Этого события ждал весь город, и одним, казалось бы, ничем не примечательным декабрьским днем всеобщие молитвы были услышаны. Ребятишки гурьбой высыпали на улицу, молодые домохозяйки улыбались, держа удивленных детишек помладше за руки, школьники пытались поймать сие чудо в объективы фотоаппаратов, даже непреклонные пожилые жители города, повидавшие на своем веку уже немало, повеселели. Дело было в том, что в небольшом японском городке Каракура в тот день выпал снег. О своем появлении он сначала никак не заявил, лишь только температура на уличном термометре перевалила за ноль градусов по Цельсию. Жители Каракуры завернулись в объемные шерстяные шарфы и сердито дышали на замерзшие руки, пытаясь их согреть и выдыхая при этом маленькие клубы пара. Недовольство, однако, прошло мгновенно, едва только крупинки замерзшей воды показались на асфальте, осели на крышах домов и заняли все скамейки на автобусных остановках. Настоящее Рождество пришло! Белое Рождество!
К общему восторгу присоединились и учащиеся старшей школы Каракуры, которых природный катаклизм застал за тщательным изучением японской литературы. Поэтическая красота строчек Кокинсю отошла на второй план перед реальной и ослепляющей красотой природы, сияющей за окном. «Ура! Белое Рождество!» — громко перешептывались девочки на последних партах, но бурнее всех выражала свои эмоции рыжеволосая Орихиме Иноуэ, которую кроме падающего за окном снега больше ничего не волновало.
— Настоящее Рождество! Как красиво! Правда, Куросаки-кун? — Она дернула сидящего впереди нее рыжеволосого одноклассника за плечо. Тот лишь неопределенно хмыкнул в ответ, но сам периодически бросал взгляды в сторону окна, так что с большой долей вероятности можно сказать, что с Орихиме он был согласен.
Пожалуй, единственным человеком во всем классе, не разделявшим всеобщего помешательства, была Рукия Кучики, темноволосая девушка, меланхолично переворачивающая страницы школьного учебника по литературе. Снежинки за окном едва ли удостоились ее беглого взгляда.
— Не понимаю, что в этом особенного, — немного обиженно проворчала она, — обычное атмосферное явление, гидрометеор, я читала об этом.
— Людям нравится, потому что снег обозначает наступление настоящего Рождества, — лениво вмешался Ичиго, услышавший бормотание девушки.
— Настоящего чего? Не понимаю, о чем ты, — невозмутимо отозвалась Рукия.
В последующие дни в Каракуре творилась та же кутерьма, причем с каждым днем становилось все заметней царившее оживление. Все ученики школы с нетерпением ждали каникул, а Рукия проводила большую часть дня в доме Ичиго, изображая гордое равнодушие, а на самом деле внимательно наблюдая за жителями.
Рукия уже привыкла, что в доме Куросаки частенько бывает шумно. За несколько месяцев проживания с этим семейством бок о бок, она привыкла к их странностям, но все же была удивлена, когда в обычный зимний день спокойствие было нарушено из-за дерева.
Настоящее Рождество.
Почему-то первое, что Рукия вспомнила, чисто интуитивно, — это фразу Орихиме, которая была брошена неделю назад. Что-то, что для других обыденность, а для нее, Рукии, гостьи в мире живых, — загадка.
В тот день тихое размеренное утро воскресенья стало шумным и неспокойным после того, как Иссин притащил в дом ель. И это вся информация, что Рукия смогла узнать и понять. Спор между Карин и Иссином, завязавшийся именно из-за этой елки, казался Рукии еще страннее и непонятнее, но Кучики старалась не показывать своей неосведомленности и просто наблюдала за прогрессирующим сумасшествием.
— Зачем ты притащил ее в дом? Мы же договаривались, что у нас, как и всегда, будет стоять искусственная елка! — восклицала Карин. — Ты же сам сказал, что сегодня достанешь ее с чердака, а мы украсим!
