Сквозь тернии к цели

В большинстве своем людям не свойственно правильно оценивать свои возможности.

Виктор никогда не выбирает — зачем делать какой-то выбор человеку, который точно знает, как надо поступать. Нет ничего проще — поставь перед собой цель и иди к ней каждую секунду своей бессмысленной жизни, ибо смыслом она наполнится, только когда добьешься всего, на что способен. Виктор способен на многое, даже на очень многое, поэтому он никогда не сомневается. Ему никогда ничего не предлагают — ему просто не могут отказать. Он приходит в сборную и говорит, что хочет быть ловцом. И разве можно его не взять? Ведь он лучший. А от лучшего отказываются только глупцы. Узнав о Турнире, он вылавливает Каркарова и ставит перед фактом: — Я участвую. — Но это зависит не от тебя, — с насмешкой отвечает ему Каркаров. — Если кубок решит... — Мне плевать, что решит кубок, — холодно обрывает его Виктор. — В этом турнире участвую я, и победителем тоже буду я. Ты ведь не хочешь, чтобы до общественности дошли некоторые... слухи? Виктор видит, как Каркаров судорожно выдыхает и коротко кивает. Конечно же, Каркаров не хочет, чтобы люди узнали, как он любит проводить вечера. Или нет, не так — с кем он любит проводить вечера и где. Ну и разве для этого нужно выбирать? Ты просто ставишь свои условия — и получаешь все, что тебе надо. Конечно, Виктор не идиот. Он понимает, что Каркарову не подвластно все. Точнее, ему вообще мало что подвластно. Он не может повлиять на решение кубка и бесконечно удивляется четвертому участнику. А вот Виктора вовсе не смущает, что Поттер попал в число чемпионов — мальчишка несмышленый, лишь бы не сдох, но и это будет на совести организаторов, только и всего. У Виктора везде есть свои люди, поэтому доставка четырех огромных вольеров с драконами совершенно точно не может остаться для него незамеченной. В первый же вечер он приходит посмотреть на этих тварей, узнать о них все, что только можно, рассчитать стратегию для каждого случая. Но даже ему становится не по себе, когда он видит разъяренную Хвосторогу. — Хорошо, что мне она не достанется, — ухмыляется он, ощущая необъяснимую уверенность. Разглядывая скрытую чешуей мощь и мягкую опасность кожистых крыльев, Виктор размышляет о превратностях судьбы. Кому-то всегда достается все самое сложное, и никогда это не уравновешивается, кто бы и что бы ни говорил. Виктор привык решать свои проблемы одним махом, не задумываясь и не сомневаясь, но другим, очевидно, это дается сложнее. Если бы Хвосторога досталась ему, он применил бы заклятие адского пламени — драконы этой породы при такой жаре впадают в спячку, хотя любые другие сгорают. Тут не надо выбирать, тут надо знать. А Виктор знает все о самых сильных тварях мира сего, потому что и сам предпочитает быть сильным — наравне с ними. Чтобы никогда не сомневаться в своих действиях, приходится быть очень наблюдательным. Виктор прекрасно понимает мимику и жесты и умеет ориентироваться по интонации. Он даже по губам читает — но только у себя, в Болгарии, английский для него слишком чужд. Возвращаясь в спальню темными коридорами, он прислушивается к окружающему его сумраку. Вся жизнь для Виктора наполнена загадками и заговорами, всюду подстерегает предательство, каждый человек скрывает страшную правду. Поэтому всегда надо быть начеку — любой случайный разговор может сыграть важную роль. И из-за следующего поворота действительно доносятся голоса — точнее, шепот, прерываемый гулом ветра в старых оконных рамах. Виктор, затаив дыхание, подбирается как можно ближе и даже заглядывает за угол. В коридоре никого нет, но голоса звучат отчетливее — скорее всего, собеседники закрылись в одном из кабинетов. Виктор крадется вдоль коридора, замирая у каждой двери и прислушиваясь. Наконец до него долетает раздражение в голосе Каркарова, и он старается дышать через раз, чтобы не пропустить ничего важного. — ...темнеет. Ты не можешь не понимать, что это значит, — отрывисто произносит Каркаров. — Ты не хуже меня знаешь, насколько ничтожна вероятность... — конец фразы утопает в притворном смехе Каркарова, и Виктор хочет его придушить. Голос кажется знакомым, но вспомнить, откуда, не удается. Пока не удается. — Какие вообще могут быть вероятности, когда речь идет о нем? — хрипло интересуется Каркаров. — Он будет тут, он нашел способ. И мы с тобой поплатимся за все. Он не прощает предателей. У Виктора холодеют пальцы и сводит зубы от ужасающей догадки — с таким страхом Каркаров может говорить только об одном нечеловеке, чьего возвращения боится весь мир. Но никаких событий, намекающих на