***
У их поцелуя запах карамели. На заре отрочества ему казалось, что у любимой девушки обязательно должны быть шелковистые мягкие губы, дарящие нежные, робкие поцелуи. Но губы Элис едва ли можно назвать таковыми: они твёрдые и сухие, а её поцелуи саднящие и властные, но от них у Тайги всегда подкашиваются ноги. Она притягивает его за коротко остриженный затылок и на мгновение припадает к его губам: не целуя, а просто касаясь. Всего миг. И когда он размыкает губы - углубляет поцелуй. Целует влажно, страстно, ласкает языком и кусает его губы. Кагами только рвано выдыхает и поддаётся навстречу, отвечая с тем же пылом. Элис отстраняется и, обхватывая Тайгу за шею, вновь целует. Целует его нежно, сухо, одними губами. А когда она прерывается, то у него уже плывёт перед глазами. Такие поцелуи не для посторонних взглядов. Тогда же ему казалось, что её нежные руки будут ласкать его целомудренно, а от его наготы она будет отводить взгляд, отворачиваясь, чтобы спрятать стыдливо алеющие щёки. Но смущённый румянец сейчас покрывает его лицо, когда она, высокая и слишком сильная для девушки, прижимает его к зеркальной створке шкафа в его же собственной квартире, распахивая влажную от пота юкату и чувственно поглаживает широкую накаченную грудь прохладными шершавыми ладонями. Её светлое лицо спокойно, только потемневший влажный взгляд выдаёт её возбуждение. Губы девушки растягиваются в самодовольной ухмылке видя, что Тайга едва стоит на ногах и уже не может нормально дышать. Этот показушик-ханжа Кагами на самом деле заводится с полу оборота, стоит только начать бесстыдно его домогаться. Она обхватывает его за талию и едва ли не вталкивает в спальню. Сейчас он такой нежный и податливый, не то, что обычно. Грех будет этим не воспользоваться. Кагами на секунду теряет равновесие, но Элис крепко прижимает его к себе помогая устоять, а потом, точно в танце, доводит его до кровати и мягко опрокидывает на постель нависая сверху. Раньше он думал, что когда девушка доверит ему своё тело, то он будет для неё самым ласковым любовником: она будет выгибаться в его руках от наслаждения, а он будет прижимать её к своему телу в нежных объятиях. Но именно он сейчас лежит под ней запрокинув голову и тяжело дышит, когда она жадно ловит каждое его движение, а её руки избавляют его от нижнего белья, с нажимом оглаживая крепкие бёдра. Именно он прогибается в пояснице и шире раздвигая ноги встаёт на лопатки, когда девушка целует его шею и трёт пальцами его тёмные маленькие соски. Он хватается за её плечи и откидывает голову, когда она гладит его спину через липнущую к телу юкату и целует покрытые испариной ключицы, грудь, оставляя крупные болезненные засосы. Хоть это и больно, но ему нравится то, что она помечает его. Даже если ему придётся целый месяц ходить в водолазках с воротом под горло, пусть... Сейчас он хочет отдаться ей и взять её со всем жаром и страстью присущей его натуре. Она целует его кадык, проводя по нему языком, ямку внизу шеи: под губами ощутимо частит пульс. Поднимается выше и скользит губами по изгибу челюсти, целует в колкой щетине подбородок. Его ведёт от этой резкой перемены настроения: только что она целовала его так, что он был готов отдать ей душу, а сейчас от её нежности щемит в груди. Элис полминуты смотрит в его глаза, трогает пушистые рыжие ресницы и проводит большим пальцем по его губам. Кагами тут же ловит ртом палец, обхватывает губами, смачивает слюной и коротко баюкает на языке. Отпускает и ловит глазами её взгляд, от которого так сладко ноет внизу живота. А потом уже её губы целуют его и он забывает своё имя. В открытое окно ветер приносил обрывки звуков ночного города и путал их в занавесках. Тайга кладёт свои большие ладони ей на талию, не прерывая поцелуя скользит ниже, оглаживает упругие ягодицы сквозь лёгкую ткань. Он отпускает её губы и зацеловывает ей шею, едва ощутимо царапая щетиной. В противовес ей его поцелуи бережные и мокрые, он только на секунду прихватывает тонкую кожу губами, а потом движется дальше. Лаская, он проводит пальцами по её спине, вверх, по лопаткам к шее и хватается за ворот летнего одеяния. С шёлковым шелестом спадает широкий оби. Он просовывает руки ей под полы юката и разводит их в стороны, обнажая стройное тело. Он видел её голой не один десяток раз, но каждый раз всё будто впервые. Не отводя от своего любовника пристального взгляда, девушка поводит плечами, освобождаясь от ткани ненужной сейчас одежды. На ней остаётся только полупрозрачное бельё из узорного кружева и он хочет было избавить её от бюстгальтера, но она хватает его за запястья и сводит их у него за спиной, заставляя прогнуться. Перехватив его обездвиженные руки она спускается ниже, удобно устраиваясь меж его разведённых ног. Ласкает языком чувствительный