Поющий Койот. Перекрёсток Времён

Леонардо Квартира, в которую я когда-то, кажется тысячу лет назад, притащил избитую собственноручно Варию, и в которой мы и знакомились, находилась почти в центре Палермо, а мы встречались с отцами на окраине города. Я специально не гнал свою милую Бугатти, а ехал не торопясь. Будто оттягивая время, и давая Занзасу возможность прийти в себя. Я поглядывал на него краем взгляда, и мне совершенно не нравилось, каким притихшим он был. И взгляд ещё такой… пустой, не осмысленный. Он пялился в приборную доску, но явно не видел её. Иногда он отворачивался, и скользил взглядом по домам и магазинам, которые мы проезжали, но ни за что не цеплялся. Я не знал, что ему сказать. Такой Занзас мне был непривычен. Он должен был рвать и метать, но не закрываться глубоко в себе…. Однако отвлечь его как-то нужно было, так что я его окликнул: - Занзас… - Он резко повернулся в мою сторону, и от неожиданности я чуть не врезался в красную тачку впереди на дороге. - Зря ты меня потащил на встречу с этим… этим…. В общем, ты понял. – Обвинили меня. – Я бы забыл, и может, постепенно смирился бы. Но так…. - Я не согласен с таким подходом, ты знаешь. – Вздохнул я. - Если проблему можно решить сразу – лучше так и поступить. - Знаю. Но это не тот случай. - Тот самый, и это ты тоже знаешь. А я прекрасно знаю, как это сложно в твоём возрасте, принять тот факт, что у тебя всё-таки есть какой-никакой, но папаша. И это после целой эпопеи с теми, кто называл себя твоими родителями. – Занзас молчал, никак не комментируя мои слова. Но зато он больше не пялился, куда придётся пустым взглядом. Теперь он рассматривал яркие вывески магазинов, предприятий, компаний и административных зданий вполне осмысленно. Это не могло не радовать. О чём он думал – я не знал, но почему-то казалось, что если начну спрашивать, то мы поссоримся. Ярость клокотала внутри моего Неба, но я чувствовал, что её питает не встреча с биологическим отцом. Скорее она клокотала от раздражения Занзаса на себя самого, по неизвестной мне причине. Так что перечить ему в такой момент было себе дороже. Когда он был на взводе – не прощал даже малейших обид, и не пытался разобраться в недопониманиях. В такие моменты он был настоящим Небом, которое не позволяло ввести себя в заблуждение или командовать собой, и было само для себя истиной в последней инстанции, даже если знало, что эта истина ложна. Иногда это восхищало, а иногда становилось проблемой, как в этот раз. Но всё равно, я надеялся спокойно добраться до магазина, а потом и до квартиры, прежде чем Занзасу что-нибудь взбредёт в голову. И, естественно, не тут-то было. В какой-то момент мой зам что-то увидел за окном, и резко заорал, чтобы притормозил. Я вдарил по тормозам так, что по инерции меня чуть не вдавило в руль, из-за чего я невольно раздражённо посмотрел на спутника. Однако тот и ухом не вёл, будучи увлечён какой-то безумной идеей. В том, что его идея безумна, я не сомневался. Но и он был не в том состоянии, чтобы я смел спорить. Сегодня я был просто послушным офицером Варии и Хранителем Облака этого… балбеса, а потому свернул на обочину и припарковался, тут же выходя из машины…. И тут же застонал обречённо, потому что Занзас направлялся прямиком в тату-салон. Перед входом, Небо сделало милость, и дождалось меня, позволяя подать голос: - Только не говори мне, что ты хочешь набить себе татушку! – Воскликнул я. Не то чтобы мне было холодно или жарко от того, что на обожаемом теле появится что-то инородное. Скорее я боялся, что он задумал нечто более масштабное. И, к величайшему