***
- Здравствуй, упрямый мальчишка. – Разнёсся по машине из рации хриплый низкий голос врага известного наёмника Поющего Койота. - И я рад тебя слышать, мразь! – Весело ответил тот. И ему действительно было весело из-за иронии судьбы. Ведь когда он был один, и ждал встречи со своими старыми врагами, или охотился на них – звёзды не сводили их вместе, а вот если он был занят другими делами, да ещё и с компанией – они были тут, как тут. - Да ну? – А вот пожилой мужчина, которого многие называли Гонщиком, настроению своей цели не поверил. Слишком много боли он, и его шеф причинили этому… мальчишке. - Ну да! - А ты ничуть не изменился. Тот же взгляд, та же усмешка…. – Ностальгично заметил Гонщик, глядя в маленькое окошко экрана, зафиксированного на его приборной доске. На этот экран передавался сигнал-видео, со шпионского устройства, находящегося в Феррари Скаглиетти его цели. Он должен был, по заданию, испытать мальчишку, а если удастся – попытаться сломать смертью близких. На последнее шеф всегда давал добро. Но у него на этот раз было плохое предчувствие. Заигрался он с лучшим в мире Наёмником… - Многое в этом мире меняется. Только не такие как мы. - Чертовски верно! – Хрипло рассмеялся старый враг наёмника. - Ты подозрительно счастливый, для того кто встретил ненавистное лицо старого врага, за которым гоняешь полжизни. - Не ты мой враг. Ты лишь шестёрка, и связь. - Верно. – Подтвердил Гонщик и тут же спросил: - Кто четвёртый? - Ты действительно думаешь, что я скажу? - Я всё равно узнаю. - Ну-ну. Флаг тебе руки и барабан в задницу. – Огрызнулся наёмник. Его раздражал тот факт, что за ним следили, а слежки он не замечал, хоть и знал о ней. А вот Гонщик улыбнулся, ведь с этим упрямым Бесчувственным мальчишкой они не виделись давно, но его язвительность всегда оставляла за собой неизгладимое впечатление. Он хорошо помнил тот день, когда впервые увидел мальчика. И никогда не забудет ужаса, что испытал, когда в ступоре наблюдал за тем, как маленький и милый на вид карапуз, с безумной улыбкой на лице и неожиданной силой в руках, снова и снова втыкал разделочный кухонный нож в тело младшего брата шефа, который насиловал мать мальчика. Этим страхом тогда их, троих взрослых опытных, много чего повидавших в жизни людей, просто парализовало. Гонщик тогда думал, что поседел. Но нет…. Мальчишка был великолепен. Если бы он тогда не убил брата Босса, и не пробудил в себе особое чёрное пламя, которым на все параллельные реальности могли одновременно владеть лишь трое, Гонщик был уверен, что шеф мальчишку бы забрал, и воспитал бы машиной для убийств, личным цербером и… любимой подстилкой. У шефа вообще было пристрастие к маленьким детям, не старше семи. И Гонщик видел, как Босс его был восхищён, почти влюблён…. Но не отомстить за брата он не мог. Они тогда избили и мальчишку, и его мать. Босс мальчишку ещё потом очень долго и абсолютно беспощадно насиловал. Но вместо того, чтобы вырываться, рыдать, кричать от боли, или терять сознание, тот лишь ронял злые слёзы. Босс, решивший получить больше удовольствия, засунул палец мальчишке в рот, и попытался заставить того сосать, раз уж, стоя раком в луже собственной крови, сознания он не терял, тут же пальца лишился: мальчишка откусил, и зарычал как раненный, загнанный зверь. За всё это он и удостоился прозвища «Бесчувственный». Его самого и его пламя можно было использовать, но от боли, ярости за дерзость, и неудовлетворённость, шеф, не успев одеться, полоснул со всей дури обнажённым мечом по спине мальца, вдоль позвоночника, и что-то прошептал на ухо. Гонщику тогда было ясно: мальчишке