***
Она не должна была появляться в его Неверлэнде. За долгие годы, в его мир, где рождались новые сны, попадали исключительно мальчики. Как правило, это были подростки, души которых терялись в мирах сновидений — Потеряшки, как называл их Пэн. И он помогал потерянным мальчикам вернуться в их сны — в этом и заключалась его работа Хранителя Снов или Питера Пэна, как все его и называли. Но как известно, почти в каждом правиле есть исключения. И у Питера Пэна было стойкое ощущение, что именно в его Неверлэнде исключения появлялись одно за другим. Сначала это был Феликс — Странник, который пришел в его мир из темного портала и стал добровольным пленником Неверлэнда. Потом — Капитан Киллиан Джонс, который приплыл к берегам его острова на «Веселом Роджере» и стал пленником самого Питера Пэна. А может, наоборот — Питер был пленником Киллиана Джонса? Был, потому что Киллиана больше нет в Неверлэнде. И это долгая история их непростых отношений, которую Питер старается не вспоминать, потому что всякий раз в груди — там, где сердце, возникает щемящее болезненное чувство потери, вернуть которую не было надежды. Не было, пока в Неверлэнде не появилось еще одно исключение — маленький светловолосый мальчик с доверчивыми огромными синими глазами, который был уверен, что Киллиан Джонс обязательно вернется в Неверлэнд, и заразил своей уверенностью и Питера тоже. И если все эти исключения Пэн хоть как-то мог связать между собой, то появление девчонки в его Неверлэнде — это было чем-то из ряда вон выходящим. Исключением из исключений. Когда-то они говорили с Феликсом о том, что девчонкам не место в их исключительно мужской компании. Вернее, в компании подростков, бушующие гормоны которых зачастую преобладают над здравым смыслом. И девчонке здорово повезло, что Питер ее нашел до того, как ее обнаружили бы Потерянные мальчики. Он облетал остров, когда его внимание привлекло что-то светлое и бесформенное на одной из лесных полянок. И Питер, подлетев поближе, сначала подумал, что это груда какого-то белого тряпья с кружевами, если бы не светлые длинные локоны… Это определенно была девчонка. Она лежала на земле ничком, уткнувшись лицом в ладони, и была совершенно неподвижна. Питер бесшумно опустился совсем рядом и, после недолгого раздумья, сделал шаг к распластанной на земле фигурке. Под его ногой хрустнула ветка, и девочка дернулась и вскинула голову. Питер замер, глядя в ее испуганные огромные голубые глаза. — Привет, — Питер улыбнулся девочке самой обворожительной из всех своих улыбок и остерегающе выставил перед собой руки. — Не бойся, я не сделаю ничего дурного. Как тебя зовут? — Венди, — девочка, было, поднялась с земли, но потом уселась на пятки и робко улыбнулась. — Венди Дарлинг. Пэн знал, что это не настоящее имя девочки, потому что все, кто попадал в его Неверлэнд, забывали, как их зовут на самом деле. — А я Питер, — Пэн подошел и протянул Венди левую ладонь. — Питер Пэн. Приятно познакомиться. Давай, помогу подняться. — Мне тоже очень приятно, — Венди кокетливо улыбнулась и, ухватившись за протянутую руку, поднялась с земли. Венди выпрямилась в полный рост, и оказалось, что она почти на голову ниже Питера. Длинные вьющиеся пряди светлых, отливающих золотом волос обрамляли довольно миловидное, немного кукольное личико с огромными голубыми глазами и пухлыми розовыми губами. То что Питер принял поначалу за кучу тряпья, оказалось довольно бесформенной ночной рубашкой с нелепыми кружевными рюшами, но даже она не скрывала некоторые признаки, указывающие на то, что Венди была уже далеко не маленькая девочка. Девушка — это было бы более уместное определение… Питер поймал себя на том, что бесцеремонно пялится на грудь Венди и быстро отвел глаза в сторону. Он чувствовал, как горят его щеки, полыхая огнем стыда. И если эта девушка даже в нем, не особо интересующемся противоположным полом, вызвала интерес, то про парней, которые надолго задержались в Неверлэнде, говорить и вовсе не приходилось. Венди стала бы для них лакомой добычей. Питеру меньше всего хотелось думать, что Потерянные мальчики способны на насилие, но Феликс говорил как-то, что не исключает такую вероятность. Девушку нужно было срочно переправить в ее другую реальность, чтобы избежать возможных для нее неприятностей. Благо, что у Пэна не возникло проблем ни с настоящим именем Венди, ни с ключом, открывающим портал в другую реальность этой