— Но я решил взять в этот раз живую! Она красивей и… — в свое оправдание отвечал Иссин, выставляя ель на всеобщее обозрение.
— У нас уже была живая, ты помнишь, в тот раз мы до лета с пола иголки поднимали. Убираться потом, между прочим, мне и Юзу.
На полу, возле елки, уже валялась пара иголок в подтверждение словам Карин.
— Но как она пахнет!.. Ты понюхай, — Иссин в отчаянии сунул елку к Карин. Та брезгливо отбежала и возмущенно крикнула:
– Юзу! Скажи, что я права!
— Ну… Карин права… — несчастно подтвердила Юзу. Она на самом деле думала, что после живой долго придется убираться, но ей было неприятно выступать против отца. К тому же ель действительно приятно пахла и задавала рождественское настроение.
— Рукия! — с мольбой обратился к ней Иссин. — Хоть ты рассуди нас! Что лучше: живая или искусственная ель?
— Ну… Живая, наверное… — она пока не видела разницы, но живое ее привлекало пока что больше искусственного чисто интуитивно. По правде говоря, Рукия даже не представляла, как это — искусственная ель.
— Ты каждый год притаскиваешь в дом живую ель… — начала Карин, угрожающе понизив голос.
Слушать диалог до конца Рукия не стала. Улучив момент, Кучики сбежала наверх, где встретилась с Ичиго, который предусмотрительно не совался вниз, а сидел в комнате и читал книгу.
Куросаки-младшего происходящее внизу ничуть не волновало. Он неторопливо пролистывал страницы книги, бегая глазами по строчкам. Может, он не знает, что за безумие творится в его семье?
— Ичиго, — очень серьезным тоном начала Рукия, прочистив горло, — боюсь, у твоей семьи проблемы.
— Правда? — протянул Ичиго, не отрывая глаз от страницы. — Какие?
«Он совершенно точно ничего не понимает!» — возмущенно подумала Рукия и пошла напролом:
— Это связано с жизнью и… — выпалила она без задней мысли, но закончить не успела, словив на себе взгляд Ичиго.
Атмосфера в комнате накалилась моментально. Куросаки напрягся всем телом, готовый, казалось, защищать близких прямо сейчас, и не сводя взгляда с Рукии прошептал полным горькой решимости голосом:
— Пустые?
Ошеломленная внезапной переменой Рукия растерялась.
— Что? Пустые? Ты о чем? ..
— Где они? — Ичиго уже стоял на ногах, готовый в любую секунду сорваться с места. Внезапно Рукия почувствовала неуместное чувство спокойствия, домашнего уюта и защищенности. Когда рядом Ичиго, бояться точно нечего. Пораженная этим неподходящим по времени открытием, Рукия глазела на парня, невольно любуясь его сосредоточенным лицом. Но ситуацию надо было спасать, и она, с трудом очнувшись от мимолетного замешательства, замахала руками:
— Елка! Елка!
Решительность сразу стерлась с лица Куросаки, уступив место искреннему недоумению.
— Чего, прости? — сердито переспросил он, решив, видимо, что Кучики над ним насмехается.
— Елка живая! Живая… — поникшим голосом пролепетала Рукия, расстроенная собственной нелепостью. — Твой отец принес домой живую ель.
— И что? — нетерпеливо фыркнул Ичиго. — Он каждый год такую приносит.
— Но зачем? — тихо спросила она, готовая от стыда провалиться сквозь землю.
— Прекрати насмехаться! — не выдержал Ичиго. — Моя семья в опасности, а мы тут теряем время из-за какой-то ерунды!
Он действительно был на взводе.
— Нет никакой опасности, нет никаких пустых! — что есть мочи вдруг закричала Рукия, почему-то заразившаяся от Ичиго взвинченным настроением. — Я выгляжу как последняя дура, не понимаю, что творится в городе, что творится в доме, в конце концов! Очевидно, это какая-то земная традиция, но ты, ты даже не пытался хоть что-то мне рассказать!