конец. После игрищ его шефа не выжил ещё ни один ребёнок, уж после такого ранения – счёт жизни мальчика шёл на минуты. Они и покидали дом, ничего не выяснив, но зная, что горе навсегда поселилось в нём, от утраты мелкого Вонгольского выродка. Но он, непонятным образом, выжил, и более того, смог преодолеть тяжёлый жизненный момент. Гонщик помнил, что когда все, кто был в том японском доме в тот день, узнали об этом – были удивлены, восхищены и испуганны силой воли мальца. Он уже тогда понимал, что они приобрели себе сильнейшего врага. Однако шеф его не слышал. Он просто обезумел от произошедшего. Даже пристрастие его к маленьким детям прошло. Бесчувственный мальчишка стал его навязчивой идеей. И, как думал Гонщик, это было у них взаимно. Он винил во всём стокгольмский синдром, но ошибался…. С тех пор много воды утекло. Много встреч минуло между врагами. Много побед и поражений всех сторон этого противостояния. Мальчишка вырос, и стал силой, с которой невозможно не считаться, которую невозможно недооценивать. Его теперь называли лучшим, но… Но он всё ещё проигрывал. Со времени их последней встречи прошло семь лет, и гонщик понимал, что соскучился и по мальчишке, и по былым временам, в которые гонки, подобные сегодняшней, происходили гораздо чаще. - Барабан в задницу? Как грубо. - Ха! Ещё скажи, что не заслужил. - Действительно. - Как там извратник? – Наигранно незаинтересованно спросил Койот. - По-старому. Развлекается, а на досуге Босс восхищается тобою. Гордится и почти визжит от восторга, когда слышит новости о тебе и твоей семье. - Извращенец, фетишист и сталкер твой шеф! – Гонщик хмыкнул, ведь так оно и было. Он не заметил, как голос наёмника дрогнул. - Хотя… я бы тоже радовался, если бы слышал что-нибудь о нём. - Так было бы не интересно. А так ты можешь предсказать действия Босса, но не знаешь где он, и как он. Он же наоборот, знает, где ты и как, но не может предсказать твои действия. Вы знаете моральные слабости друг друга, но не можете этими знаниями воспользоваться. Вы в равных условиях. - Согласен. – Мрачно буркнул Койот. Гонщик посмотрел на его оскал, и на напряжённых спутников, и не мог не спросить, потому что не понимал: - Ответь, почему ты, такой сильный, именитый, богатый, счастливый обладатель большой, любящей тебя семьи, решил вернуться к позабытому прошлому? Неужели ты настолько его ненавидишь?! Или настолько желаешь отомстить? Или слова Босса так глубоко запали в душу, клеймом выжигая на сердце лишь одну цель? А может ты не такой бессердечный и бесчувственный, каким притворяешься? Зачем тебе всё это? Почему бы не наплевать на слова и попытаться скрыться с семьёй? С твоими возможностями, ты мог бы свалить даже на другую планету! – Койот краем глаз заметил, как напряжённо и заинтересованно замерли его Небо и Солнце. Не сомневался, что их очень волновали ответы на эти вопросы. Но правды сказать им он пока не мог: - Я не люблю оставлять дела не законченными, и бегать от проблем тоже не люблю. – Флегматично солгал он. - Да и воевать с твоим шефом весело. Это разбавляет серость будней. - И счастье не в радость, да? – Хмыкнул Гонщик, поверив. Он всё чаще сам испытывал это ощущение, когда окружающий мир перестаёт удивлять. - Нет, почему же. Просто когда кровь не кипит в венах, жизнь кажется скучной, пресной, не интересной…. – Улыбнулся наёмник, чувствуя, что в машине есть скрытая камера. - Жаль будет, если мир потеряет такого человека как ты. А сколько слёз прольёт твоя счастливая семья! Неужели тебе их ни капли не жаль, бесчувственный мальчишка? – Ядовито спросил Гонщик. - Даже мне, и то их жалко. - Они