призму пузыря было видно целое скопление таких же пузырьков разных размеров, в которых что-то было, и оно… двигалось. Собственно, и из этого пузыря к другим вёл соединительный мост, покрытый всё тоже призмой, которая не позволяла воде попасть внутрь. Но главное, это то, что мне в кадык упирались странной формы, треугольные клинки, которые в… лапах держали… нелюди. Монстры какие-то. Не иначе, ведь у них была виридианового цвета кожа, с редкими чешуйками, длинные уши, свисающие до того места, где у людей была грудь, жабры вместо щёк, и ярко-жёлтые, с лягушачьим зрачком выпуклые, в пол лица глаза. Форма тела почти не отличалась от нашей, только была вытянута в три метра, и закована в пластинчатые латы. Всё что я мог – только гулко сглотнуть, потому что чувствовал остроту клинков у шеи, и чётко осознавал, что всё это, всё что я видел перед собой, не было глюком. Всё это, и явно иной мир, и существа были… РЕАЛЬНЫ. - Дитя Звёзд? – Странным, булькающим голосом с жутким акцентом спросило одно из существ, склоняя морду к отростку, похожему на плавник, на плече. Я и не сразу понял, что означал этот набор звуков, а потом ещё долго вспоминал, где слышал это словосочетание раньше. Но всё-таки вспомнил, и не смог сдержать раздосадованного восклицания: - Чёртов Леонардо! – Услышав это, существа переглянулись и на несколько дюймов отодвинули клинки от моей шеи, будто, по крайней мере, одно из этих слов слышали ранее. Я усмехнулся: наверняка слышали и не раз. Позади меня раздался булькающий звук, и я обернулся. Вовремя! Иначе и не заметил бы, что плёнка моего пламени между столбами стала ослабевать и истончаться. В голову в то же мгновение пришла мысль о том, что пламени у меня не осталось, а значит, прежде чем я смогу снова эту «плёнку» натянуть, мне придётся восстановить запас сил, на что уйдёт время. Время, за которое эти… существа могли меня грохнуть. Я понял, что надо сматываться. И быстро. Очень своевременно на глаза попался тот самый камень, что я кинул сквозь столбы до того, как прошёл между ними сам. И план был быстро придуман. Я замахнулся ногой. Существа дёрнулись, снова приближая клинки к шее, но пнуть камень я всё же успел. Тот загремел по мостику, и пока эти чудики отвлеклись на звук, я повернулся и буквально прыгнул в тот участок своего пламени, который ещё не разделился на огненные нити. А почувствовав уже знакомую невесомость, я с невероятной искренностью молился всем известным богам, чтобы очутиться под пирамидой. И о, чудо, ведь именно туда я и вывалился! Кубарем скатившись с возвышения, я с облегчением распластался по родной земле, и, не удержавшись, даже чмокнул холодный пыльный камень. Немного отдышавшись, и придя в себя, я сел и шокировано уставился на столбы…: - Что это, чёрт возьми, было?! – Выдохнул я. Но ответа и не требовалось: Чёртов Лео был не таким уж и конченым психом, и я это знал. А теперь и вовсе не сомневался: помнится, на последнем приёме, когда я нашёл в траве эльфийскую стрелу, которая не развеялась, как остальные иллюзии тогда, а сделала это многим позже, я спросил у него о ней. И он путанно и мутно говорил что-то об иных мирах. В том же разговоре он упоминал неких «Детей Звёзд», сам одним из которых и являлся. А потом мне вспомнилась и ещё одна история, когда мы вдвоём на задании были, и нужно было срочно спрятаться, притом, что иллюзии применять было нельзя. Мусор куда-то дёрнул нас своим пламенем Неба, и мы оказались в лесу, а на нас было направленно около десятка стрел остроухих людей. Одна из них прострелила мне ногу, и мне никто долго не мог её залечить, пока, опять же, мой Хранитель Облака не вмешался. Тогда он так и не смог объяснить, что произошло. Но теперь я знал. Понимал, что иные миры не выдумка, так же как и параллельные реальности. И из нашего мира существовал, по крайней мере, один портал, с помощью которого в те миры можно было попасть, и, по крайней мере, один человек, который исследовал пламя, и, в этом я был уверен, точно знал не только о существовании порталов, но и умел ими пользоваться. И сейчас, прямо передо мной, и был один из