сожалению, не прогадал: - Хуже, Лео. Гораздо хуже. Я хочу, чтобы наколку сделали не только мне, но и тебе. – Я обречённо прикрыл глаза, успокаивая эмоции, и как мантру повторяя про себя: «не спорь, а то хуже будет». - Зачем тебе это? – Выдохнул я. - Хочу! – Как маленький капризный ребёнок заявил он. Я снова застонал: - Занзас, ты понимаешь, что свести наколку, если что, очень сложно даже с помощью пламени. - Зачем же её сводить? – Удивился Небо, и я как-то замер, потому что в голову достойного ответа не приходило. Я мямлил: - Она может выйти неудачно или… надоест, или…. Зачем тебе это? - Хочу, чтобы нас что-нибудь связывало. – Уверенный такой ещё, ага. А меня ты спросил, хочу я этого?! И, разумеется, моё желание тебя не волнует! Я был возмущён: - Вонголы, Варии и чёртовых колец тебе мало? Ещё есть кровь и воспоминания…. - Ты не понял. – Перебил меня Занзас. - Я хочу, чтобы было что-то, чтобы был какой-то след, напоминающей о связи… интимной, духовной…. – Замялся уже он, пытаясь сформулировать, но быстро плюнул на это дело: - Короче, я не знаю, как это выразить. – Я посмотрел на его упрямую морду, и сел на ступеньку входа в тату-салон, крепко задумавшись. Что такое татуировка? Это знак, или клеймо, как посмотреть. На моём теле было много таких знаков. Часть из них была скрыта, как герб Вонголы с Драконом Эстранео, а другая часть с недавних пор всегда была на виду – шрамы. Знаки обычно служили напоминанием чего-либо, или говорили об отношении к чему-то. Так, например, мои шрамы напоминали о сложных заданиях, опасных боях и вообще, неприятных моментах жизни. Часть из них можно было вылечить или убрать операционным путём так, чтобы их было почти невидно. Но я не трогал их, будто опасаясь, что однажды потеряю память, а они смогут мне напомнить что-то важное. А иные знаки, вроде татуировок, я делал, в качестве напоминания о связи с кем-то, или просто о памятных событиях. И татуировка Занзаса как раз отнеслась бы ко второй группе знаков. Так был ли Занзас достаточно важной встречей моей жизни, чтобы оставить об этом знак на своём многострадальном теле? К добру, или худу произошло это знакомство, но сомнений в его значимости у меня не было. Небо – само по себе просто не могло не иметь значения. А уж Занзас-то… очень многое для меня сделал, многое дал. Стоили ли воспоминания о нём клочка чистой кожи на моей тушке? Скорее да, чем нет. Буду ли я жалеть о такой наколке? Вряд ли. Была же у меня татуировка всё того же герба Вонголы, которая по началу приносила мне только досаду. Но теперь я понимал, что совсем не жалел об этом знаке. Как бы там ни было, а я, чёрт возьми, правил этой грёбанной семейкой, был её Десятым Боссом, и вывел её на новый уровень! Это, конечно, мелочь по моим меркам, но мелочь приятная, вызывающая гордость, независимо от того сколько проблем и последствий она за собой несла. А уж Занзас-то был мне гораздо дороже, чем Вонгола. Решение было смиренно принято, и я вопросительно посмотрел на своё Небо. - Допустим, я согласен. Но у тебя есть идеи что, и куда колоть? – Босс Варии довольно оскалился: - Да. Мы расколем мир на двоих. Половина будет твоей, а вторая половина - моей. – Я хмыкнул, не сомневаясь, что идея будет пафосной. Хотя и новой она не была. - Значит, мир на двоих, да? Ну чтож, пускай. – Фыркнул я. – А место? - А этот вопрос я оставлю тебе. Мне всё равно. – Пожал плечами Занзас, снова нагоняя на меня волну задумчивости. Впрочем, ответ на этот вопрос нашёлся сразу: - Ну, раз уж вы великодушно предоставили мне возможность выбрать, то я выбираю шею, Босс. У нас с тобой достаточно