Воспоминание
Возвращался с проб на место гитариста в мою рок-группу довольно поздно и совсем не ожидал встретить паренька, что недавно поселился в нашем доме. На вид ему было шестнадцать или семнадцать лет, и я всегда думал, что три часа ночи не то время, в какое безопасно гулять детям. И как оказалось был прав. Он зашел следом за мной и тяжело оперся о стенку лифта. Его рубашка с жилеткой были разорваны, как и штаны, и все это пестрело темными пятнами крови. Откинув голову, он закрыл глаза, чем позволил мне бессовестно его рассматривать. Разбита, нет, прикушена нижняя губа, на скуле синяк, костяшки сбиты в кровь, которые наспех перемотали какой-то тряпкой. Серьезных повреждений нет, с облегчением выдохнул я. Вдруг еще помер бы тут в лифте, а это столько проблем. Для меня. Облегчение по-тихому вытесняло вожделение и взгляд отмечал уже совсем другое: гладкие, мягкие губы, смуглая кожа, тренированное тело, длинные аккуратные пальцы. Ночь с таким дорогого стоила бы. Мне пришлось сжать руки в кулаки, чтобы немного сбросить возникшее напряжение. Слишком много работаю. Он же совсем еще ребенок. Гажил, тебе даже думать о нем нельзя. Лифт ехал долго, так как старая многоэтажка, давно не ремонтировали, да и жили мы на последних этажах. Лифт доскрипел до положенного места назначения и, тренькнув, остановился. Я живу в этом доме с детства и уже привычно схватился за поручень, а вот пацана от резкого толчка отбросило прямо ко мне в руки. Видимо он попытался в последний момент схватиться за поручень, так как оказался спиной ко мне. - Черт, - прошипел он. Такая остановка явно потревожила его повреждения. От него шел мускусный, с примесью чего-то сладкого запах. Я обхватил его рукой за грудь, чтобы не дать упасть. А он мелковат, всего лишь по плечо мне, мельком зафиксировал я. Сквозь рубашку чувствовалась горячая кожа, и как он удачно наклонил голову, ведь я, поддавшись мимолетному желанию провел языком по его шее. Было приятно ощутить солоноватый вкус его кожи, напрягшееся тело под рукой. Если бы не это, я ни за что не пропустил удар локтем в скулу. Больно, но помогло отбросить ненужные мысли. - Кретин! – дожил, как говорится, меня оскорбляют, а я лишь молча потираю ноющую скулу. Завтра же отымею какого-нибудь фаната. – Урод! – парень вылетел из лифта, споткнувшись о порог, но быстро встав на ноги, повернулся ко мне, разминая кулаки. – Сволочь пирсингованная! Заднепроходный! Гей. Последнее прозвучало как-то растерянно даже. Воспользовавшись его заминкой, я вышел на лестничную площадку. Обойдя пацана, остановился у двери своей квартиры, и встретив его взгляд, издевательски сказал: - Извини, детьми не интересуюсь. Да, я хотел задеть парнишку, но фраза вызвала неожиданную для меня реакцию – он, вздрогнув, побежал наверх, на следующий этаж. Не набросился на меня с кулаками, не заругался, а просто сбежал. Понимающе улыбнувшись, я закрыл за собой дверь уже изнутри.Конец воспоминания
Это было семь часов назад, и отчего-то проснувшись первые мысли были именно о нем. Разглядывая потолок, как будто найдя в нем белом что-то новое, я все пытался вспомнить его имя. Нару… Нэцуи… Нацуки… Точно, Нацу! Он жил в квартире надо мной, и вроде как один. Даже если так, после сегодняшнего происшествия Нацу больше никогда не поедет со мной в лифте. А жалко. Я бы провел с ним некоторое время. Пока не надоел. Но нельзя – Нацу еще ребенок. На пробы я не опоздал, все же убедив себя забыть мальца. Они длились уже третий час. Эльза, наш продюсер, уже рычала на всех. Грей лениво болтал кубики льда в своем стакане из-под сока. Джувия тихо перебирала клавиши на синтезаторе. Макаров, хозяин заведения, в тайне от сына бухал за барной стойкой. Я же молча терпел, бросая нетерпеливые взгляды на дверь впускавшую очередного претендента. Должен же быть хоть один подходящий нам гитарист! Так прошло еще