Какая нелепость. Какой стыд. Рукия почувствовала, что заливается краской. Как же стыдно! Закатить истерику на пустом месте. В глазах предательски защипало, но она сердито зыркнула на Ичиго. Лучшая защита — это нападение, определенно.
Куросаки точно не ожидал такой интенсивной атаки и замер, видимо, не до конца осознав свалившиеся на него обвинение. Но в отсутствии опасности, кажется, уверился, так как в таких вопросах всегда доверял ответственной Рукии.
— При чем тогда тут жизнь? — медленно спросил он спустя несколько секунд, пытаясь хоть в чем-то разобраться.
— Ну… Елка же живая, — буркнула Рукия услышанную в гостиной фразу, еще гуще краснея. Вот ведь ляпнула не подумав!
— Ты серьезно? — застонал Ичиго, закрыв голову руками. Потом серьезно посмотрел на девушку и тихо вздохнул. — Живые елки так называются, потому что растут в лесу. А искусственные создаются людьми.
— В Сейрейтее ни того, ни другого нет, — обиженно отозвалась Рукия, старательно отводя взгляд в сторону, потому что ей было стыдно. — И что вы с ними делаете?
— Рождественские елки принято украшать. Гирляндами, игрушками, фонариками. В общем, кто на что горазд. Орихиме вот наверняка украсила бы свою елку едой, — он вдруг усмехнулся, и напряжение в комнате заметно спало. — Пойдем посмотрим, лучше один раз увидеть, — предложил Ичиго и схватив растерянную Рукию за руку отправился вниз.
— Ничего себе, братик! — радостно воскликнула Юзу, увидев на лестнице силуэт брата. — Ты будешь украшать елку с нами?
— Может быть, может быть, — улыбнулся Ичиго, поглаживая сестренку по голове. — Но вот кто точно хочет принять участие! — он со смехом притянул ошеломленную Рукию.
— Пойдемте скорее! — радостная Юзу помчалась в гостиную, где уже поджидали Карин и Иссин. Сама гостиная преобразилась — посередине красовалась пышная елка, источая хвойный аромат, как и предсказывал отец семейства, на полу и на диванах стояли картонные коробки, наполненные какой-то разноцветной, блестящей мишурой. Спор между Карин и Иссином по поводу того, что должно венчать макушку дерева был прерван появлением оставшихся членов семьи.
— Ичиго? — удивилась Карин, увидев брата. — Ты не наряжал с нами елку с тех пор как… В общем, уже очень давно.
Члены семьи Куросаки поняли, о чем идет речь, но тишину прервал как обычно активный Иссин:
— Рукия! У тебя же замечательный вкус! Пожалуйста, убеди Карин, что на макушке лучше всего смотрится вот это!
Часть дня все семейство Куросаки потратило на то, чтобы украсить елку. Ближе к вечеру они уже приступили к оформлению дома, и вечером стены загорелись миллионом огоньков — гирляндой. Каждый год дом Куросаки был самый яркий в округе, потому что Иссин с детьми прилагал массу усилий, считая, что это помогает сплотить семью.
Во время украшения дома Ичиго то и дело пояснял Рукии действия:
«В мире людей принято украшать серые безликие дома гирляндами и лентами».
«Люди готовят праздничный обед. Это укрепляет родственные узы».
«Мы справляем Рождество в декабре на западный манер, эта традиция уже давно прижилась в Японии».
«Обычно на камин вешают носки — в них Санта кладет подарки, но мы находим их все равно всегда под елкой».
Особенно Рукию удивило именно это — существование мифического доброго волшебника, который приносит людям подарки.
— Я не верю в это! Ты меня разыгрываешь! — сказала Рукия на такое открытие, но все же задумалась. Как же все удивительно в мире людей! — Как такое возможно, Ичиго?