длинные волосы, чтобы прятать наколку на шее под волосами. А иногда и воротник прикроет. Так татушка останется несколько интимной и таинственной, да и прознать о ней будет не просто, если сами не расскажем. При этом она останется легкодоступной для глаз, рук, губ…. Такой вариант устраивает? - Несомненно. – Важно кивнул Занзас, и, подхватив меня за шиворот, буквально потащил в салон. Я, вздохнув, смирился с участью. В самом салоне обнаружилось, что именно в нём я набивал терновую ветвь на руке. Мастер признал свою работу. Чтож, так было даже проще, что мастер оказался проверенным. Он не задавал лишних вопросов, просто поинтересовался что, и куда колоть. А так же спросил, есть ли хотя бы примерный рисунок «будущего шедевра». Разумеется, рисунка у нас не было. Его пришлось рисовать на месте мне. Благо, что навыки имелись в наличии. Я сразу предупредил Занзаса, что согласен только на чёрную наколку, а потому и рисовал расколотый надвое мир чёрным. Мастер-татуировщик предложил ещё серые оттенки, и на это я согласился. В итоге, по идее, это должно было быть просто изображение расколотого земного шара, по половине на каждого. Половина, и с места раскола несколько мелких обломков как бы сыпалось. Континенты при этом были серым, и цветом кожи, а океаны, крупные реки и моря были чёрными. Занзас просил корону, но в этом я ему отказал. Зато согласился на парные пистолеты, которые были изображены под половинкой мира. Тоже по одному на каждого, соответственно. Если совместить изображения – мир был целым, а пистолета было два. Но картинке предстояло находиться сразу на двух шеях. Левая часть планеты досталась мне, а правая – моему Небу. Когда все подготовительные процедуры были окончены, пришло время перейти к самому действу. И тут Занзас вынудил первым пойти на это меня. «Чтоб не передумал», как он сказал. Делать было нечего, так что я заголил шейку, собрал волосы в тугой пучок, и разлёгся на специальной койке. Мастер поставил койку так, чтобы мне было удобно, но шея была расслабленной и вытянутой. От анестезии я снова отказался, ибо ни к чему. Закрыл глаза и принялся терпеть чужие прикосновения. Сначала, когда мою кожу проспиртовывали, дабы обеззаразить, а потом когда мастер принялся колоть. Ощущение, собственно говоря, были настолько привычные, что меня неукротимо тянуло поспать. С трудом выдержал час, пока мне делали эту хрень. Потом мастер устроил себе перекур. И пока он курил, пил кофе, и готовил Занзаса, я критически рассматривал себя в зеркалах. Кожа неприятно саднила, но результат был удовлетворительным, так что я смазал обновку специальным заживляющим гелем, приобретённым тут же, в салоне, и устроился наблюдать за Занзасом. В какой-то момент у нас одновременно начали разрываться телефоны. Мы сбрасывали вызовы, пока не достало. Занзас послал Скуалло уже после пятого вызова, а я решил ответить лишь после десятого, и сразу раздражённо: - Хаято, нам объявили войну? - Нет, но… - Отрицательно ответил Хаято, который и звонил. Я уточнил: - На нас напали? - Нет. - Кто-то погиб? – И снова. - Нет. - Кого-то ранили? – И опять. - Нет. - Тогда, может быть, бунт? – Перечислял я варианты, при которых требовалось наше с Занзасом вмешательство. - Нет, но… - Но ответ был один. А раз ничего серьёзного не случилось, я немного сорвался от раздражения: - ТОГДА КАКОГО ХЕРА ТЫ ОТРЫВАЕШЬ ОТ ЗАСЛУЖЕННОГО ОТДЫХА? Со всеми мелкими проблемами вы - не маленькие дети – можете справиться самостоятельно! Раньше завтрашнего обеда не ждите. И БОЛЬШЕ НЕ ЗВОНИТЕ НАМ ПО ПУСТЯКАМ!!! - Рявкнул я напоследок так, что мастер-татуировщик