Карточный домик

«Тайлер не любит Троя». Это читается в каждом его безразличном движении, в каждом взгляде, направленном, сквозь него. Это проскальзывает в каждой дежурной улыбке и в каждом насмешливом взмахе ресниц. Это замечается по его искривленным губам и расслабленной позе. Тайлер Окли совершенно не заинтересован. Тайлер Окли абсолютно равнодушен. Вся истина всегда заключалась в этих простых словах. Весь мир всегда рушился от простой истины. И Трой ломался в эпицентре этой вселенной: одинокий и потерянный. Опадал бесшумным карточным домиком где-то глубоко внутри себя. Со сказочной улыбкой на губах. Карта за картой. Отчаянием за болью. Трой ломался (или его ломали) идеально, по мнению Окли. Так, как не смог бы никто другой: со светящимися жизнью глазами и мертвым полигоном за их пеленой. Тайлер смотрел. Тайлер играл. Тайлер наслаждался. Он знал, что его развлечение обязательно достигнет своего апогея. Он знал, что либо все наскучит ему, либо потерпит свое безвозвратное крушение он. Знал, но все равно надеялся на последнее. Это было свое рода его личной маленькой слабостью – побочный эффект практически всемирной знаменитости – наблюдать, как обожание медленно разрушает человеческий каркас самообладания. Как чистая и невинная влюбленность загрязняет дыхательные пути и оседает тяжелым свинцом где-то на дне души или сердца. Это было его своеобразным якорем на выживание. Его единственной слабостью. Его личным погребением. И Тайлер смотрел в глаза Троя, утопая в океане невинности, и подпускал к себе еще ближе, затягивал в свои путы все больше. Тайлер копировал его счастливую, обращенную ко всему миру, улыбку и привязывал к себе еще сильнее, стягивая путы все туже. Так, чтобы разрыв казался почти непомерным, так, чтобы опора навеки ушла из-под ног. Так, чтобы рубцы оставались напоминанием о нем. Это была фирменная метка Тайлера Окли с рваными краями. Это была его плата за себя. И с их первой встречи Троя хотелось заклеймить все больше. Это стало настоящей одержимостью, зависимостью, неконтролирующей необходимостью. «Но Тайлер не любит Троя». Он просто хочет его в свою коллекцию. Он просто хочет вытравить мальчика с голубыми глазами из своих снов. Он просто хочет стать одержимым другим. Он просто хочет уже услышать осколки его разрушений. Он просто хочет забыть его. – Ты неплохой парень, Трой Сиван, – говорит Тайлер и обнимает его за плечи. Тот медленно трется носом о его плечо и вместо этого слышит: «Я хочу смотреть в твои глаза, когда ты будешь тонуть». Они сидят на прогретом песке Лос-Анджелесского пляжа, даже не потрудившись постелить что-то под собой, песок засыпается в широкие шорты, но они лишь вяло отмахиваются по этому поводу. Им глубоко плевать на это, что сейчас, что когда-либо раньше. Теплый ветер зарывается в волосы, а луна слабо вырисовывает их силуэты в ночной тишине. Они находятся непозволительно близко, по мнению обоих. Но лишь физически, по мнению одного. Трой застыл в своей излюбленной позе – обхватив руками согнутые колени и упершись в одно из них слегка впалой щекой. Он немного жмурился, будто от яркого лучика солнца, и невесомо улыбался чему-то себе. К слову Тайлера, откинувшегося назад на локти, это поза совершенно не прельщала: слишком уж мало участков оставалось на обозрение. Он думает об этом всего секунду, краем глаза поглядывая на умиротворенное лицо и вечный беспорядок на голове, но уже только от этого хочет застонать в голос и зарыться где-нибудь в песок, подальше ото всех (него). Тайлер думает об этом всего секунду, в раздражении делая большой глоток дешевого пойла, и цедит сквозь зубы: – У меня новые проекты. А Трой, не открывая глаз, слышит: «У меня больше нет времени на тебя». Бледность лазурных глаз уже не вызывает вопросов у окружающих. В выцветший синий цвет Тайлер больше не смотрит – насмотрелся. Надлом был слишком велик даже для него. А боль, пылающая в чужом взгляде, впервые отразилась в собственном. И это пугало до звенящей пустоты в ушах, до дрожащих (хочет думать, из-за алкоголя) пальцев. До совершенно незамеченного гулкого стука (совершенно безразличного) сердца. «Тайлер не любит Троя». Он, не оглядываясь, идет вперед, у него новые знакомые и череда новых планов. Его жизнь разноцветный калейдоскоп, в котором присутствуют только светлые тона. Он нашел себе новый карточный домик, навряд ли интереснее прошлого (и Тайлер почему-то думает, что существование такого просто не может выдержать планета). Он стремительно шагает из настоящего, яро стремясь в будущее. А Трой, кажется, все никак не различит дороги: топчется на месте, образуя вокруг себя клубы дорожной пыли, почти полностью укрывающей его от любопытных глаз. Трой живет изжитками прошлого. У Тайлера очередной самолет. Сейчас их разделяет даже не расстояние – время. И это уже колоссальная пропасть между ними. И это уже невосполнимая утрата для двоих. – Мы лучшие друзья, – мурлыкал Тайлер, зарываясь пальцами в его волосах. «Я о тебе даже не вспомню» – обдавало горячим дыханием мальчика с голубыми глазами. У кого-то пьяные вечеринки до самого утра, незаконченные разговоры и новые пассии под рукой. У кого-то новый альбом, теплые пальцы Коннора и слегка побелевший рубец по телу. Трой Сиван переболел. Тайлер Окли потерял что-то очень важное по пути.