тех самых порталов, и человека знающего… я тоже неплохо знал. А ведь Чёртов Лео действительно не раз говорил, что пламя это не что иное, как магия. И что древние умели гораздо больше, чем считается официальной историей. Он говорил, что власть имущие скрыли правду, чтобы было проще управлять стадом людей. Ведь магия – это волшебство, мечта… и сила. А люди без мечты и силы – всего лишь роботы на конвейере. Чёрт возьми, и почему я не прислушивался? Почему не верил?! Это ведь…. Это охрененно! Насколько расширяются границы мира, если можно путешествовать по мирам? Кажется, я действительно начал понимать, почему Леонардо было мало одной Сицилии для жизни, почему он всё время куда-то рвался. Человек, чей мир не имеет границ, заперт в пределах одной семьи. Что он там о клетках говорил? Мы, выходит, удерживая его рядом, действительно являемся прутьями его «золотой клетки». В тот день я едва выполз из пирамиды, и около двух дней никак не мог прийти в себя, всё время думая о произошедшем. Но больше я решил не соваться в подземелья пирамиды, не получив достаточную подготовку к этому. Во что бы то ни стало, я решил выбить из Леонардо информацию об этой хрени… Но вообще, не сразу, но жизнь моя вернулась в привычное русло, за мелким, ничтожным исключением. К примеру, мне внезапно стало гораздо легче управлять пламенем, когда я стал думать о нём как магии. В юношестве ведь тоже много фантастики прочитал. И хоть она оставалась выдумкой писак, то, что люди, да и не только они, могли делать с помощью магии…. В общем, это будто какие-то моральные барьеры с меня сняло, которые не позволяли развиваться. Да и вообще, чем больше я об этом думал, тем больше связи находил между магией и пламенем. Гроза – то же электричество. Дождь, Туман и Облако – Вода в разных состояниях. Солнце – свет. Небо – Огонь. И так далее, на пламя можно было смотреть и с другой стороны. Магия разума тоже существовала - ею пользовались иллюзионисты. Магия земли и ветра – тоже. Это… поражало. Ведь выходило, что каждый из обладателей пламени мог гораздо большее, чем мы привыкли считать. Вот что имел в виду Мусорный Босс, когда говорил, что более девяноста процентов знаний древних обладателей пламени утрачены…. Но ведь и «миф» о магии не с пустого места взялся. Почему я раньше никогда об этом не думал? Теперь мне стали понятны все теории, которые мне в башку засунул Мусор, и я действительно мог развиваться очень быстро…. Но это тоже скоро перестало быть событием. Ведь время текло своим чередом…. Как и события…. Я тренировался, развивал интуицию, приглядывал за Мусором, и всё время проходил мимо, видимо, командирского или хозяйского дома на возвышенности. Мне почти с самого приезда не давало покоя сгоревшее, правое крыло этого строения. Если я находился где-то поблизости, или на возвышенности, откуда его было видно – мой взгляд словно притягивало к обугленному остову. И то ли со временем я всё-таки немного освоил чёртову интуицию, то ли мне надоело смотреть на пожарище, но я решил сходить и посмотреть, что там произошло. На первый взгляд ничего особенного. Просто пожар случился и всё. Но всё равно возникали вопросы: Почему правое крыло дома сгорело полностью, а остальной дом стоял, цел целёхонек? Почему остов, каркас крыла, был целым, хоть и сильно обугленным? Почему эти самые угли были такими, как будто их поливали водой во время пожара и они одновременно и мокли, и горели? И наконец, почему больше всего крыло дома пострадало внутри, в его центре, будто бы сгорело за секунды? Можно было бы подумать, что просто взрыв произошёл, или там, кто-то масло разлил и поджог его…. Но…. Да и вообще, было ощущение, что его жгли специально, и что горело оно не часами, а всего несколько минут, а то и секунд, но сгорело почти дотла. Почему-то приходила в голову ассоциация с пламенем Неба большой концентрации, которое выпустили на волю под проливным дождём, чётко разграничив, что можно жечь, а что нет. И вообще это было похоже на работу техники Х-баннер Чёртова Мусора, только исполненную не руками, а всем телом. Может это Лео и сжёг эту часть