Конечно, Ичиго давно вышел из возраста, когда верят в Санта-Клауса, но Рукия была так удивлена, что он решил не лишать ее веры в чудо.
— А раньше я мог сказать, что не существует никаких монстров, чудовищ, пустых, — хмыкнул Ичиго. — Все возможно! Даже добрые волшебники существуют.
— И он приносит подарки? Просто так?
— Конечно нет. Он приносит подарки тем людям, которые хорошо себя вели.
«И только детям», — мысленно добавил Ичиго.
Остаток дня Рукия то и дело задавала Ичиго различные вопросы и вскоре была уже полностью осведомлена об этом чудном празднике «Рождество». Рукия была удивлена тем, как много о мире людей не рассказывают в Сейретее. А она считала, что эта миссия будет простой, и даже скучной. Первое время Каракура казалась не лишенной красоты, но все же посредственным местом. Сейретей казался ей красивей. Но чем больше времени она проводила с Ичиго, его семьей и одноклассниками, тем больше понимала, что тут намного душевнее, а красота содержится в людях. Рукии полюбились места города: холмы, приобретающие оранжевые оттенки на закате; прозрачные реки, обжитые маленькими рыбками; тысячи огней, проявляющихся с наступлением темноты. Кучики нравилось это место.
***
В назначенный день на радость всему городу — как на заказ — снег валил еще сильнее обычного, на улицах образовались стойкие сугробы и даже ледяные полосы, на которых нет-нет да и поскользнется какой-нибудь трудяга, шаркающий на работу. Но и это не испортит настроение честному работнику интеллектуального труда — ведь в Рождество рабочий день укорочен, а плюс к тому, выплачивают премии и устраивают рождественские корпоративы! Да и кругом необыкновенная красота — Каракура преобразилась в ожидании праздника, а белоснежные сугробы только дополняли идеальную рождественскую картинку, прямо как с открытки.
Неспешно шагали по улице и две фигуры со школьными сумками через плечо. Торопиться в школу в такой день Рукии и Ичиго совершенно не хотелось, все равно полноценных уроков сегодня не будет. Рукия то и дело ежилась, потирая свои замерзшие руки и удивленно наблюдая за выдыхаемыми клубами пара, когда она пыталась согреть их дыханием. В Сейретее всегда стояла приятная безоблачная погода, и такая низкая температура ей была непривычна, да и одета девушка была далеко не по-зимнему. Ичиго периодически посматривал на спутницу, явно ей сопереживая.
— Держи, — произнес он наконец, выудив из кармана перчатки. — На тебя даже смотреть больно. Неужели у тебя нет шарфа и шапки?
— Откуда? — пробормотала Рукия, натягивая перчатки, у нее не было сил даже на пререкания.
Ичиго задумчиво посмотрел на нее.
***
Карин и Юзу во всю суетились на кухне, громко гремя посудой и споря. Тут же был и их отец, но, кажется, он больше мешал процессу приготовления рождественского ужина, чем помогал. Общими усилиями (Рукия старалась просто делать что ей говорят, не вникая в смысл происходящего) все было готово: накрытый новой клетчатой скатертью обеденный стол ломился от угощений, но главным блюдом вечера была большая индейка, занимавшая почти всю середину стола. Когда все кушанья были съедены, все тосты произнесены, все рождественские программы пересмотрены, все истории рассказаны и даже сыграны почти все настольные и не очень игры, довольные и сытые участники празднества пришли к общему мнению, что лучшим завершением праздничной программы будет сон, ведь было уже сильно за полночь. Рукия долго не могла заснуть, то ли от обильного и долгого ужина, то ли от необычных ощущений. Наверное, она впервые видела семью Куросаки вместе, объединенную общей радостью, забывшую о повседневной рутине, но еще страннее было ощутить себя частью этого счастливого, узкого круга родственников. Ей было так непривычно видеть вечно серьезного Ичиго улыбающимся тем или иным историям Иссина. Иногда у него лишь слегка приподнимались уголки губ и казалось, что его лицо оставалось безучастным, но она все замечала. Ровно два раза он улыбнулся широко, от уха до уха, когда отец семейства вещал истории о маленьких Карин и Юзу (сестренки громко протестовали и краснели). Эта картина так и стояла перед глазами Рукии. Почему он не улыбается чаще? Ему же так это идет… По телу раскатилось тепло, не имевшее ничего общего с жаром, исходящим от комнатного обогревателя. «Наверное, это и есть атмосфера
настоящего Рождества», — подумалось ей. Девушке то и дело мерещились какие-то шорохи в доме, но она, хоть убей, не нашла в себе сил встать и проверить в чем дело — слишком она была сыта, согрета и очарована моментом.