даже отвёл руки с прибором от шеи Занзаса, чтобы нигде лишнего не кольнуть. - Клянусь, однажды я убью их лично! – Обратился я уже к Занзасу. - Ого! А это уже серьёзная клятва. – Присвистнул он. – Не ожидал, что ты в этом можешь поклясться всерьёз. - Не обольщайся, ибо ты первый в очереди будущих трупов. – Фыркнул я уже спокойнее. Несколько позже мастер тактично поинтересовался, по какому поводу мы решили набить такие татушки, и не геи ли мы случаем. Я, в какой-то мере, «честно» признался, что мы вообще-то братья, и вдвоём управляем целой торговой корпорацией, (а в легальном бизнесе у Вонголы и была официально зарегистрированная корпорация), доставшейся нам по наследству. Поэтому «мир», и «на двоих». Мастер поверил, что я знал благодаря интуиции. А потом, когда и татушка Занзаса была набита, мы снова критично осмотрели себя в зеркале, но уже вместе, и, оставшись довольными, оплатили услуги мастера. Потом заехали в магазин, как и собирались, и, наконец-то, просочились мимо строгой консьержки, которая нас узнала, чтобы прийти в место, где начиналось наше официально знакомство. - А здесь ничего не изменилось…. – Выдохнул Занзас, когда мы вошли. Я пожал плечами: - Я продавал её с условием, ничего не менять. А если новый хозяин решит её продать то, чтобы сначала звонил мне. Он и позвонил, а я решил выкупить вновь. - Это хорошо. Я бы тоже выкупил… - Хмыкнул Занзас, плюхаясь на видавший виды, но всё ещё какой-то… уютный диван возле камина. Этаж в доме, на котором располагалась квартира, был верхним, так что тут разрешалось делать камин. Хозяин, у которого я когда-то сначала снял в аренду, а затем и выкупил квартиру, таким разрешением воспользовался в своё время. И не зря, на мой взгляд. Как романтику, мне было особенно приятно проводить тут время в дождливые дни, слушая, как дождь стучит по крыше, и как потрескивают дрова в камине… Я, оставив закуски и спиртное не распакованными в коридоре, быстро разжёг камин, ведь под крышей достаточно влажной весной в квартире было прохладно, а затем тоже присел на диван рядом со своим Небом. Правда, я совсем не ожидал, что меня тут же уронят в лежачее положение, и навалятся сверху, расслабленно устраиваясь на мне, как на мягком матрасе. Немного мешали собранные в пучок волосы, но их пока нельзя было распускать из-за того, что они могли вызвать раздражение в татуировке. А ещё тело сверху было тяжёлым, но и это потерпеть было можно, тем более что я был привыкшим, ведь Занзас любил на мне поваляться. Просто так лежать, прикрыв глаза и вслушиваясь во что-то, или подставив руки под подбородок всматриваться в моё лицо. Прямо как домашние коты любят спать на своих хозяевах, или просто лежать, так и мой блудливый котяра любил поваляться на мне. Обычно он молчал при этом, молчал и я. Но сегодня, видимо, был не тот день, раз мой главный любовник, устроился на мне, повозившись, и уставился на меня, попросив повелительно: - Сними иллюзию с глаз. Хочу видеть их настоящее выражение. – Я склонил голову к плечу, всматриваясь в его глаза, и понял, что он действительно этого хотел. Поводов отказать у меня не было, так что я закрыл глаза, расслабил мышцы, как самих глаз, так и всей тушки, затем сильно зажмурился и щёлкнул пальцами, тут же чувствуя, как лёгкая пелена Тумана с рябью исчезает бесследно со зрачков и радужки. А потом, медленно выдохнув, я открыл глазки, зная, что они уже не имели никакого выражения. Всё такие же пустые и холодные, но красивые, как дорогой драгоценный камень, как и когда-то, больше десяти лет назад, они всё ещё были глазами настоящего мертвеца. Занзас смотрел