дома? Но зачем?! Что-то уничтожить, утаить? Я шёл из одной сгоревшей комнаты в другую, подпинывая попадавшиеся на пути угли, недогоревшие балки, и ещё какой-то мусор, в поисках чего-то, что приоткрыло бы тайну. Но ничего не нашлось даже спустя несколько часов. С досады и раздражения я пнул какую-то деревяшку со всей дури. Она угодила в нагромождение обугленных досок… видимо, бывшего когда-то не то шкафом, не то комодом. Что-то где-то хрустнуло, и куча рухнула ниже, потеряв под собой какую-то опору. Когда поднявшаяся тучка пыли и пепла улеглась, в свете полуденного солнца что-то ярко сверкнуло стеклянным блеском. Это меня заинтересовало, и я аккуратно кучу разгрёб, добравшись до куска стекла, и чудом сохранившейся фотографии под ним. Обычно пламя плавило стекло, металл, и всё что попадалось, оставляя за собой лишь пепел, но…. Видимо, Чёртов Мусор очень торопился, раз не проверил. Фотографию спасло лишь стекло, которое не позволило огню подобраться к цветной бумаге, а само стекло спасло дерево комода, которое начало гореть лишь сверху, когда на него обрушился потолок, чем и потушил часть огня. Но фотография всё равно по краям пострадала, и от огня, и от воды, которая дождями, уже после пожарища, лилась сверху. Я осторожно поднял стекло, и извлёк из-под него снимок, наконец-то имея возможность его рассмотреть. На нём были изображены… семь человек, сидящих на одной из ступеней пирамиды не то Майя, не то Ацтеков. Возможно даже той, что была на острове. Две девушки и пять парней, примерно одного возраста от двадцати до двадцати трёх лет, с широкими яркими и искренними улыбками. Они были разных национальностей: Одна девушка была с золотистой кожей, длинной чёрной косой, и почти нереально жёлтыми глазами. Она была явно родом откуда-то с Индостана, то есть была индусской. У второй девушки волосы тоже были чёрными, но обрезанными под каре, а кожа, напротив, была красноватого оттенка, глаза, сами по себе, чёрные, непроглядные, так ещё и от висков вся кожа вокруг глаз была полоской окрашена в чёрный. Смотрелось так, будто глаза завязали чёрной летной, и сделали прорези только для глаз. Из волос у неё пучками торчали перья, и вкупе с раскрасом это говорило о том, что она принадлежала к индейцам Центральной Америки. Один из парней был типичным арабом, чья голова была замотана в клетчатый платок. Ещё один был латиноамериканцем, так подсказывала интуиция. Третий парень был огненно-рыжим, весь в веснушках, а кожа у него была почти прозрачно-белая. Шея у него была плотно замотана в синий шарф, с чёрным орнаментом по краям. Четвёртый – был высоким тёмным шатеном с зелёными, я бы даже сказал, с бирюзовыми глазами. А последним был… Чёртов Мусор. Причём примерно в том возрасте, на который он выглядел сейчас. Хотя нет, постарше. Я прищурился: как так? Иллюзия? Или что-то иное? В общем-то, сейчас от себя с фотографии Мусор почти ничем не отличался: тот же стиль в одежде, только чуть ближе к военному. Выражалось это в тяжёлых ботинках, и военных, тоже тяжёлых на вид, брюках. Волосы подобраны были в тугой пучок, ну и так… по мелочи. Те же побрякушки, болтались на своих местах: и бусы на бедре, и ожерелье из чьих-то зубов на шее. Только в ушах вместо фаланг пальца и волчьей морды, висели пучки связанных вместе маленьких, не длиннее семи сантиметров, перьев. Хотя, нет. Перья висели только в одном ухе, а в другом – крупное золотое кольцо, на цыганский манер, в середине которого висел крупный тёмно-синий, почти чёрный сапфир. Он вообще в своём прикиде на фотографии выглядел как нечистокровный цыган…. Но отсутствие волка в ухе, говорило о том, что Чёрный Волк был ещё жив, когда была сделана эта фотка. Только эта улыбка…. Такая широкая, яркая, искренняя. Никогда не видел у него на лице такой улыбки. Он улыбался искренне теперь только уголками губ. Устало и замученно. А на фотографии улыбался счастливый, ну или почти счастливый человек… Я перевернул фотографию, и почёл одно единственное слово, написанное до боли знакомым почерком, который ни с чьим другим никогда не перепутал бы. На обратной стороне фотография