сосок: обводит по кругу, трёт и нажимает. А потом берёт его в рот, посасывает и сжимает пальцами другой. Отстраняется, выпуская его изо рта - он твёрдый и влажный от слюны, ярко-красный, чувствительный даже на вид. Элис дует на него, влага стынет, а золотистая кожа Тайги покрывается мурашками. Девушка возбуждённо прикусывает нижнюю губу, а потом, прикрыв глаза от удовольствия, длинно лижет мокрым языком второй сосок. Кагами откровенно трясёт и выглядит он так, будто бежал марафон в адскую жару: волосы растрепались и тёмная чёлка прилипла ко лбу, губы влажные и зацелованные, а глаза... Глаза абсолютно шалые. Раньше Тайга хотел, чтобы у его девушки был высокий звонкий голос, который в моменты близости ласкал бы его слух несдержанными стонами и громкими прерывистыми вздохами. Почему, думает Тайга после каждой ночи с Элис, почему юношеские мечты исполняются с точностью до наоборот? Почему именно он сейчас лежит перед ней раскрытый и такой уязвимый? Почему он низко мучительно стонет, когда её язык трётся о его соски? Это ведь так непохоже на него. Так непохоже на него - Кагами Тайгу: вспыльчивого и грубоватого в обычной жизни и опасно-несдержанного на баскетбольной площадке. Так почему? Отвечать на поставленные самому себе вопросы не хотелось - такой порядок дел устраивал их обоих. Только на периферии жгло чувство ущемлённой мужской гордости. Ровно до этого самого момента. Элис знала, что если потрогать сосок подушечкой пальца, покружить вокруг, а потом вдруг облизать ладонь и направить её ниже, огладить мягкую промежность и потереть тугой вход пальцами, совсем чуть-чуть, как сейчас, то Тайга, закатив глаза под мокрые ресницы и скуля как щенок, кончает длинной струёй, что ложится белёсой нитью на его голую грудь. Никто и не подумал бы, что ему, парню с ростом под два метра, сорок шестым размером ноги и каменными мышцами крышу срывает когда его, абсолютно не спрашивая, укладывают и берут как хотят. Оргазм оглушил его: в ушах набатом стучит кровь, а сердце бьется прямо под горлом, поэтому он не сразу понимает, что происходит. Его гладят и, кажется, целуют, а ему так хорошо, что Кагами лениво отвечает на ласку только потому, чтобы она не подумала, будто он уснул. И вот он лежит как есть: расслабленный в послеогразменной истоме, раскрытый и уставший, в сбившейся под ягодицы и распахнутой на груди юката, которую держит только пояс. Ему душно и он хочет поскорее снять эту неприятно облепившую его влажное тело вещь. Но от усталости Тайга не может даже пошевелиться: слабые отголоски оргазма всё ещё растекаются по телу. Он весь в своей сперме и по-хорошему надо бы вытереть её, но ему наплевать. Потом. Между ягодиц скользит влажный палец и забытое было возбуждение накатывает вновь, пока чуть ощутимо, но уже вскоре его будет выламывать в предвкушении удовольствия. Хорошо быть молодым. Элис ласкает в непривычной манере: медленно и сладко, то растирая, то надавливая сильнее. Кружит вокруг да около, а он уже хочет чтобы она поласкала его внутри. Он дышит сбивчиво, а его опавший было член твердеет, стоит ему только представить, как она засовывает в него сразу два пальца по самые костяшки и трёт плотный бугорок простаты. Тайга подбрасывает бёдра вверх, безмолвно прося этой ласки. Благо Элис дважды просить не приходится. Он задыхается, когда она не спеша проталкивает свой палец внутрь, двигает им, сгибает и разгибает. Смотрит так цепко и тяжело, что у него вмиг пересыхает в горле. Вытаскивает и вводит уже два. Кагами подтягивает колени к груди и неотрывно смотрит вниз, туда, где его крупный твёрдый член лежит на животе и ниже, где пропадают, стоит только им показаться, пальцы. Она трёт, водит по кругу, нажимает на уплотнение и внимательно смотрит Тайге в лицо, впитывая каждую эмоцию. От этого действия его лихо подбрасывает на кровати. Он изгибается ужом, пытаясь то ли отстраниться, то ли стать ближе. Мечется по постели, цепляется за свои волосы, судорожно крутит головой по подушке и сдавленно стонет сквозь плотно сомкнутые губы. Но Элис это не устраивает. Она давит на простату, массирует, а другой рукой крепко обхватывает тёмный мокрый член: из расселины на головке крупными каплями течёт предэякулят, он стекает по стволу, яичкам, затекает по промежности и смешивается с любрикантом. Элис смотрит мутными глазами и её крупно возбуждённо трясет. Кружевные трусики насквозь мокрые и она хочет чтобы его член, который она так надёжно держит в своей ладони, его рельефный, обрезанный член с большой побагровевшей головкой оказался внутри неё. Так приятно, когда он скользит и, преодолевая сопротивление растягивает эластичные узкие стенки влагалища под себя. Они всегда его верно сжимают и с влажным звуком выпускают, чтобы принять обратно. Она любит это ощущение. И Тайга, по