восставшего из пепла Темного Лорда, не происходит, Виктор уверен в этом настолько, насколько вообще можно быть хоть в чем-то уверенным. Он следит за миром чуть ли не тщательнее, чем за собственной командой. — Он не вернется, — холодный голос неожиданно раздается слишком близко, — ты сгущаешь краски. — Покажи мне свою метку, Снейп, — Каркаров перестает, наконец, разыгрывать плохую комедию, это слышно по его интонации. Секунды бегут, и сердце Виктора задает их ритм. — Вот! Видишь, твоя тоже потемнела, — с торжеством заявляет Каркаров. — А скоро они начнут шевелиться, и тогда ты не сможешь продолжать строить из себя идиота. Виктор понимает, что разговор окончен и надо уходить, пока его не поймали на подслушивании. Он едва успевает скрыться за доспехами в ближайшей нише, как дверь кабинета распахивается и мимо пролетает Каркаров, что-то с остервенением бормочущий себе под нос. Секунду спустя в коридоре раздаются хлопок и торопливые шаги — Снейп тоже спешит покинуть «место преступления». Виктор выжидает минут десять и покидает свое убежище. Его мысли переполнены воспоминаниями, он пытается вычленить из всего произошедшего за последнее время хотя бы мельчайшие намеки на возрождение Волдеморта и приходит к выводу, что если это и правда, то, скорее всего, произойдет только в будущем. И вот для этого расклада есть множество косвенных подтверждений — начиная от выпавшего из кубка листка с именем Поттера и заканчивая едва уловимым запахом оборотного зелья, витавшим в воздухе вокруг преподавательского стола. Конечно, под личиной любого из профессоров может скрываться кто-то другой, даже Каркаров не вызывает доверия, но у Виктора слишком хорошо работает интуиция. Ему совсем не нравится, как Грюм то и дело прихлебывает из своей фляги, как постоянно находится начеку и провожает подозрительным взглядом каждого. Виктор его понимает — сам такой же, — но все движения Грюма выглядят наигранными и перетянутыми, и это настораживает. Теперь Виктор следит за собственной безопасностью еще тщательнее, но прекрасно знает, что ему, по сути, бояться и нечего — любые воздействия лже-Грюма будут направлены на Поттера. Или на Дамблдора. Или на Каркарова. На кого угодно, кроме Виктора, потому что для него Виктор — всего лишь подросток. Только вот Виктор уже давно не подросток, поэтому понимает, что может ошибаться. И если он обратится к кому-то из знакомых ему преподавателей с предположением о том, что в замке предатель, то какова будет вероятность наткнуться на этого самого предателя? Верно, велика. Настолько, что Виктор даже не задумывается о таком поступке. Он просто держится настороже и продолжает готовиться к первому туру, хотя уверен, что с легкостью его преодолеет. Он усмехается про себя, когда Поттер вытягивает Хвосторогу, и старается не получить повреждений, чтобы посмотреть на этот бой — а это будет именно бой. Трибуны переполнены, но для Виктора тут же находится место — одно из лучших, в первом ряду. Поттер не разочаровывает, хотя все можно было сделать куда проще, но смекалка у него работает. Виктор бы не подумал о заклинании Акцио, пусть ему оно и не понадобилось бы. Он кричит вместе со всеми, пытаясь поддержать Поттера, и даже на мгновение пугается, когда того задевает хвостом. Но потом лишь ухмыляется — все-таки Гарри не зря носит свое клеймо Избранного. Добыть подсказку оказывается проще простого — недаром Виктор каждое утро начинает с тренировки и заплыва по озеру, накинув на себя согревающие чары. А еще у него есть умница Гермиона, которая не может оставить неотвеченным ни один вопрос. Поэтому когда во время очередной прогулки Виктор как бы невзначай выводит на песке символы, которые ему удалось рассмотреть на желобке яйца, Гермиона тут же живо интересуется. — Что это? — Мне бы и самому хотелось знать, — со вздохом отвечает Виктор. — Я уже все обыскал, но нигде больше не нашел таких символов. — Подожди, дай-ка я перерисую, — бормочет Гермиона, уже вытягивая из сумки пергамент и перо, — может, смогу что-нибудь найти. — О, ты наверняка сможешь, это же твоя стихия, Г'ермивонна, — Виктор добавляет в голос надежду и немножко веры, и Гермиона смущенно краснеет и шепчет: — Я постараюсь. Она очень мила, и Виктору на самом деле с ней интересно. Она знает много полезных вещей и, если бы сосредоточилась, как Виктор, на самом главном, могла бы стать влиятельным человеком в Магической Британии. Но ее интересует судьба домовиков. Это, конечно, мило, но глупо и несколько разочаровывает. И все же Виктор рад, что у него есть компания. И есть кого пригласить на Святочный бал, что очень немаловажно, поскольку