Самоуверенный ублюдок

Дорога гладко стелилась перед машиной, словно гигантская, ласковая кошка, льнущая к доброй руке хозяина, милю за милей щедро бросая под колеса смоляного Фольксвагена, летящего по шоссе. Серый асфальт, выхватываемый клочками из ночной тьмы, матово поблескивал в свете фар, а дворники яростно сражались с ветром и усиливающимся дождем, ставшим достойным завершением и без того паршивого дня. Хотя, пожалуй, тут О’Райли поспешил: предстоящая встреча с Мёрдоком затмевала собой всё, словно грозовая туча. Лидер ДСП в гневе был страшен – это признавали как враги группировки, так и союзники. Взять хотя бы Финна: бывший наемный убийца безжалостно подмял под себя бывшего босса, милосердно сохранив ему жизнь в обмен на бизнес и связи с партнерами. А уж с провинившимся подчиненным – несмотря на то, что Кирк считался одним из руководителей Детей Патрика, знакомым с её лидером с самого детства, он часто находился в положении мальчика “принеси-подай” – разговор у МакАлистера был коротким, и только полезность Кирка спасала его. Полицейский не питал иллюзий насчет связывающих их отношений. Щелкнула зажигалка, на краткие мгновения освещая салон автомобиля, и позволяя водителю разглядеть свое отражение в зеркале заднего вида: бледное лицо щедро усыпали свежие царапины и ссадины, а рассеченный бутылочным стеклом висок всё еще кровоточил, заливая кровью левый глаз, мешая толком смотреть на дорогу. Кирк криво ухмыляется и опускает тонированное стекло, выдыхая наружу облачко дыма – утащенные у Мёрдока сигареты служат неплохой альтернативой таблеткам. Он вывернул руль, и в голую ладонь неприятно впились камушки, забившиеся под содранную при падении кожу – выруливая на дорожку, ведущую к стеклянной цитадели лидера ДСП, сквозь прозрачные стены которой был виден разгневанный столь длительной задержкой подчиненного мужчина. О’Райли паркует машину, едва не загоняя её в наполненный водой бассейн – за подобное его хозяин живо бы пристрелил копа – и неловко вываливается из нее, чувствуя, как отзывается болью избитое тело. Каждый шаг дается с трудом, но злость на себя и на весь мир в целом здорово помогает.

***

Мёрдок вот уже битый час расхаживал по огромной гостиной, не находя себе места и сжимая в кулаке корпус мобильника. Давящую тишину нарушала только мелкая дробь дождя и ни звуком больше – это бесило МакАлистера с каждой прошедшей в ожидании минутой. Гордана как чувствовала, что что-то пойдет не так, у этой женщины чутье работало, как у полицейской ищейки. Почти два часа назад она позвонила и пропела в трубку, что заберет Криса на пару дней, мальчик давно не был у нее в гостях, на что племянник только закивал, подрываясь со всех ног собирать свои вещи. Мёрдок порой был рад, что внимание племянника было рассеянным и он не заметил во всей картине только одной недостающей детали, а значит, и вопросов тоже не задавал. Эта деталь, белобрысая, с разноцветными глазами и вечной головной болью – для МакАлистера, разумеется – час назад должна была отчитаться о проделанной работе, с недовольным лицом ответить на сопутствующие реплики и отмахнуться от слишком пристального внимания. В конечном итоге лидер ДСП получил только монотонные телефонные гудки, а потом мобильник О'Райли просто исчез из зоны доступа, оставляя Мёрдока наедине с нарастающим бешенством. Выждав еще пять минут ирландец решает позвонить в больницу, или, на худой конец, морг. Задание было пустяковым, нужно было только отследить человека, сливающего информацию посторонним людям, и эту паскуду МакАлистер вычислил сразу – новоприбывший член ДСП, с какой-то дурацкой фамилией, отдающей