– Хатаке-семпай? - спросила девушка словно у самой себя.
Она была удивлена завидев его силуэт, что приближался спокойной походкой.
Хару думала, что в жизни возможно абсолютно всё: прежние Хокаге могут просто взять и воскреснуть, Демон-Лис может стать сторожевым псом Конохи, а все селения - слиться воедино.
Но чтобы они вместе оказались здесь и сейчас... Таких совпадений не бывает.
Не то, чтобы его присутствие напрягало или нервировало. Хару просто не была к этому готова. Вот сейчас он подойдёт, а что ему сказать? Надо ли вообще говорить что-то? Или это он хочет о чём-то сообщить?
Мужчина же просто стал рядом и, казалось, не замечал терзаний девушки.
Он стоял по своему обыкновению отрешённый и, то ли печально, то ли бесконечно устало смотрел куда-то поверх глянца воды, посреди которой на мосту они встретились.
И вокруг, насколько хватит глаза - бескрайний лес, что начинался у Юго-Востока Конохи и переходил в лесостепь у границы с Суной.
Вечерело. Небо чистое и алое: последние закатные лучи раскрасили некогда пронзительно-голубое полотно вишнёвым и лишь у кромки горизонта подёрнуло дымчатым синим. Так неторопливо захватывает ночь.
Начиная свою скрипучую песнь, у берега, точно упругие мячи, сновали тугие лягушки.
Хару стоит, закатный свет режет глаза, но она боится даже пошевельнуться, чтобы не упустить миг такого безмятежного и солнечного счастья. И Какаши, видя её настроение тоже молчит. Молчит от того, что так много хочет сказать.
И всё. Сверкнув длинной вспышкой, солнце скрылось на западе чтобы завтра взойти на востоке.
Ощущение чуда вмиг испарилось и тоска нахлынула снова. Нахлынула с силой цунами, что уносит в море целые города. Но у неё вместо городов только свои внутренние стены, которые тоже не пощадила печаль, так похожая на своевольную стихию.
– Я был там. И как никто другой знаю, что творится в застенках АНБУ. Ты тоже хочешь знать? - его взгляд был испытующим и Хару захотелось избежать ответа. Ей вообще теперь хотелось не встретить Какаши здесь.
– Я просто хочу жить по-другому. - нарочито бесцветно отозвалась девушка.
Он вздохнул тяжело и прикрыл глаза от досады. С первого взгляда понятно, что это не то, чему она хотела бы посвятить жизнь, только как теперь ей это объяснить?
– Пусть по-другому, только не так. Тебе ведь и самой не нравится то, что приходится делать. - Хатаке сказал это скорее утвердительно, нежели вопросительно.
Разговор совсем не клеился. Переведя взгляд с девушки вдаль, мужчина ещё раз посмотрел на горизонт, а после - в небо. В небо, что сияло мириадамы звёзд и скорее напоминало изрешеченную мантию.
По водной глади змеился туман. Стремительно холодало.
– Как знаешь. - как невзначай бросил он неспешно покидая лес - лучшее укрытие детей Страны Огня.
Вот так просто. Он легко оттолкнулся от перил моста и ушёл прочь по выцветшему деревянному яцухаши словно и не было его.
***
Мужчина бесшумно отворил дверь и пропустил припозднившуюся гостью внутрь. Встретил он её как есть: без привычного всем хитая на глаз, без извечной джонинской жилетки. Одно неизменно - всё тот же усталый и будто смирившийся взгляд разноцветных глаз...
Чай слегка горчит, вяжет, но атмосфера... Они сидят друг напротив друга в маленькой кухне как старые друзья. Так, словно у них общие, одни на двоих воспоминания, одна на двоих боль. Так, точно понимают друг друга без слов, с полувзгляда, с полужеста. Они не друзья. Из общего у них только бывшая работа и разговор на реке. Они не друзья и никогда ими не были.
Но он сидит напротив и всё понимает. Слушая дыхание и тишину, что раскрывают ему причины.
Она и сама не знает зачем пришла, почему сидит сейчас на чисто убранной кухне и пьёт горький чай из старенькой жёлтой чашки. Она не может понять, почему пришла к нему, оставляя сандалии в генкане, а сама сидит напротив и молчит. Никак не возьмёт в толк, почему же он впустил её, а сейчас не говорит ни слова.
Вся нелепость этой ситуации разом накатила на неё. Какой же надо быть дурой чтобы заявиться к полночи домой к малознакомому мужчине, к мужчине в которого она влюблена. Чем она думала?! Думала она вообще? Ведь думала, правда?
Она резко подрывается с места, скрипит стул. Тонкий, изогнутый полукругом месяц словно смеётся над ней.
– Спасибо за гостеприимство. Уже поздно и мне пора.
В два шага оказываясь у арки с твёрдым намерением уйти, она попала в его объятия. Попала и... пропала.
Хару стоит как вкопанная и боится даже вдохнуть. Сердце, кажется, остановилось на секунду, а потом забилось так гулко и быстро, что ноги враз подкосились и сохранить вертикальное положение помогла только стальная выдержка наработанная годами изучения ремесла и крепкие объятия Какаши.
А тот держал её, прижав к себе; такой чужой, жёсткий, далёкий.
Такой неуловимо родной, спокойный и бесконечно нежный.
А потом, он прекратил всё так резко как и начал, оставив Хару растерянной и ничего не понимающей.
Как вышла от Хатаке и дошла до дома она не помнила. Помнила только изгиб его белой шеи и крепкие руки. Своё имя она вспомнила только поутру.
***
Выйдя из резиденции Хокаге, Хару впервые за многие месяцы вздохнула свободно.
"Спасибо, Какаши-сан."
Устало и облегчённо улыбнувшись - никому и всему миру одновременно, выгоняя пустоту, поселившуюся внутри, Хару зашагала прочь.