девушки. Проблема возникла с самой Венди Дарлинг, которая была в восхищении от буйства красок пейзажей Неверлэнда и ни за что не хотела уходить в свою реальность. Вот если бы Венди попала в мир Питера чуть раньше, когда некоторые события, произошедшие в его Неверлэнде, изменили остров до неузнаваемости, когда его сказочно-красочный мир был неприветливым удручающе серым и пугал своей гнетущей атмосферой всех, кто сюда попадал, то Венди Дарлинг сама бы сбежала отсюда. А сейчас Питеру с трудом удалось убедить ее в том, что остров при всей своей кажущейся доброжелательности все же представляет для нее опасность. Девочка, конечно, ушла в свою реальность, но так и не назвала своего настоящего имени, когда перешагнула границу переходного портала, разделяющего два мира, а Питер не смог закрыть портал. И теперь Венди Дарлинг раз за разом возвращалась в Неверлэнд. Сначала эта девочка с кукольным личиком умиляла Питера Пэна. Она преданно смотрела на него своими голубыми глазами, слушая его незатейливые истории про Неверлэнд и про другие миры, о которых он слышал, и звонко смеялась. Она обхватывала его руку своими тоненькими пальчиками, прижималась к нему и укладывала голову на его плечо, когда они сидели рядом. Пэну даже казалось, что ему нравится ее общество. Но потом она стала его раздражать и даже бесить наивным взглядом пустых кукольных глаз, глупым, раздражающим смехом, нелепыми ужимками, своей прилипчивостью и нежеланием слушать его доводы, что ей не место в его мире. Венди вела себя как глупенькая маленькая девочка, которой бы не мешало уже повзрослеть. Она решила, что Питер нуждается в ее заботе и… любви. Ее общество стало удушающим, но Питер не мог оставить ее одну, потому что беспокоился о ней, а глупая Венди Дарлинг не представляла насколько опасно было находиться в его Неверлэнде, и возвращалась снова и снова, раздражая Питера все больше и больше. Пэн уже подумывал посадить ее в клетку и подвесить высоко на дереве, чтобы Потеряшки не добрались до нее, и на какое-то время забыть про Венди Дарлинг. Но для осуществления плана ему нужен был помощник, и Питеру пришлось обо всем рассказать Феликсу. Феликс внимательно выслушал все его стенания, заливисто хохоча во все горло над ситуацией, в которой оказался Питер, а особенно над его возмущенным выражением лица. — Мне кажется, я люблю тебя, Питер, — Пэн передразнил голос Венди Дарлинг, передернул плечами и брезгливо поморщился. — Ну, вот чего ты хохочешь? — он с осуждением посмотрел на валяющегося на земле друга. — Мне вот как-то совсем не до смеха… Ты представляешь, что могут сделать с ней парни? — Ну, в общем-то, это была бы нормальная реакция подростков с нормальной ориентацией, но вынужденно ограниченных в общении с противоположным полом, — Феликс поднялся с земли, сел рядом с Питером и пожал плечами. — А может, пусть трахнут ее. Думаю, после этого у нее навсегда отпадет охота возвращаться в Неверлэнд. — Ты с ума сошел? — Питер с недоумением посмотрел на друга. — Хочешь открыть ящик Пандоры? — Тогда трахни ее сам. Только без розовых соплей, а пожестче, чтобы ей не мерещилась всякая любовь, — Феликс усмехнулся. — Это ты сейчас так пошутил? — Пэн вопросительно изогнул левую бровь, глядя на друга. — Почему пошутил? — взгляд у Феликса серьезный и только лишь уголок губ изогнут наподобие улыбки. — Что тебе мешает? Венди же хочет остаться с тобой, так пусть узнает, что здесь не место маленьким сопливым девочкам, и ей придется повзрослеть. Я знаю, что ты все еще ждешь Киллиана. Но его пока здесь нет, и он ни о чем не узнает. Или… Только не говори, что ты еще девственник… — Феликс осекается, глядя, как Питер быстро отводит взгляд. — Оу! Это, конечно, меняет дело. Но с другой стороны, у тебя шикарная возможность, которую прямо грех упускать. Феликс расхохотался и легонько толкнул Питера плечом, а Пэн, улыбнувшись ему в ответ, подумал, что в предложении Феликса есть смысл.***