в эти глаза и не раз, но всё равно дёрнулся, когда я перевёл свой взгляд на него. Но он не отвернулся, выдержав весь холод, что скопился в моих стекляшках за годы, и как заворожённый подтянулся к моему лицу поближе, так, что мы чуть не сталкивались носами, и застыл в таком положении. Я смотрел в его винные очи, и видел целую бурю чувств. Много, слишком много, целый ураган эмоций, среди которых ни одно чувство не выделялась достаточно сильно, чтобы я мог его распознать. Но я знал, что в этой буре были и эмоции связанные с отцом, и с мрачными предсказаниями будущего интуицией, и эмоции связанные со мной. Всего третий раз видел такую бурю в его глазах. Но вместе с ней, в них отражались и мои глаза, и мне почему-то вспомнился давний-давний сон, про зеркала. Там в одном из зеркал отражался вместо меня Занзас, но у него были мои глаза мертвеца. Только не коньячные, а винные. Сейчас я видел это наяву, а не во сне. Молчание отчего-то становилось неуютным, и я решил занять себя тем, что принялся рассматривать его лицо: тонкие губы с вечно опущенными уголками, прямой нос. Хищный и безразличный одновременно прищур чуть усталых глаз, из которых никогда не исчезал стальной блеск воина, закоренелого убийцы и Босса. Сейчас винные глаза Занзаса казались кроваво-красными из-за того, что в них отражались мои коньячные. Кожа загорелая, ну или обычная по итальянским меркам. Отросшие лохмы волос цвета вороного крыла, которые не отражали света, а наоборот, казалось, поглощали его – красиво обрамляли лицо своим творческим беспорядком, и неаккуратной чёлкой, частично прикрывая глаза и тонкие относительно низкие брови. В просветах между чёлкой на лбу я заметил складку. Слишком часто хмурился в последнее время. А шрамов на лице сейчас почти не было заметно. Лишь тонкая белая полоска, тянущаяся от левого виска через высокую скулу к краю губ, но так и не достающая до них. Это говорило о том, что Занзас был более-менее умиротворён, не смотря на встречу с Секондо. Несколько раз я видел это родное лицо совсем без единого намёка на шрамы. И каждый раз это случалось в моих объятиях…. Вот выражение глаз человека, которого я признал, как равного, изменилось. И я сбился с мысли. - Всегда буду жалеть о том, что увидел эти глаза. – Судорожно выдохнул он. Я тоже выдохнул. И когда успел задержать дыхание?! – Эти глаза…. Этот взгляд…. Увидишь однажды – захочешь смотреть на них вечность. Так может смотреть только небо. Особенно, когда они синеют от твоей ярости. Но небеса они отражают в себе всегда, каким бы цветом ни были. Такие же глубокие, затягивающие, и когда уже не в силах отвести взор – безграничные…. – Я слушал, и не хотел слышать. Слушал и удивлялся. Слышать такие сравнения от Занзаса?! От чего-то это проникало в глубины моего сознания, задевая самые тонкие струны души. Это трогало. Трогало так, что сердце щемило от щенячьих и каких-то сопливых эмоций, заставляя биться его ещё быстрее. Так, что на душе появлялась непонятная тяжесть и чувство вины, заставляя судорожно извиваться ей от глухой тоски. Непонятные и противоречивые чувства…. А Занзас меж тем продолжал: - Твои глаза такие же холодные, бесчувственные и безразличные ко всему, как небо. И в тоже время они такие же яркие, завораживающие, притягательные и кристально чистые. В твоих глазах и днём и ночью отражаются звёзды, и стальной блеск глаз воина, вместо луны. – О, да он поэт-романтик, оказывается…. - Говорят, что звёздный свет могут сохранять в себе только драгоценные камни, и твои глаза подобно камням хранят его. Ты действительно Небо. Настоящее Небо. То Небо, к