французскими корнями, слишком перебарщивал с речевыми оборотами и в принципе много болтал, от него голова болела похуже, чем от туманных лекций Кирка, вычитанных из очередной заумной книги, потому Мёрдок с легкой руки направил О'Райли проследить за ним, чтобы подтвердить свою правоту. Гвоздить к стене любого провинившегося без весомых на то оснований для ирландца – дурной тон. Палец замер над дисплеем, когда с заднего двора заскрежетали шины по щебню. МакАлистер убрал телефон в карман, медленно пересекая помещение к противоположному окну. Черный тонированный Фольксваген был припаркован неровно, задевая подвеской невысокий бордюр. Внимание Мёрдока привлекли длинные полосы и несколько сквозных дыр в водительской двери, выделяющихся на черной поверхности отскочившей краской – стало быть, дело приобрело более критичный характер, и раскаленный добела гнев сменился другим, неприятным чувством. Дверь приоткрылась, и на землю неуверенно ступил тяжелый сапог, затем второй, и О'Райли темной тенью появился из салона. С такого расстояния Мёрдок не мог видеть его лица под капюшоном, но когда фигура неровной поступью двинулась к дому, лидер сжал кулаки до хруста костей. – Ты опоздал, – раздвижная дверь с грохотом отъехала в сторону прямо перед самым носом Кирка, когда тот еще не успел поднять руку, чтобы нажать на звонок, а находился на стадии взвешивания аргументов, и то были даже не ''за'' и ''против'', это был вопрос ''хотел бы я умереть прямо сейчас, или все-таки убраться отсюда и позвонить'', и последующий на него ответ. Но О'Райли с детства славился привычкой лезть на рожон, и никакие угрозы не помогали держать язык за зубами. Молчать, а не провоцировать. – Сам знаю, – в ответ Кирк дерзит, сверкая глазами из-под капюшона, и минует Мёрдока походкой капитана корабля в шторм, усталость прочно скопилась во всем теле и путалась под ногами, мешая идти по прямой траектории. За рулем, вдавливая педаль газа в пол, Кирк этого не чувствовал. Он вообще ничего не чувствовал, кроме ноющего ощущения где-то в животе, и периодически жмурился от неприятных картинок, сменяющихся калейдоскопом в голове, с кадрами последующей встречи. Гарда не прошел и двух шагов, когда на плечо упала тяжелая ладонь – Мёрдок не церемонится, разворачивает резко и вжимает несопротивляющееся тело в стену, в паре сантиметров от картины в громоздкой раме. Кирк надолго запомнит вычурный узор на ней в дальнейшем, когда будет проходить мимо и неприятно ежиться. Спину и затылок обжигает болью, когда лопатки проезжаются вверх и в глаза ударяет электрический свет, слишком яркий и оранжевый, как обладатель этого стеклянного безобразия. Без капюшона уязвимость перед лидером ДСП проступала на его лице более отчетливо, и МакАлистер знал и пользовался этим. – Ты опоздал, – снова терпеливо повторяет Мёрдок, тон становится как будто мягче, когда на лице Кирка он замечает порезы и ссадины, а на лбу – гематому и стеклянную крошку, запутавшуюся в выпачканных кровью волосах. Если бы рука того, кто разбил бутылку об эту безмозглую голову, не дрогнула, и угодила прямо в висок, О'Райли, скорее всего, не стоял сейчас перед ним, с видом нашкодившего в хозяйский ботинок котенка. Разноцветные глаза бегают от взгляда МакАлистера, цепляясь за любые предметы интерьера позади широкой спины, и в итоге останавливаются на той раме справа от него. - Почему? – Делоне, – скривив разбитые губы, Кирк начинает говорить только спустя минуту напряженного молчания. Видимо, поняв, что выбора не осталось. – Он был не один, с ним около тридцати человек, и все нелегальные мигранты. Говорят на каком-то ломаном испанском. В пабе