— Сладкая Венди Дарлинг, — Питер отрывается от ее губ и хищно облизывается, глядя ей в глаза. — Правда? — Феликс нависает над девушкой, и она переводит испуганный взгляд на него. — Люблю сладкое… Моя очередь пробовать. Он легонько лижет ее в губы, и Венди дергается, стараясь отвернуться, но Питер крепче прижимает ее к себе, не давая вырваться, а подбородок тут же оказывается в жестком захвате цепких пальцев Феликса, которым он фиксирует ее голову, прижимая к плечу Питера. Поцелуй Феликса колючками впивается в нежные девичьи губы, и это не тот поцелуй, о котором грезят девочки в своих снах. Чужой горячий язык настойчиво пытается разжать ее стиснутые зубы, и Венди мычит в рот Феликса, сопротивляясь его проникновению. Он, не разрывая поцелуя, стискивает сильнее челюсть девушки, вынуждая ее открыть рот, и Венди поддается. Она тесно зажата между телами парней, ощущая через тонкую ткань своей ночной рубашки, исходящий от них жар, который окатывает ее волной страха. Во рту у нее хозяйничает чужой язык… На шее обжигающее чужое дыхание… Чужая рука, соскальзывая вниз, уверенно подбирает подол ее ночнушки… Она вздрагивает от прикосновений к своему обнаженному бедру чужих прохладных пальцев. — Да, девочка, да… Тебе же нравится? Ты же этого хотела, сладкая? — голос Питера немного охрипший. Венди не нравится его голос. Ей вообще все не нравится, и она мотает головой. Пытается… Феликс отрывается от ее губ, и она взвизгивает, но широкая ладонь тут же зажимает ей рот. — Тише, тише, детка, — Феликс нависает над ней и ехидно усмехается. — Не нужно кричать. Никто не придет тебе на помощь. Ты только привлечешь к себе ненужное внимание. Если тебя услышат парни в лагере, тебе точно придется несладко. Хотя у тебя есть выбор — двадцать парней, которые пустят тебя по кругу, не особо церемонясь, или двое, которые доставят тебе удовольствие. Думаю, что ты умная девочка и выберешь второй вариант, так ведь? — Венди по очереди смотрит парням в глаза, и хотя ей не нравятся их жесткие взгляды, она все же кивает головой, и Феликс убирает ладонь, которой зажимал ее рот, а Питер ослабляет хватку рук, что делали девушку беспомощной. — Но предупреждаю тебя, — Феликс приближает свое лицо и дышит ей прямо в губы, — в твоих интересах доставить удовольствие и нам, вернее — мне, чтобы получить мое покровительство и защиту, раз уж ты решила остаться в Неверлэнде. Видишь ли, Питер хоть и хозяин этого мира, но в Неверлэнде редкий гость, а я здесь нахожусь постоянно, и все слушаются меня беспрекословно. И тебе лучше постараться, милая, потому что если мне не понравится, то я отдам тебя парням. Поняла? — Венди закрывает глаза и согласно трясет головой. — Какая покладистая девочка. Ну что ж, начнем… Венди не открывает глаза, когда чувствует, как кто-то дергает ленточку, которой были перевязаны ее волосы и локоны рассыпаются по плечам. Она не открывает глаза, когда чьи-то проворные пальцы расстегивают пуговички на ее ночнушке, а затем осторожно касаются ее груди, скользят почти невесомо, как бы невзначай задевая сосок. Она снова оказывается зажатой между двумя телами. Снова ощущает горячее дыхание на своей шее и одновременно на своих губах. В этот раз поцелуй уже не колет острыми иголками ее губы, но и нежным его не назовешь. Настойчивый. Это Феликс. Может быть, окажись Венди в другой ситуации, ей и понравилось. Но сейчас ее сковывает тисками страха от осознания неизбежности того, что ее ждет. Она не отвечает на поцелуй, но когда чувствует, как чужой горячий язык оставляет влажную дорожку на ее шее, а чужие губы обжигают поцелуем ямку над ключицей, то узнает Питера и, откидываясь на его плечо, стонет в рот Феликса. — А ты горячая девочка… — Феликс запускает руку под ткань ночной рубашки, оглаживая бугорок девичьей груди, но ткань мешает ему насладиться прелестями девушки, и он дергает полочки рубашки в стороны, разрывая ткань и освобождая себе доступ к телу. Треск разрываемой ткани заставляет Венди открыть глаза. Ей хочется заплакать, но она закусывает губу, сдерживая слезы, и сквозь дрожащие ресницы смотрит на сосредоточенное лицо Феликса, пальцы которого скользят по нежной коже девичьих грудок, а потом его ладони обхватывают ее выпуклости. Ей кажется, что ее сердце то замирает, то колотится так сильно, что готово выпрыгнуть из груди, и Феликс должен чувствовать этот скачущий ритм. Парень поднимает голову, смотрит Венди в глаза, а затем перехватывает ладони Питера, и девушка уже чувствует, как парни в четыре руки ласкают ее грудь. Ей в новинку эти ощущения, и она не может разобраться в своих эмоциях… Ей вроде бы нравится, но безотчетный страх сковывает ее. Венди начинает дрожать, когда Питер запрокидывает ее голову на свое плечо, а Феликс подхватывает ее на руки, задирает ночнушку и закидывает ее ноги себе на бедра. Феликс ничего не говорит, когда снова дергает ткань в разные стороны, обнажая теперь