которому вольно или невольно тянутся взгляды. То Небо, к которому стремятся души. Небо, которое над всеми и ни над кем. Небо, которое для всех, и ни для кого. Небеса, которые включают в себя весь мир. Ведь планеты это тоже часть Неба. Я, дед, Конный Мусор, и все остальные обладатели пламени Неба – лишь жалкие, ничтожные и грубые подделки на тебя. На истинное Небо. Мы всего лишь люди, в которых частичка Неба чуть ярче. А ты Небо, заключённое в человеческую оболочку, и вынужденное жить среди нас. Ты ведь и сам говорил, что ты не Хранитель пламени Неба, а Хранитель Воли и Равновесия Небес. Я не понимаю, что это означает, но чувствую, что ты другой…. – Я не выдержал, восхищения и горечи одновременно в родном голосе, и закрыл ладонью Занзасу рот, резко высказавшись: - Хватит! Не желаю больше ничего подобного слышать!!! Тем более от тебя. Я ненавижу, когда меня выделяют, и ненавижу выделяться. Просто жить предпочитаю на своих условиях, а не на тех, которые мне диктуют окружающие. – Босс Варии насмешливо фыркнул: - Ну, ты ведь не станешь отрицать свою отличность от всех прочих, и Небес в том числе?! – Я скрипнул зубами: - В прошлом я гордился этим, но сейчас…. Я давно уже просто человек с немалым жизненным опытом, вот и всё. – Он хотел что-то сказать, но я не позволил: - И не спорь! Я знаю, что это так. - Я не согласен. - А ты не знаешь, да и не можешь знать всего. И ты слишком сильно в меня влюбился, Занзас. – Я осторожно коснулся ладонью его щеки, и едва касаясь, провёл пальцами вдоль шрама, убрал настырную прядь волос, лезущую в глаза, и вздохнув продолжил: - Вернее, слишком убедил себя в своих чувствах ко мне. Это затмевает здравость твоего мышления, когда дело касается меня. - В мои чувства ты тоже не веришь? – Прищурился моё Небо. - В твои – верю, вижу, знаю. Но и они не столь сильны, как ты думаешь. Просто ты обязан мне многим, и ощущение долга создало привязанность чудовищной силы. - Наверное, быть тобой – очень сложно. Видеть людей насквозь, все их чувства, эмоции, тайные страсти, всю подноготную, и жить рядом с ними, существами полными самообмана и лжи. – Иронично дёрнул уголком губ Зан. - Это не смешно, Занзас. Это очень печально. Я бы никому такой участи не пожелал. Особенно неприятно понимать, что во мне самом самообмана и лжи не меньше, чем в окружающих. Это противно, знаешь ли. – Покачал головой я, и тоже сыронизировал: - Но я ведь особенное Небо, и меня это ничуть не ломает. - Придурок! – Фыркнул любовник, снова принявшись разглядывать меня. Правда, на этот раз он нарушил тишину гораздо раньше: - А знаешь, без иллюзии, твои эмоции хоть и не отражаются в глазах, но сами они кажутся более естественными, не наигранными. Да и сам ты… живее, что ли?! - Предлагаешь мне избавиться ещё и от этой иллюзии? - Почему бы и нет? – Я хмыкнул: - Вообще-то это ты умеешь определять, что я чувствую на самом деле, не заглядывая мне в глаза, а остальные – нет. Представь, что бы ты чувствовал, если каждый день видел только пустоту, безразличие и холод в глазах обожаемого Босса? - М-да…. Жаль. Я хотел бы постоянно видеть твой настоящий взгляд. Он сводит с ума, затягивает, забирает душу, но мне спасать уже нечего. – Вздохнул он, после того как передёрнулся, видимо представив. - Я рад, что ты понял. Ещё некоторое время молчания спустя Занзас снова подал голос: - А знаешь, ты пахнешь чем-то острым. Я бы сказал, что собранностью зверя и безумием дикаря. - Это лимон, мята и можжевельник, балда. – Рассмеялся я, странному заявлению, в общем-то, будучи очень удивлённым, потому что мой парфюм обычно выветривался к