на Пирс-стрит у них что-то вроде отправного пункта, – он морщится и хватается за живот, когда ладонь Мёрдока сильнее сжимает ткань на груди и лопатки снова скребут по щербатой поверхности. – Какой смысл? – МакАлистер удивительно спокойно задает следующий вопрос, и уже предвидит на него ответ. Ссадины на ладонях Кирка, которыми тот тщетно пытается отцепить от себя руки Мёрдока, приобретают другое значение. – Это подняло бы шум, и никто бы не заметил небольшого скандала, за которым скрывается торговля людьми и наркотиками. – То есть ты пошел за ним следом? – Да. – В логово, под завязку набитое нелегалами. Надеялся на свой звездный час? – Пришлось импровизировать, но он умер быстрее, чем они успели что-то понять. – Есть одно но, верно? Кирк почувствовал, что давление в области груди наконец-то прекратилось и под подошвой снова появилась ровная поверхность. Боясь потерять равновесие, гарда осторожно прижался к стене, кивая. – Я понятия не имею, где теперь остальные, и этот отправной пункт наверняка уже прикрыли. – Наверняка… – зло выдыхает МакАлистер, теряя терпение. – Да уж, они явно время не теряли. Херовы лепреконы, Кирк, почему? Твоя самонадеянность в последнее время выходит нам боком, надеюсь, ты понимаешь, к чему это может привести? – Я… – вряд ли он пытается оправдаться, но всё же Мёрдок резким взмахом руки заставляет гарду поспешно прикусить язык, и отступает на шаг назад, оставляя нерадивого подручного опираться на стену. Руки безумно чешутся от желания свернуть кому-нибудь шею, или проломить голову, но белобрысая заноза в заднице и так достаточно пострадала – стоит разобраться, что с ней, прежде чем она рухнет на ковер в беспамятстве, пачкая эмблему ДСП, а французишки уже нет на этом свете. Впрочем, остались еще люди, что стояли за ним, и стоит поднять по тревоге своих “гончих”, чтоб отследили ублюдков, решивших с ним тягаться, а после – рука с силой сжимается в кулак, и будь там плечо О’Райли, кости бы уже жалобно затрещали – разобраться с ними лично. С каждым в отдельности. Пожалуй, он выберет… – МакАлистер бросает тяжелый взгляд на Кирка, в точности фиксируя в памяти увечья того – пистолет. Да, это будет неплохой вариант. Быстро и эффективно. Смартфон привычно ложится в руку и Мёрдок по памяти, не глядя, набирает один из телефонов Финна – время позднее, но вряд ли старик уже спит, ночь для него рабочее время – слушает короткие гудки, сбрасывает, и тут же перезванивает на другой номер. О’Каллахен отвечает мгновенно: – Босс, что..? – слышно плохо, Финна перекрывает музыка, чья-то болтовня и смех девиц – судя по всему, Марининых. Затем трубку прикрывают ладонью, и голос раздается гораздо громче и злее. – Заткнулись, живо! Пока МакАлистер сжато выкладывает информацию по телефону, заставляя остальную группировку оторвать свои ленивые жопы от стульев, Кирк, под грозным взглядом лидера ДСП, неспешно – быстрее у него не получилось бы при всём отсутствующем желании – по стеночке перебирается на чертов дизайнерский диванчик, закидывая на него ноги в тяжелых ботинках, и как может расслабляет тело, ища удобную позу. Мёрдок сзади роется в столе, на грудь гарде прилетает обезболивающее, и МакАлистер, не прекращая раздавать указания, изредка порыкивая, проходит мимо него в сторону ванной, на забыв бросить напоследок: – Раздевайся! Кирк вздрагивает и замирает, неверяще глядя снайперу вслед. Он действительно собрался?.. Блядь, это слишком даже для него. Нападки сексуального характера со стороны МакАлистера Кирк всегда переживал стойко, даже с какой-то долей изощренного удовольствия, впитывал в себя негативные эмоции, перерабатывал их в