всей видимости, тоже. Девушка плавно двигала рукой по члену, от головки до самого основания и обратно. Смазки было много - она текла по пальцам и срываясь, оседала каплями на простыни. От вершины головки до пупка Кагами тянулась прозрачная клейкая нить, его живот был мокрым и скользким. А сам он лежал, отвернув голову набок и смотрел искоса, прижимая руку к груди, поглаживая свой сосок. Элис сплела его пальцы со своими и, бросив короткий взгляд на лицо Тайги, поцеловала мокрую головку. Его широко открытые глаза следили за действиями девушки, за тем, как она лижет головку, сосёт её и выпускает изо рта, а затем сначала. Но когда она почти полностью вытащила из него пальцы и с силой вогнала обратно, он закатил глаза и громко высоко вскрикнул. Она чувствует, как тесные мышцы обхватывают пальцы, сокращаются вокруг них и от этого почти больно. Но глядя как Кагами тащит от удовольствия, как он насаживается на пальцы и как пошло стонет, она думает только о том, что хочет втрахивать его в кровать потери сознания, до сорванного голоса. До самого рассвета. Тонкий ребристый латекс ложится второй кожей, обтягивает едва ощутимо, но надёжно. Элис нравится смотреть на то, как Тайга умело и, будто лаская себя, проводит крепкой ладонью к основанию раскатывая почти прозрачный презерватив. Он тянет её на себя, заставляя нависнуть сверху, а она едва успевает выставить руки чтобы не упасть. Их ароматы смешиваются: её - сладкий и эфемерный; его - пряный и насыщенный. Эта связь волнует, возбуждает больше прежнего и губит рассудок; хочется продлить это чувство и одновременно избавиться от него. Кагами не выдерживает созерцания, приподнимается на локтях и, сокращая дистанцию, целует её сразу глубоко и страстно. Удивлённо охнув, девушка ловит хитрую улыбку Тайги, утыкается лбом в его плечо и тихо выругивается сквозь стиснутые зубы. Он уже приспустил с неё исподнее и просунув руку между её ног, размазывает по набухшим складкам вязкую смазку. Кагами гладит аккуратно, приноравливаясь и внимательно следя за реакцией девушки. Обводит по кругу клитор, похлопывает по нему пальцем и ведёт ладонь чуть вниз. Кагами хочет полизать её — он прекрасно знает, что она сходит с ума, когда он делает это языком. Ему помнится, как она надсадно стонала, когда он трогал клитор кончиком языка, как хватала его за волосы когда он нежно обхватывал его губами, присасывался и резко отстраняется, звонко причмокивая. Он может делать это долго, обхватив её за бёдра и сам вздыхать от удовольствия и возбуждения, ощущая солоноватый вкус смазки на языке. "Позже". — думает Тайга и распускает собранные в потрёпанный пучок тёмные волосы своей возлюбленной. Те тяжелой копной рассыпаются по плечам, мажут по лицу и забиваются в рот. Кагами дует ей в лицо, сдувая длинные волосы и весело, жмурясь, хохочет. Его прерывают поцелуем. Девушка садится верхом и протяжно стонет, упираясь руками Тайге в грудь. Он нажимает ей на бёдра, принуждая опуститься и поддаётся навстречу. Она тяжело дышит, подмахивает, выгибается в спине, а Кагами задирает на ней бюстгальтер под самую шею и приникает ртом к соскам. Элис вертится, и её волосы паутиной облепляют ей спину и плечи, липнут к его груди, щекочут; он убирает их назад. Она движется на нём, охает, кусает губы, откидывает голову. И Тайга тоже стонет, смотрит туда, где соединяются их тела, трогает её гладкий лобок, гладит твёрдый клитор. Элис прижимается близко, обвивает руками и сладко вздыхает в шею Кагами. Тайга чувствует, как и без того узкие мышцы подрагивают, обжимают его член, и этого ему хватает: возбуждение захлестнуло, утопило его в себе. Мгновение до оргазма. Они раскатываются по разным сторонам кровати и пытаются отдышаться. Тайга стягивает использованный латекс и делает то, чего ему хотелось с того самого времени, как он зашёл домой — снимает опостылевшую, душную и мокрую насквозь юката, едва не убивая в лоскуты тонкий пояс; раздевает целуя вконец разомлевшую Элис.***
Тайга сквозь сон зябко ёжится, рыжие волоски на руках встают дыбом. Перетерпев приступ дрожи он выпутывается из одеяла и пару секунд невидяще смотрит в стену. Прикрывает окно и зевает до хруста в челюсти. Рядом спит Элис. Родная и беспокойная в своём сне. Его затапливает нежностью и он сгребает её в охапку, прижимает к себе накрывая одеялом. По улице беснуется бессонный ветер: вздымает пыль, шуршит в траве и колышет деревья, заставляя природу петь для себя. На горизонте светлеет небо, отражая лучи переливами бликов от стеклянного глянца окон домов. Раннее солнце красит скучные фасады персиковым и золотым, навязывая свои краски и превращая картину реальности в сказочно-винтажную декорацию, от которой самую малость веет необъяснимой тоской. Свистят, порхая крыльями первые птицы. Занимается рассвет.