Неизвестно, сколько бы проспала Рукия в рождественское утро, если бы ее не разбудило осторожное и мягкое прикосновение к плечу. Сквозь полураскрытые глаза она увидела неизменно яркую и всклокоченную рыжую шевелюру Ичиго и почему-то очень обрадовалась.
— Вставай, соня, — мягко улыбнулся Куросаки. — Пойдем вниз, Санта принес подарки.
Еще одно удивительное открытие Рождества — мистический Санта-Клаус, в которого она до сих пор не могла поверить. Любопытство подстегнуло ее как можно скорее одеться и поспешить в гостиную.
Под елкой уже копошились сестренки Куросаки, шумно сдергивая нарядную упаковку с коробок и громко радуясь подаркам от Санты. Под елочкой остался лишь один подарок — скромная синяя коробка, перевязанная простой атласной ленточкой. Следующим потрясением стало то, что на этикетке было написано ее имя — острым и размашистым почерком, навевающим на нее какие-то смутные воспоминания.
— Открывай же, — видя ее неуверенность, подбодрил Ичиго, все это время стоявший позади.
Неловкими пальцами она принялась распаковывать подарок, потратив на это куда больше времени, чем следовало бы. В коробке оказался полосатый вязаный шарф, перчатки и шапка с помпончиком ему под стать.
— Это мне? — испуганно пролепетала ошарашенная такой щедростью в свой адрес Рукия.
— Тут даже твое имя есть, — посмеиваясь над ее реакцией, напомнил Ичиго.
Она прижала к себе подарки и удивленно уставилась на Ичиго, как бы прося каких-то объяснений происходящему.
— Санта всегда дарит хорошим людям подарки, — пожал плечами Куросаки, словно в этом не было ничего необычного. — А ты, определенно, такая, — добавил он с теплотой в голосе. — Теперь хоть мерзнуть не будешь!
Откуда мог мистический мужчина с белой бородой (а именно так его описывал Ичиго) знать, как сильно она нуждается в чуточке тепла этой зимой? Санта ли? В этот момент ей было все равно на далекого и безликого символа Рождества, значение имел тепло улыбающийся рыжий парень, знавший лучше других, чего ей хочется. Как идет ему его улыбка. В глубине души ей уже давно хотелось это сделать, и переполнявшие ее эмоции наконец нашли выход — она крепко обняла Ичиго, хотела что-то ему сказать, но не смогла, хотела посмотреть на него, но не посмотрела, щеки обдало жаром, ей было стыдно за собственную неловкость. Смущение сменилось необъяснимой радостью и легким волнением, когда она ощутила его пальцы в своих волосах. Все в этот момент было прекрасно. Ничто не могло испортить это необыкновенное рождественское утро.
— Но в Санта-Клауса все равно не поверю, — пробормотала она ему в плечо.
Ичиго лишь рассмеялся.
Рождество — действительно особенный праздник, пропитанный ни с чем не сравнимой атмосферой. Теперь это поняла и Рукия Кучики, которая была необъяснимо счастлива, и даже подгоревший завтрак в исполнении Ичиго Куросаки не мог испортить ей настроения. Пожалуй, как раз-таки наоборот.