знали за кем шли. - Нет, ну ни капли не изменился! Я восхищён! – Враг ныне Десятого Дона Вонголы даже зааплодировал. - Не зря Босс в восторге. Прикидываться таким хорошим, понимающим, и желать утопить мир в крови…. Бедняжки. – Издевался он, желая проверить реакцию пассажиров мальчишки, а не его самого, потому что знал: тот эмоций не покажет. - Ты их привязал к себе, посадил на цепи, поставил в зависимость от себя, даже даришь мгновенья счастья, но они и не подозревают, с какой лёгкостью ты способен выпустить пулю им в сердца. Рука не дрогнет, не так ли? - Не дрогнет. – Покорно согласился наёмник. К сожалению, для Гонщика, его спутники лишь хмыкнули, никак не отреагировав. Готовил он их к этому, что ли? - Интересно, для тебя есть хоть что-то святое в этом мире? - Кто знает. Но не тебе подобным интересоваться. - Это точно. И всё же человеком тебя назвать у меня язык не поворачивается. – Констатировал Гонщик. - Вы меня сделали таким. Можете гордиться. - Нет. Не мы. Ты сам, забыл? – Продолжил насмехаться он. - Мы бы вообще тебя не заметили, если бы ты не показал себя тогда столь… эпично. Да и потом, ты ведь мог решить этот вопрос проще, и мир бы свободно вздохнул, лишившись такого демона как ты. Ты ведь этого хотел? - Если взглянуть на наше прошлое с этой стороны, то ты без сомнений прав. Да хотел, но это означало бы сдаться. А сдаться – значит проиграть. - Ещё один закон твоей жизни, да? - Незыблемый! - А знаешь, у тебя в семье есть крот. – После нескольких минут молчания произнёс Гонщик, снова проверяя реакцию. - И даже не один. Знаю. Но они не сохранят вам верность. - Похоже на то… - Тут врагам Поющего Койота стоило признать поражение, потому что он умел обрабатывать людей на верность себе, обаянием, уважением и страхом, подбирая для каждого уникальные пропорции этого коктейля. - Как вы договорились с американцами? – Раз уж выдалась возможность, наёмник собирался использовать её на полную, и подтвердить или опровергнуть свои гипотезы. - Ты предоставил нам такую возможность. – Усмехнулся Гонщик. - Они желали отомстить любым способом, за своих. - Мне их жаль. Они даже не представляют, во что влезли. - Да. Мне тоже. - А немецкий орден? - Та же схема. Они желали отомстить. У тебя много врагов. А враг моего врага – мой друг. – В двух машинах, мчащихся по трассе на огромной скорости, на некоторое время воцарилась тишина. Койот прислушивался к эмоциям своих спутников, но кроме недоумения они ничего не испытывали, а Гонщик пытался понять, кто же скрывается под капюшоном, в машине его цели. Правда, больше времени он всё равно смотрел на мальчишку. И всё-таки он не выдержал: - А мне нравится маска, застывшая на твоём лице, бесчувственный мальчишка. - Если ты пытаешься намекнуть на то, что меня снимает скрытая камера, то это бесполезно. Я знаю. Так же как знаю и о взрывном устройстве на дне моей машины, и о пульте дистанционного управления у тебя на руке. – Скривил губы наёмник. И угадал. Гонщик действительно достал из своего бардачка пульт управления, но… не собирался им пользоваться. Спутники Койота этого не знали, а потому судорожно вздохнули. - Как заметил? - Не заметить, что кто-то копался в моей малышке?! Никогда!!! – Возмутился мальчишка, и уточнил: - Пока я в Португалии был, да? - В яблочко! - Как ты разбил стекло в нашу прошлую встречу? – Гонщик от этого вопроса передёрнулся, ведь он помнил и боль, и панику, которую он ощущал, когда горящая машина изнутри, вместе с задыхавшимся им самим, опустилась на морское дно. А бронированная машина оказалась и влагонепроницаемой. Он тогда думал, что всё, умрёт самой странной смертью