полтора часа, пока гнетущую обстановку не нарушил резанувший от неожиданности по ушам бодрый голос. - Можно? – в проеме появилась розоволосая голова, которую идентифицировать не составило труда. - Ужасно длинная очередь. Заскучали? Он прошел на сцену, неся в руках гитару. Уже оттуда он узнал меня, и испуганно посмотрел на дверь, откуда только пришел, даже попытался сбежать, что-то мямлив. - Тра-та-та-та, - не удержавшись, насмешливо пропел. - Кхм, меня зовут Нацу. Двадцать лет. Закончил музыкальную академию полгода назад. Приняв мой вызов, куда менее радостно продолжил он. Как же я ошибся, он всего лишь на четыре года младше меня, и самое главное он совершеннолетний. Нацу достал из чехла гитару, и она стоила того, чтобы обратить на нее внимание. Сделанная под заказ, с металлическими струнами, раскрашенная под огонь, с черным грифом. Это был наименьший из сюрпризов. Когда пацан начал играть, группа заметно оживилась. Правильно поставленная техника, точное попадание в ноты, уверенные движения. Нацу – это тот, кто нам нужен. Я посмотрел на Эльзу, она кивнула в ответ, подтверждая мою мысль. Джувия улыбнулась, соглашаясь с ней. Ну, а Грей, поморщившись, все же поднял большой палец вверх, одобряя. Кажется ему не понравилась излишняя эмоциональность паренька. Пока он играл, я выглянул за дверь и объявил пробы законченными. Наконец-то мы группой могли расслабиться. Теперь, когда состав полный, мы могли продолжить работу. Позже переждав необузданную радость Нацу, мы немного выпили и попытались сыграть вместе. Получилось неплохо. Пареньку не доставало опыта игры в группе: сбивался с ритма, брал неверную тональность. Мелкие ошибки, которые легко исправить. Потом мы еще немного выпили, отмечая удачную репетицию. Нацу с Греем сцепились из-за какого-то пустяка, которого никто из них не помнил. Но в азарте драки Грей попал по прокушенной губе мальца. Извинившись, он пошел в туалет, смыть кровь. Я последовал за ним. Удивленным оставшимся участникам группы сказал: «чтобы не сбежал». Они правильно поняли, и налили себе для нового тоста. Он стоял склонившись над раковиной, шипя от неприятных ощущений. - Я тут салфеток принес, - закрывая за собой дверь, сказал я. - Спасибо, - недоверчиво ответил он, кидая на меня подозрительный взгляд. Я встал рядом, облокотившись о бортик, обрамлявший раковины. Дождался, когда он смоет кровь и сам приложил тканевую салфетку к ранке. Нацу дернулся, пытаясь отодвинуться, но шагнув к нему, я заставил его прижаться спиной к стене. Отпустив салфетку, обнял его, придвинувшись еще ближе. Наклонившись к его уху, втянул в себя его запах; слегка прикусил мочку, сильнее сжимая руками напрягшееся тело; скользнул языком по его шее от уха до кадыка, и губами поймал тихий стон. - Ты гей? – я не мог не задать этот вопрос. - А если нет, тогда что? – Нацу с вызовом посмотрел на меня. Это обещает быть интересным. Ох, не даст он мне заскучать. - Тогда я, - потерся о его бедра своими, скользнув руками под его майку, - день за днем буду соблазнять тебя. Репетиции четыре раза в неделю. Пропустишь или опоздаешь – будешь наказан мной. Я внимательно наблюдал за Нацу и не мог не заметить выступивший румянец и прерывистое дыхание. Поборов в себе желание, он задорно улыбнулся. - Тогда я буду приходить на десять минут позже, - и сам потянулся за поцелуем. Я прижал Нацу к себе, и ответил на него, перехватив инициативу, и целуя так, словно предъявляю права на него. Позже я узнал, что до проб Нацу играл на улице, а так как у нас не самый хороший район, то ему часто приходилось драться за честно заработанное. И в первый день проб он не пришел именно из-за того, что к нему снова пристали. Прошло еще немного времени, и мы были вместе. Про чувства никто из нас двоих не говорил. Может их не было. Нам с Нацу было просто хорошо вместе, не скучно. Это признавал каждый из нас.