выбирать из того, что есть вокруг, не в его правилах. Гермиона действительно находит эти символы — русалочьи руны, как и предполагал Виктор. Он уже успел отыскать их в развалинах на дне Черного озера и сложил факты воедино. Догадаться опустить яйцо в воду не заняло много времени и не составило большого труда, но Виктор все равно очень благодарен Гермионе — за потраченное время и интересную беседу о русалках. Но даже рядом с Гермионой Виктор не может забыть о Грюме, Поттере и Волдеморте. Более того, рядом с ней он чувствует себя уязвимым, особенно когда проплывает всю дистанцию и обнаруживает Поттера, кружащего возле пленников. Потом переводит взгляд и видит бледную Гермиону. Сердце пропускает всего один удар, Виктор тут же берет себя в руки и бросается вперед. Челюстями перекусывать веревку жутко неудобно, но тут рядом появляется Поттер и протягивает какой-то камень с острыми зазубринами. Парой движений Виктор перепиливает веревку и изо всех сил бросается вверх, к поверхности, боясь, что Гермиона может задохнуться. Впервые ему плевать на то, что он пришел вторым. И даже на то, что Поттер сдвигает его на третье место. И это пугает. Виктор не должен быть таким безразличным. Он смотрит на Гермиону, которая не в силах отойти от Гарри, и решает, что общение с ней нужно прекращать. Ему совсем ни к чему лишняя привязанность. Вместо этого он посвящает все свободное время слежке за Грюмом и все больше убеждается в собственной правоте. Грюм выглядит подозрительно и делает подозрительные вещи, слишком часто оглядывается, много времени проводит рядом с кубком. Виктор даже пытается влезть в его кабинет, но там стоят очень мощные охранные чары. Все та же интуиция теперь заставляет Виктора по вечерам за каждый поворот пускать вперед себя собственного фантома, и именно это спасает его от Империуса, которым прямо накануне соревнования пытается наградить его Грюм. Виктор ликует и даже хочет пойти кому-нибудь рассказать, но вовремя понимает, что теперь опасается вообще кому-либо доверять. Зато он слышит, что именно приказывает лже-Грюм псевдо-Виктору — избавиться от всех, кроме Поттера, чтобы именно он дотронулся до кубка. И Виктор уже знает, что ему делать с этой информацией. Картинка в голове разворачивается в увеличенном масштабе. Если кубок — портал и ведет к Волдеморту, то уж Виктор точно справится с ним лучше мальчишки Поттера. И даже не в славе дело, а в том, что на кону стоит нормальная, спокойная жизнь во всем мире. Даже не так. На кону — начало войны. Войны, которая уничтожит всех, до кого доберется. Которая приведет к гибели маггловского — а потом и магического — мира. И если Поттер не справится — а он не справится, — то Виктору придется распрощаться со всеми своими целями и планами, потому что на войне квиддичу не место. Решение простое — убрать всех противников вместе с Поттером и самому дотронуться до кубка. И будь что будет — он ко всему готов. И Виктор, как и всегда, идет к своей цели напролом. Флер легкая мишень, вывести ее из игры не стоит даже внимания. С Седриком сложнее, он уперт и тоже пытается идти к своей цели, но Виктор хороший волшебник, поэтому в конце концов ему удается справиться и с ним. Он видит, как Поттер, посомневавшись, бросается к Седрику, и, усмехнувшись, идет к кубку. Теперь все просто — дойти, приготовиться, коснуться. И Виктор идет. Шаг за шагом приближается к светящемуся зловещим голубым цветом кубку, представляет, как пальцы касаются серебряной ручки, как магия сжимает все его тело, перенося куда-то... куда? К Волдеморту. И что он сможет предпринять против него? Вряд ли всего набора заклинаний, что есть в арсенале у Виктора, хватит, чтобы противостоять такому волшебнику. И Виктор замедляет шаг, теряясь в сомнениях. Впервые он допускает в свои мысли возможность выбирать — быть мертвым героем или живым трусом. Он не может отделаться от этого вопроса, ему очень хочется жить. Он думает, что в случае смерти точно не сможет дальше заниматься квиддичем и идти к своей цели. А если Волдеморт возродиться, с ним еще можно будет побороться. Потом он вспоминает о Гермионе, которая точно попадет в разряд смертников, и заставляет себя сделать шаг. Потом еще один, убеждая себя, что он сможет, что Волдеморт очень слаб — он ведь только возродился. Уверенность крепнет, за спиной уже целых четыре шага, впереди — всего два. Виктор настолько погружен в свои сомнения и в свой выбор, что совершенно не слышит, как сзади раздается: — Остолбеней! И не видит, как в него летит заклинание, а просто падает, понимая, что свой единственный выбор он сделал слишком поздно.