была подписана словом: «Семья». Меня словно током стукнуло, или огрело по холке чем-то тяжёлым. Я сел, прямо, где стоял, на угли. В моей голове быстро мелькали воспоминания, которые словно пазлы складывались теперь в единую картинку. Я вспомнил, как Мусор однажды сказал мне, что вступив в Варию, он попытался начать жизнь с ноля. Потом эти странные ночные приступы по пьяни, когда он уговаривал, умолял кого-то невидимого отпустить его. Гнев и презрение в отчего-то синих глазах, когда мой Мусор со мной во главе предлагали ему стать его Хранителями. Странное отношение к Хранителям, которых он не то ненавидел, не то боялся, и которых никогда не подпускал к своим настоящим эмоциям, но всегда воспринимал их не иначе, как наказание. Множество различных оговорок, в разговорах, вроде: «Как будто мне Первых было мало». Разговор с Десятым главой Шимон, учеником, который спрашивал о ком-то, а Лео в ответ говорил о том, что любой человек способен на предательство. Оговорка с жуткой тоской о доме, оставленном в Бразилии. Крестник, который почти как сын. Когда погиб Леви, и я спрашивал о том, терял ли он когда-нибудь близких, получил ответ: «Терял и не раз. Семью, друзей, родных». И то, что он точно описал моё состояние тогда, будто бы точно знал, что я испытывал. И яростный синий взгляд, лишь на каплю проявленного мною неверия. Его клиническое недоверие даже самым близким, и все эти: «Если встанешь на пути – убью, не сомневайся. Потому что уже делал это», «семья, но не моя». И с каждым днём всё чётче проявляемое сумасшествие и безумие. Всё это, наконец-то, сложилось в одно…. Да. Как бы сильно не хотелось этого признавать, но Вария не была первой семьёй Леонардо. У него до нас, возможно задолго, уже была семья. И не просто семья, а ХРАНИТЕЛИ. Столь близкие ему люди, которых никогда более у него не было. И он им по-настоящему верил, а эти люди его веру подвели и предали. Не представлял как это возможно. Быть может, это было предательством не в прямом смысле. Совершённое, скажем, «для его же блага». Но оно явно доставило Леонардо очень много… душевных терзаний. И закончилось трагически: его Хранители погибли, а сам он едет с катушек. Лично ли он их убил, или они вины не перенесли и свели счёты с жизнью, или как иначе, но они погибли. Причём, скорее всего, ещё до того, как умер Волк. Леонардо неоднократно говорил, что потерял большую часть своей силы. Возможно, это тоже было связанно с предательством его Хранителей…. Я подозревал раньше об этом, но…. Предпочитал отворачиваться от реальности, как от чуши. Зря, как выяснилось. Чтож, теперь я знал наверняка, в чём заключалась «вторая тёмная полоса» жизни моего любимого Мусора. Без подробностей, конечно, но и того, что знал, хватало для понимания: подобраться к Мусору поближе, уговорить его довериться и открыться, будет очень сложно. Потому что, возможно, он действительно нас боялся. Боялся, что мы поступим с ним так же, предадим. Становились понятны и очень редко, но всё же мелькавшие в его глазах искры ненависти и презрения, направленные на нас. Наверняка его первые Хранители были и умнее, и сильнее. А ненависть…. Да тут вообще просто: одним своим существованием новые Хранители могли напоминать ему о старых…. М-да… Я поднялся на ноги, отряхнулся и сплюнул на пепелище: свезло же, а?! Итак, получалось, что «в первую чёрную полосу» Леонардо сломили разум и надругались над телом, во второй… мм… разбили сердце и порвали душу. Но что же тогда произошло «в третий», когда он так сильно и резко изменился? Что у него до этого оставалось не тронуто? Гордость? Могли ли его гордость растоптать и унизить? Хм, над этим стоило подумать. А возможно ли, что всё это произошло из-за одного и того же человека, его врага, которого он так одержимо желал одолеть? Вполне. Чёрт, как же жаль, что ему этих вопросов было не задать…. А кто ещё мог знать, что с Леонардо происходило? И тут меня осенило: его «гении». Они ведь с ним «почти с самого начала карьеры», а значит, могли знать. Я решил не терять времени, и пока Чёртов Мусор далеко от своих техников, поинтересоваться….