еще и живот девушки. Питер поддерживает тело Венди на весу, а Феликс кладет ладони на подрагивающий живот Венди, проводит по нему и, подхватывая девушку за бедра, наклоняется и выцеловывает дорожку жалящих поцелуев от шеи до пупка. Он выпрямляется и задирает подол ночной рубашки, под которой обнаруживаются маленькие белые трусики. Феликс, глядя в глаза Венди, наполненные… нет, не страхом, а скорее ужасом, запускает руку под кружевную резинку. — Ты такая мокренькая, Венди Дарлинг, — Феликс улыбается девушке неестественной улыбкой и тяжело дышит. — Какая ты, оказывается, отзывчивая на ласки… девочка… — Венди замирает, когда пальцы Феликса проскальзывают внутрь и встречаются с преградой. — Оу! Не переживай, детка, мы это сейчас легко исправим, — парень подмигивает Венди, а она сжимается и начинает тихо плакать. — Не надо плакать, Венди. Рано или поздно детство заканчивается, и все девочки становятся взрослыми. А тебе несказанно повезло, потому что у тебя есть выбор. С кем ты хочешь стать взрослой девочкой, Венди? — Феликс толкается бедрами немного вперед, прижимая сильнее девушку к телу Питера. — Имей в виду, детка, что у меня большой опыт в таких делах. Венди слушает тяжелое, сбившееся дыхание обоих парней, замечает, как блестят их глаза. Она чувствует, как возбуждены парни, потому что зажатая между их телами ощущает эрекции обоих. Они оба ждут, кого она выберет. Венди знает, что-то, что должно случиться — неизбежно. Она громко всхлипывает и закусывает губу, сдерживая рыдания, потому что она выбрала… — Еще не поздно передумать и уйти в свою реальность, Венди, — вкрадчивый шепот Питера приводит девушку в замешательство. Она не верит в то, что слышит, резко поворачивает голову и сталкивается с проницательным взглядом зеленых глаз. — Теперь ты понимаешь, что тебя здесь ждет? — девушка всхлипывает и кивает головой. — Может, все же выберешь свой мир? Девочкам здесь не место, Венди. Ты же помнишь, что должна сделать, чтобы больше не появляться здесь? — Да, — Венди шепчет еле слышно, потому что давиться слезами. — Я хочу уйти. Пожалуйста, можно я уйду? Она тут же оказывается стоящей на земле и стыдливо кутается в разорванную ночнушку. — Может, передумаешь? — Феликс ухмыляется, когда Венди вскидывает на него испуганные глаза и отчаянно мотает головой из стороны в сторону. — Тогда чего же ты ждешь? Она пятится от парней и делает шаг в свой портал, разделяющий миры. Венди помнит, что должна произнести свое настоящее имя, которое неожиданно вспоминает, оказавшись в своем мире, только тогда портал в Неверлэнд закроется для нее навсегда. Но она не торопится. — Я хочу, чтобы ты знал, — она смотрит на Питера Пэна — мальчика, с которым ей хотелось остаться. — Я бы выбрала тебя. — Я знаю, — Питер улыбается и пожимает плечами. — Но это был бы неправильный выбор. — Может быть, — Венди грустно улыбается, — но именно ты помог мне понять, что мое детство закончилось. И теперь я взрослая девочка. — У тебя еще есть все шансы стать взрослой девочкой по-настоящему, — Феликс подмигивает девушке и хищно облизывает губы. — Только в следующий раз захвати с собой подружку, чтобы я тоже был при деле. — Никогда! — во взгляде девушки мелькает испуг, но она горделиво вздергивает подбородок. — Элизабет Крисби не занимается сводничеством. — Тогда прощай, взрослая девочка Элизабет Крисби, — Питер взмахивает рукой, закрывая портал, и поворачивается к Феликсу. — И все же я должен признать, что твой план сработал. — Ты просто никогда не имел дел с девчонками, — Феликс смеется и хлопает Питера по плечу. — Потому что в моем Неверлэнде девчонкам не место. Элизабет Крисби было почти уже семнадцать, но своей наивностью и детской непосредственностью, она напоминала маленькую девочку. В ее возрасте девочки влюблялись в мальчиков, постигая все сложности первой любви, а Лиз, окруженная родительской заботой и постоянной опекой, жила в каком-то придуманном ею «ванильном» мире, играла в куклы и не хотела взрослеть. Но однажды проснувшись утром, она вытащила из чулана огромную коробку и стала методично укладывать в нее своих кукол. «Рано или поздно детство заканчивается, и все девочки становятся взрослыми». Она не понимала, почему повторяет эту фразу вновь и вновь, но взглянув последний раз на своих кукол, аккуратно сложенных в коробку, она грустно улыбнулась и решительно закрыла крышку, вдруг отчетливо понимая, что детство закончилось.