обеду. Да и не обливался я им так, чтобы меня издали чуяли. Так, слегка только…. И то, потому что Виктор приучил тщательно за собой следить. - Да ну тебя, Мусор! – На что-то обиделся Зан. Он отвернулся от меня, закрыл глаза и ткнулся носом мне в ключицу, дыханием щекоча кожу. Я усмехнулся, зарылся пальцами в его волосы, слегка подёргал, и пробежался от затылка к шее, к тому месту, где была чуть припухшая, от свежей наколки, кожа. Босс Варии вздрогнул, когда я мимолётно мазнул пальцем по этому месту. Потом я чуть наклонил голову, чтобы зарыться в его волосы уже носом, и глубоко втянуть в себя его запах, а потом, на выдохе сообщив: - А ты пахнешь как-то по-домашнему. Разогретыми на солнце апельсиновыми садами, горьким шоколадом, виски и… морем. Пахнешь уверенностью в себе и в завтрашнем дне. Пахнешь спокойствием, и в то же время готовностью к бою. Твой запах пьянит, дурманит, сводит с ума… – Занзас снова завозился и поднял голову, с удивлением смотря на меня. Я улыбнулся, уцепился за подбородок и подёргал его, как делают бабушки любимым внучкам. Дёрганья за щёчки гордость Занзаса не выдержала бы…. – Твой запах манит и влечёт, наверное, особенно сильно, таких как я. Людей, которые не знают, или забыли что такое уверенность в завтрашнем дне. Ты такую уверенность даёшь одним своим присутствием, и нет, не запахом, а аурой. Просто кажется, что рядом с тобой можно забыть обо всех тревогах, потому что ты способен от них защитить, или и вовсе отвести их в сторону. И ты даже представить себе не можешь, как дурманит этот ощущение даже сильнейших. Это особенность всех Небес: притягивать к себе. И ты не обделён ею, просто не ощущаешь, как она сильна. Хрен бы я повёлся на твоё предложение вступить в Варию, если бы не это. Любопытство, конечно, тоже сыграло свою роль в том, чтобы мне захотелось познакомиться поближе, но больше…. – Кажется, я распалился. - Я хотел подчиняться тебе добровольно. И подчинился бы полностью, если бы сам не был Небом. В твоих глазах, конечно, не отражается Небо. Зато в них всегда отражается пламя, которое завораживает ничуть не хуже. Этот алый взгляд прожигает до глубины души, оставляя на ней неизгладимый след, а то и вовсе, печать принадлежности…. Ты одним взглядом выжигаешь своё тавро на душах. Знаешь, я могу обрубить с тобой все связи, могу возненавидеть тебя так, что на иные чувства просто не останется сил и места в сердце, но вытравить тебя из своего сознания я не смогу, даже если напрочь сотру себе память о тебе. – У Занзаса поползли брови на лоб. – А знаешь почему? – Он отрицательно мотнул головой, не сводя с меня внимательных глаз. – Ты моё грёбаное Небо, в потенциале равный мне самому. Знаю-знаю, ты этого не ощущаешь. Но мне кажется, что ты просто боишься сравнивать себя со мной. И не хочешь выходить из моей тени и начинать собственную большую игру в жизнь. Ты отличный Босс, и мог бы стать ещё лучше, если бы проявил чуть больше инициативы. А ощущение надёжности рядом с тобой, говорит мне о том, что ты мог бы стать прекрасным мужем и отцом. И все кто был за тобой, чувствовали бы себя как за каменной стеной, и были бы готовы в любой момент стать такой же надёжной стеной для тебя. Сейчас ведь то же самое и происходит, только с Варией. Но она – не твой масштаб. Ты можешь больше, я это точно знаю. А ещё ты весь из себя брутальный Мужик, на которого невозможно не вестись. Но ты повёлся на меня, балда, и сгубил жизнь себе. – Я снова подёргал его за волосы на затылке, и замолчал. Он прервал молчание быстро, упрекнув: - Если бы ты меня не заткнул, то тоже мог бы послушать о своих