из всех возможных: угорит на морском дне. - Всё остальное понял, да? - Разумеется! - Горячо изнутри, холодно и давление воды снаружи. Сильного удара кулаком хватило для того, чтобы пуленепробиваемое стекло в машине разбилось. - Примерно подобное я и предполагал. – Хмыкнул Наёмник, на миг покосился на сидящего рядом с ним Босса Варии, и всё же решился при нём спросить о главном: - Это ты убил Леви-А-Тана? – Гонщик снова засмеялся:. - С твоей интуицией лучше не шутить. Да это был я. – Спутник Койота едва заставил себя стиснуть зубы и кулаки, чтобы продолжать держать язык за зубами. - Тот парень был таким самонадеянным, наивным…. Кажется, он верил в лучшее…. Так же как и все твои игрушки. – Подзуживал Гонщик. Босс Варии сжимал в кулаках ремень безопасности, и отчётливо скрипел зубами. Благо, что слышал его только наёмник. - Зачем? И чем вам Абрамио мешал? – Наёмнику понадобилось недюжинное хладнокровие, чтобы сохранить оскал на лице, но в руль он вцепился с такой силой, что костяшки пальцев побелели. - Второй, этот, как его… Фортучи, отказал мне в маленькой просьбе. Мне это не понравилось. А несчастный Леви…. Ты знаешь это не хуже меня. Не понимаю только, почему ты остальных до сих пор не кинул в попытке защитить их от нас, ну, или не запер где-нибудь?! - А вот это не твоё дело. – Отрезал Койот. Его враг пытался вывести его из себя, заставить ошибиться, и этого он просто так оставить не мог. Он знал, что Гонщик ненавидел его за все уродливые шрамы, которые наёмник ему нанёс. А потому решил проехаться по этому больному месту: - Должно быть, наша предыдущая встреча оставила тебе несколько уродливых напоминаний на теле…. Любопытно знать, остались ли у тебя не поражённые участи кожи? – Ехидно осведомился он. Гонщик повёлся и зарычал: - Сука! - Значит, нет, и я прав! И я не сука, я кобель! – Рассмеялся наёмник. Из рации раздался смутно знакомый ему писк, и до него не сразу дошло, что это. Ухмылка сама выползла на лицо: – Эй! Это бесполезно!!! Ты забыл, что я знаю, о взрывном устройстве? Я бы не стал ничего делать, если бы был один, но так как со мной спутники…. Извини, но детонатор заморожен. - Просчитал, да? – Хмыкнул устало враг его. Койот его догонял. Его машина была совсем близко…. Они оба водили машинами мастерски, но всё же его Ауди проигрывала Усовершенствованной Феррари по характеристикам. На трассе с оживлённым движением ещё можно было побороться, но на прямой, там, где вилять негде, борьба становилась бессмысленной. Гонщик прикрыл глаза, смиряясь с поражением. - Это не сложно. - Много козырей и подставных пешек заготовил? - Да уж не мало. - Неужели хочешь умереть стоя, мальчишка? Многие хотели, многие почти смогли. Почти. Но ты не из них. – Усмехался враг Поющего Койота, хотя это было больше похоже не на издёвку, а на отчаянное рычание, загнанного охотниками в угол, хищника. - Тебе суждено умереть на коленях. Может ты, конечно, отвоюешь себе право умереть сидя, или лёжа, или в полёте, но это вряд ли. Ты не молил о пощаде для себя, и сам на колени не встанешь. Но шеф тебя поставит. - Он всё ещё мнит себя богом? – Удивился наёмник. - Никогда не мнил. - Да? А я так не считаю! - Всё равно стоя в гордом одиночестве в окружении сотен мёртвых врагов тебе не умереть. - В такой обстановочке я точно не сдохну. Я выживу. – Ухмыльнулся Койот. - Неужели появилось для чего, или для кого жить? – Удивлённо спросила рация. - Нет. Из гордости выживу, и из упрямства. Назло всем, как всегда. - Упрямый мальчишка! Тебе всё равно не умереть стоя! – Запальчиво, уверенно воскликнул Гонщик. И чуть менее запальчиво, и намного тише добавил: - Хотя бы потому, что уже сломан. - Мой стержень – мои убеждения. Мои убеждения – алмаз. А алмаз руками не то, что не сломать, даже не поцарапать. - На тебе много «царапин». Все они нанесены руками! И первая была сделана лично шефом. Она часто ноет, не так ли? - Это и стало тем давлением, благодаря которому маленький, почти догоревший уголёк стал алмазом. – Снова не поддался на провокацию наёмник. - А ты высокого о себе мнения…. – Заметил Гонщик. - До твоего Босса мне далеко. – Снова отрезал его цель, поворачивая руль, и равняясь с машиной своего врага. По лицу того уже стекали капли пота, он жал на газ изо всех сил, но ничего не мог сделать. Мальчишка был беспощаден, он хорошо это выучил на собственной шкуре. Бежать бы, но с одной стороны от трассы у него был обрыв, уходящий в море, а с другой - мальчишка. Гонщик опасался, что тот его со скалы кинет, но зря…. - Знаешь, а мне надоело с тобой играть. – Холодно произнёс наёмник в открытое окно. - Сначала заставь меня сказать, как до него добраться. - Я до него доберусь всё равно. Не сегодня, конечно. Но без твоей помощи. - Весело погоняли, мальчишка! – Нервно выдохнул Гонщик, поворачиваясь лицом к цели. - Взаимно, мразь. – Хмыкнул тот, закинув в его машину рацию. А затем ещё сильнее надавил на газ. Гонщик резко затормозил, понимая, что его сделали. Поющий Койот демонстративно высунул руку из открытого окна, и столь же демонстративно щёлкнул пальцами. Позади, в серебристой навороченной ауди тут же раздался оглушительный взрыв. Он слегка скинул скорость, а затем совсем остановился, предупреждая спутников о том, чтобы сидели в машине. Сам он выскочил из Скаглиетти, мгновенно выхватывая оба пистолета, и направляя их в сторону машины врага: того так просто было не убить. И был прав, потому что хоть ауди и перевернулась от взрыва, и загорелась полностью, потому что наёмник подобрал правильную смесь для взрывчатки, которой лично нашпиговал устройство рации, а Гонщик был тварью живучей. Стоило Койоту подойти шагов на десять к покорёженной машине, из разбитых окон которой ревело пламя, как одна из дверей, та, что была водительской, вылетела, и полетела по инерции вдоль дороги. Из неё выскочил горящий, уже постанывающий от боли, но всё ещё живой, и относительно адекватный человек. Гонщик. Он увидел мальчишку, и не глядя попытался попасть в него, стреляя из пушки, и, одновременно, бросаясь в сторону обрыва, где бушевало море. Ну конечно, в море пламя бы погасло, холод воды притупил бы боль, а соль хоть и больно и раздражающе воздействовала бы на ожоги, но зато отсрочила бы некроз тканей. Мизерный, но шанс спастись в море у него был. Прекрасный шанс, но Поющему Койоту эта гонка действительно надоела. Да и раздражало его, что человек, которого он лично убивал, вдруг воскрешал…. Так что он несколько раз выстрелил во врага, лишая того шанса. Прострелены были коленные чашечки, и дальнейшее продвижение к морю стало для Гонщика невозможным. Ещё одним выстрелом он выбил из руки пистолет. Враг заорал, начал кататься по асфальту от боли и затушил часть пламени. До дрожи знакомо наёмнику пахло палёным пластиком и… плотью, этот запах быстро заполонял сознание, пропитывал собою всё…. Отвратительно. Поющий Койот медленно двигался в сторону старого врага, держа его на мушке. Когда приблизился к нему почти в плотную, тот вдруг перестал кричать и кататься. Замер просто, и посмотрел на мальчишку уже слепыми от боли, но явно ещё различающими пятна зелёными глазами. И вместо мальчишки увидел, неожиданно чётко, совсем другого человека, которого он, Гонщик, однажды предал. Он улыбнулся: конечно, разве