чистую страсть и сумасшествие на любой горизонтальной поверхности, не брезгуя никакими другими плоскостями. Но О'Райли едва на ногах держался, и если Мёрдок и вправду собрался его трахнуть, пора бы отпустить грехи и заказать себе место под деревцем прямо сейчас. Добраться до спальни оказалось не так проблематично, мозг, искупавшись в повторной волне паники, отрегулировал шаткую походку. У кровати О'Райли остановился и задумчиво осмотрелся – сбитое покрывало, небрежно брошенная яркая книга комиксов, смятая упаковка маршмеллоу – наверняка Крис, пока дядя не видел, прекрасно провел тут время. Поднятый с кровати комикс оказался "Людьми Икс", и Кирк бездумно перелистал страницы, отвлекаясь на постороннее. Иногда помогало, иногда нет. Сегодня был второй случай. – Я же велел тебе раздеться, а не стоять здесь и дожидаться обморока, – раздалось прямо над ухом, Кирк вздрогнул и от неожиданности разжал пальцы, выпуская книгу из рук. – Просто... – неуверенный тон и снова бегающий взгляд, на это Мёрдок испытывающе щурится. – Может, в другой раз? Все-таки я немного не в форме. МакАлистер еще с минуту пристально изучал бледное, усеянное царапинами лицо – и эту сливовую гематому на лбу – и разразился диким хохотом, хватаясь за живот. – Иногда ты бываешь таким ебанутым, О'Райли. Твоя голова явно занята не тем, чем надо, – отсмеявшись, Мёрдок потер переносицу и вернул себе прежнее самообладание, демонстрируя пакет со льдом, бутылку антисептика и упаковку марлевых салфеток. – А теперь, блядь, ты раздеваешься и ложишься. И чтобы я больше не слышал ничего подобного. Вспыхнувший Кирк отвернулся и принялся неистово пытаться расстегнуть массивную застежку плаща, но дрожащие пальцы, и плывущее куда-то в неизведанные дали сознание, делали это простое каждодневное действие сродни разминированию бомбы. МакАлистер расправился с покрывалом и вновь вернулся к гарде, которого разве что не трясло в припадке, и осторожно повернул того к себе за плечо. – Прекрати дергаться, – от бархатных ноток в голосе ноги О'Райли подгибаются, но он все еще находит в себе силы стоять и буравить взглядом чужую грудь в вырезе безумно дорогой рубашки. – Слышал? Дай помогу. Мёрдоковы пальцы отводят дрожащие ладони в стороны, ловко расправляются со злосчастной застежкой и тянут местами порванную ткань с плеч. От взгляда снайпера не ускользают бурые пятна, матово блестящие в тусклом свете ламп – кровь, француза или Кирка? Футболка отправляется следом, от сапог Кирк избавляется самостоятельно, отмахиваясь от посторонней помощи. На лице разве что алыми буквами не написано "отвали", хотя вслух О'Райли только сопит, то ли от злости, то ли от боли. На боку еще одна гематома, уродливым пятном расплывшаяся по бледной коже, насыщенная, почти черная. МакАлистер глухо рычит и помогает нерадивому копу лечь, подсознательно разрывая того подонка, кто посягнул на его собственное, на части. Не важно, что его уже нет в живых. Остальных лидер ДСП собственноручно перестреляет, как бешеных собак. Плевать на чертов ирландский принцип, Мёрдок дает ему отгул. Кирк сдавленно шипит, стискивая зубы, дергается под чужими руками, обрабатывающими ссадины, и матерится по-ирландски – в другое бы время Мёрдок с удовольствием прислушался и запомнил парочку выражений, уж больно дивно они звучат – когда из-за собственной глупости по телу прокатываются волны тупой боли, доходящей, казалось бы, до самых кончиков пальцев. А затем сознание вновь начинает уплывать прочь, окунаясь в молочное уютное марево, так приятно убаюкивающее уставшее тело. Спустя мгновения – по крайней мере, ему так кажется – висок пронзает обжигающий