им

      Дети мастурбируют, опрокинув души в горячую воду. Маленькие детишки, невинные золотца, не думают, ненавидят, не знают, не слушают. Обезумев, сношают свои несовершенные, неокрепшие и доселе невинные тела друг с другом.       Дети курят, пьют и матерятся. Маленькие наркоманы с впалыми щеками, «убежавшими» венами и навсегда чёрными глазами. Дети, ожидающие оваций за каннибализм нервных клеток.       Дети — цветы жизни. Дети избивают, насилуют и убивают представителей других наций, другой веры, отличной ориентации или гендерной идентичности, получая своё извращённое удовольствие. Они горды собою за то, что чистят мир от мусора. Посмотри сюда, мамочка, я твой маленький герой, твой маленький спаситель! Боженька, это всё для тебя! Они звереют, черствеют, обрастают цинизмом. Будущие правители растут и набираются сил.       А я стою, с полными карманами медуз, хватаю ртом воздух и круглыми от восторга глазами смотрю в звёздное небо. Старшие гиганты глядят снисходительно, светят калейдоскопом голубого, жёлтого, красного, белого, оранжевого. Сливаясь воедино и распадаясь на части, танцуют и смеются, укрываясь густой дымкой сновидений. Перешёптываются, указывают в эту сторону и, иногда оступившись, падают и сгорают. Падают и сгорают.       Смотрите, кто-то там упал, ха-ха! Ах, нет же, это вовсе не весело. Это ведь я упал. Под дружный гомон, гогот, смех.       Я встаю весь в позорной крошке, синяках, царапинах. Я изрезан собою же, своими руками, одетый в ошейник интереса.       Встаю и опускаю взгляд, чтобы увидеть под ногами сражения голодных голых садистов. Дети всё развлекаются. Дети хорошие, ведь дети — цветы жизни. Но я плохой ребёнок. Я не делаю то, что должен. Поэтому я встаю и тихонечко дышу в сторонке. Дышу, задыхаясь от боли регенерации, с диким хрипом, бульканьем, будто лёгкие слипаются и полны гноя. Полны чёрной желчи. Мои раны заживают, затягиваются, оставляя большие белёсые рубцы.       Я ем печенье, запивая до одури сладким соком. Бросив всё, иду на первый сеанс мультфильмов «шесть плюс».       Я иду, разглядывая всё по сторонам, размахивая руками, широким шагом, перебинтованный в груди. Дроблённые моделями девять-девять рёбра уже почти зажили. Иду по этой пыльной облёванной улице с подтёками чего-то непонятного кое-где на свежем асфальте, ещё пахнущем битумом.       Я иду, побитый и весёлый, с билетом от детского мультика в нагрудном кармане, леденцом в левой руке и томатным соком в правой. Мой глаз заплыл, красуясь синяком, где-то в белых волосах запёкшаяся кровь, мидриаз в «здоровом» близоруком глазу.       Я всё понял, пусть и задаю много вопросов, словно пятилетний ребенок.       Я всё знаю, пусть и не тронула седина моих и без того белых волос.       Я из поколения побитых весёлых подростков. Я полон дефектов, совершил кучу ошибок, но ничего менять не хочется.       Арматура, хруст костей, свист, смятый свинец, густая кровь и серое месиво.       Сколько ещё нас — побитых счастливых детей?