могло быть иначе? Мир справедлив, и расплата за ошибки всегда настигает виновных. Он уже был не молод, и хорошо это понимал. Понимал, что его срок подошёл к концу. А потому очень тихо, едва слышно из-за покорёженных болью и огнём связок, произнёс: - Ты похож на моего сына. Он был четвёртой жертвой. Ты – последн… - Последнее слово он договорить не успел, потому что Наёмник в него выстрелил. В лоб, прямо промеж бровей. Потому что понял, о чём говорил его враг, но слышать этого не желал. Почти сразу на него накатило странное облегчение, и опустошение: мёртв! Наконец-то враг мёртв. Побеждён окончательно. Теперь уж точно. Поющий Койот так чувствовал, что Гонщик в его жизнь больше не вернётся никогда. - Я тебя прощаю. – Прошептал он напоследок, глядя как чёрную душу его врага забирала Госпожа Смерть. - За всё. – И звук голоса потонул в новом рёве пламени, которое добралось до бочка с топливом. Это была крупная победа в давней игре не на жизнь, а на смерть. Победа, подарившая надежду…***
Леонардо Ещё немного постояв, я вернулся к машине. - Леви и Абрамио, а так же ещё очень многие, знакомые и незнакомые мне люди, отомщены. – Произнёс я. - Это должен был сделать я! – Прошипел сквозь зубы Занзас. - Как Босс Вонголы, и Варии в её составе, я тоже имел на это право. Да и Леви не единственный, кого убил этот человек. – Фыркнул я безэмоционально, присел, и ногой сшиб взрывное устройство. Наклонился, подобрал, запустил над морем в воздух, и выстрелил в него из пистолета. Раздался второй за сегодня оглушительный взрыв, некрасивым огненным цветком распускаясь в безоблачном небе, и осыпаясь осколками в море. Его эхо отразилось от скал, и где-то неподалёку в море упало несколько камней. Повернулся к машине, нагнулся, через открытое окно заглянул в машину, и выдрал с корнем скрытую камеру из обшивки. Осмотрел её, разъединил контакты и сунул в карман. А после всего этого молча сел в машину, поблагодарил Скаглиетти за танец, в этот раз нежно погладив по приборной доске, завёл двигатель, и уже спокойно покатил по дороге дальше, ухмыльнувшись: - Моя интуиция-то посильнее вашей будет. – Но мне никто не ответил. Тишина в машине очень давила. Такая тягостная, и мрачная. Занзас, понимая, что это всё – отстегнулся, и закрыл глаза ладонью, устало массируя переносицу и глазные яблоки. Реохей смотрел в окно, и явно ничего не видел. Рикардо же наоборот, впился в меня своим подозрительным взглядом, как вампир клыками - в жертву. Я заехал на заправку, и быстро наполнил бак. А затем решил заехать в одно любимейшее местечко на берегу средиземного моря. Оно как раз было недалеко, и находилось на краю высокого обрыва. От туда открывался великолепный вид на море. И в ясную погоду видно было почти весь берег Италии. В смысле, западный берег Апеннинского полуострова. Но больше всего мне нравилось то, что все прибрежные камни были мягкими, ото мха покрывающего их. Из-за этого они казались зелёными подушками. Было приятно растянуться на них, и лёжа смотреть на море, и бьющиеся о скалы волны, рассыпающиеся тысячами радужных брызг, или на небо. Остановил машину, и обратился к спутникам: - Не хотите взглянуть на единственное любимое мною место на природе в Сицилии? – Спросил я у них. – Думаю нам необходимо размяться. – На меня подняли удивлённые глаза Занзас с Реохеем. Я искренне улыбнулся им. В конце концов, после гонки мне стало необъяснимо легче. Правда не знаю, коснулась ли моя улыбка глаз…. Я махнул рукой в сторону моря, и выйдя из машины, отправился в сторону самых мягких, мшистых камней. Разлёгся на них, подложив руки под голову, и уставился в небо…