холод и Кирк глухо воет, сползая на подушках ниже, стремясь уйти от неприятного ощущения, но рука снайпера прочно удерживает пакет со льдом, обернутый полотенцем. – Заткнись, – бросает сухо Мёрдок, свободной рукой неловко оборачивая краем одеяла второй пакет, и осторожно прикладывает его к ребрам – к счастью, не сломанным. – Для тебя же стараюсь. Ты отключался там или по пути? – Нет, – Кирк награждает МакАлистера недовольным взглядом исподлобья, не решаясь помотать головой. – В таком случае я бы вряд ли приехал, не находишь? И головокружения нет, не тошнит. Я знаю, к чему ты клонишь, но нет. Только синяки. Лидер ДСП щурится, выискивая в глазах гарды намеки на ложь, и, не находя их, удовлетворенно кивает, скрывая в голосе личный интерес и подменяя его на беспокойство о деле группировки. – Твое счастье, иначе пришлось бы везти тебя в больницу. А там не избежать расспросов, которые нам вовсе не к чему. Подключили бы твоих “приятелей” с жетонами, те бы связали это с убийством в пабе… Не смотря на твою сегодняшнюю тупость, тебе всё же везет. – он не успевает закончить, как Кирк довольно злобно скалится и показывает ему средний палец, забирает из рук лед и, самостоятельно удерживая его, отворачивается на здоровый бок и подтягивает ноги к груди. Такая позиция мало облегчает страдания, и тупая боль скапливается в один плотный ком, давит изнутри. Кирк предчувствует, что завтра о возможности встать с постели можно будет забыть, и сильнее стискивает в руке пакет со льдом. В нервозном молчании он топит несколько грубых невысказанных слов, потому что Мёрдок, мать его, прав. Он всегда прав, но почему-то в этот раз это злит Кирка слишком сильно. Лучше получить обжигающий удар по лицу, лучше бы сраный француз не промахнулся, лучше бы МакАлистер наорал на него и выставил вон, а не умело отыгрывал роль заботливого папаши, записывая в свой виртуальный список очередной косяк с пометкой "снова О'Райли". Ладонь на автомате тянется к тумбочке, где в расплывчатых очертаниях узнается такая родная упаковка успокоительных – его отдушина и возможность заглушить нарастающую истерику. За спиной щелкнул выключатель и комната погрузилась в приятный полумрак, мягкие отсветы от настольной лампы выкрасили стены в полутона оранжевого, не такого кислотного для гудящей головы, как от верхнего освещения. Гарда почти благодарен за это и головная боль постепенно утихает. – Отпусти, – вымученно противится Кирк, дергается, стремясь уйти от пальцев, тисками сжимающих запястья. Он глухо стонет, когда по разгоряченной лихорадкой коже проходятся губы влажным поцелуем, и уже не находит сил и желания сопротивляться слишком бережным объятиям. МакАлистер чертит неровные линии подушечками пальцев по животу, успокаивает простыми прикосновениями, и, поддавшись теплой неге, Кирк засыпает. Засыпает крепко и без сновидений, неловко вывернув шею и подложив под неё руку, наконец-то позволяя себе расслабиться, пускай и в объятиях якобы столь раздражающего его МакАлистера, но если бы это было действительно так, он не возвращался бы раз за разом в его постель, пускай даже только ради секса – тут гарда врет сам себе. Мёрдок остается с ним около получаса, удостоверяясь что всё в порядке, меняет лед, но время не ждет и следует избавиться от машины, пока не стало слишком светло, и пока ни в меру ретивые коллеги О'Райли не заинтересовались её продырявленными дверьми. К тому же, он и без того знает, чем их занять. Следующий день для дублинской полиции знаменуется парой мелких ограблений, пьяным дебошем в центре города и двадцатью с небольшим обгоревших трупов в сожженном складе на окраине города.