положительных качествах. – Упрёком, я так понял, он старался скрыть какие-то иные эмоции. Но его фразы хватило, чтобы я закатил глаза: - Пф, будто я ни разу не слышал дифирамбов в свою честь. Это надоедает, знаешь ли. Тем более, если точно знаешь, насколько они далеки от истины. - О, ты совершенно непрошибаемый упрямец! – Вздохнул Занзас, и ухмыльнулся. – Впрочем, было неожиданно и приятно слушать твои сладкие речи в мою честь. – Я не выдержал и расхохотался, но Босс Варии и мой заместитель смеха не поддержал: - Ну и чего ты ржёшь? Это нихрена не смешно! – Он неожиданно ткнулся носом в мою подставленную под его подбородок руку носом, и потёрся, вызывая моё удивление. – Ты даже не представляешь, как долго я шёл к тому, чтобы ты меня признал… вот так. - Чуть больше пяти лет, я полагаю. - Нет, Мусор. Дольше. – Снова потёрся Занзас о мою ладонь, но уже щекой. Что это вообще за странные нежности? День, что ли, такой… странный?! И что это значит, «дольше»? - В смысле? – Моё Небо вздохнул: - Я говорил уже, но я очень хорошо запомнил эти руки. Твои руки. - Руки, как руки. Ничего особенного. – Хмыкнул я. - Да ну тебя, Мусор! Ты просто не понимаешь!!! – Воскликнул он, с каким-то почти безумным блеском в глазах. – Ощущение этих рук, и воспоминание о них, оно возможно и не физическое, эфемерное, но ты и близко не понимаешь, что для меня значило ощущение этих рук, - Занзас тряхнул моей рукой, - когда я почувствовал их впервые! – Я вопросительно смотрел на него, ожидая, нет, почти требуя продолжения. – Ладно, я начну сначала. – Вздохнул он, и снова устроился на мне поудобнее, кладя голову на плечо. И как только вмещался вообще? – Я знаю, ты примерно понимаешь, каково мне было торчать в чёртовой ледяной тюрьме. – Всё же он заговорил тихим голосом, и я молча слушал эту почти исповедь, почти ощущая, как это на самом деле страшно: - Уверен, что знаешь о том, что там можно сойти с ума только от холода, боли в почти атрофированных мышцах, собственных мыслей и ярости, и о том, как сильно во льду не хватает… банальных ощущений. Неважно каких: звук, вкус, запах, каких-то тактильных ощущений, помимо остро впивающегося в кожу льда. Это реально очень быстро начинает действовать на нервы, когда изо дня в день одно и то же, и ничего больше. День Сурка, прямо. – Занзас невесело усмехнулся, кажется, совсем не замечая, что нервы сдают, и что он дрожит мелко, но часто. Что я мог сделать? Только обнять и слушать. - Чувство времени теряется, и дни начинают тянуться бесконечно долго…. Когда вы меня освободили, я ничего не видел, не слышал, не ощущал. По привычке ли, или просто не замечал, или потому что органы чувств атрофировались – не знаю. Я помню только рёв собственной Ярости, а потом в мой маленький замкнутый, как мне казалось, окончательно, мирок прорвались ощущения. Точнее ощущение этих самых рук, и тихий голос, который обещал, что всё будет хорошо. Первые ощущения, после, как мне до сих пор кажется, вечности, проведённой во льду. И промолчать, если сказать, что они для меня до сих пор очень важны. Это просто невозможно забыть. И как бы руки и голос за прошедшее время не изменились – мне их ни с чем не спутать. Я ведь искал тебя. Начал искать человека в маске, которого описали придурки, как только встал на ноги. А ведь ты был так близко…. – Занзас снова поднял голову и посмотрел на меня. – Теперь понял? - Понял. – Выдохнул я. Правда, я думал, что мои руки ему распознавать помогала интуиция, а не воспоминание о них же. – Но я бы сроду тебя не коснулся, если бы не… обстоятельства. - Твою версию я ещё не слышал. Расскажи!..