Нарисуй мне крылья

Глава 13 Холод. Он повсюду. В каждом зале, в каждой комнате, в каждом… обитателе замка он тоже был. Холод проникал в кровь, заставляя ее застыть в жилах, пробирался под кожу и просачивался в сердце. Страх тенью следовал за ним. Или это гнев? Древний, кипящий яростью и жаждой мести гнев того, кто заживо замурован во льду. Земля и замок чувствуют его злость, они знают, что будет, когда он освободится, ждут этого с нетерпением и ужасом. Вампиры — глупы и ничтожны в своем высокомерии, но, несмотря на это, они занимают высшую ступень развития в мире. Он ненавидит их, хотя сам же является представителем этой расы. Долгие годы, столетия заключения заострили его сознание подобно клинку и стерли кое-какие общепринятые понятия жизни. В нем остались только голод, гнев и жажда убийства, которые распаляли кровь все сильнее с каждым прошедшим днем. Зверь внутри рычал, но по застывшему во льде лицу невозможно было понять его эмоции. И только глаза горели животной яростью, сверкая даже в замороженном состоянии. Кэйсия слегка поежилась, когда проходила мимо дверей ведущих в подвал. Вестлас даже не догадывался, что они создали тайный проход в тюремные катакомбы, которые были расположены за три мили от замка. Но даже на таком расстоянии обитатели замка чувствовали внутреннее состояние одного из заключенных, который представлял для всех них огромную ценность. Женщина передернула плечами и постаралась успокоить внезапно сбитое дыхание. Пора привыкнуть к этой острой боли и жалящему холоду. Вампирша завернула за угол и остановилась возле покоев сестры, не сильно постучав в дверь. Вот уже сто пятьдесят лет Мелена живет в ее замке, решив остановить свою беготню по мирам и наконец замереть на одном месте. Мелена удивляла ее всегда, начиная от предложения вступить в отряд наемников, продолжая связью с Ореном и заканчивая активными поисками способа вытащить его из тюрьмы. Еще она прилично злила своим безрассудством, но это не могли исправить ни угроза гибели и изгнание, ни потеря второго сына. Сына, который направлялся сюда вместе со своим супругом. Известие о том, что Ленар скоро будет в ее замке немного пугало Кэйсию, поскольку она не представляла, каким парень стал за прошедшие сто пятьдесят лет, хоть и видела его иногда. Еще ее беспокоило, если не доводило до бешенства то, что она узнала, кто именно стал мужем племянника. О чем только думали Арис и Норден?! Почему позволили это?! Неужели они забыли о крови? Кэйсия не понимала, что пошло не так за последние триста лет, что все так закрутилось и перепуталось, что невозможно было понять, где черное, а где белое. Вампирша глубоко вздохнула и вошла в покои сестры, тут же слегка закусывая губу. Если сравнивать их двоих, то можно смело назвать Мелену пылающим льдом, а ее — ледяным огнем. Хоть они и были близнецами, но кардинально отличались. Мелена всегда отличалась сильной давящей энергией, которая могла лишить не только рассудка, а и жизни. Она была соблазнительной до безобразия, но ее надменность и стальной характер не давали шанса получить ее благосклонность тем, кто искал легкую добычу или имел слабый дух. Мелена терпеть не могла личностей, которых можно было легко сломать, ее всегда влекла сила и мощь окружающих ее мужчин. Какая ирония в том, что ее супругом стал жестокий тиран, ни во что ее не ставивший, а сердце отдано собственному сыну. Признаться честно, Кэйсия немного жалела сестру, поскольку жизнь потрепала ее порядочно. Долгие годы скитаний сбили с нее весь лоск и всю спесь, но сталь в характере осталась прежней, если не стала еще острей. Сейчас на Мелену было тяжело смотреть, потому что ее ядовитая красота вырывала все внутренности и подчиняла без остатка. Долгое время понадобилось Кэйсии, чтобы привыкнуть к такой сестре, но в итоге она смирилась с ее изменениями. В конце концов лучше такая Мелена, чем ее бледная тень. Заметив сестру, вампирша улыбнулась. — Кэйси, — только и произнесла она негромким тоном и вздернула бровь, — что-то случилось? — Случилось, и я думаю, ты знаешь, что именно, — серьезно проговорила Кэйсия и села в кресло, — твой сын с супругом едут сюда. Мелена сразу переменилась в лице, которое стало похоже на холодную маску, и тяжело вздохнула. — Как давно ты это узнала? — Утром. Что делать будем? — Пока ничего. Пусть прибудет сначала, хочу его увидеть. Кто его супруг? — Ален Тигран, — сквозь зубы проговорила Кэйсия, ощущая, как внутри все рвется на части от боли, — и я готова убить Вестласа и твоего муженька уже только за это. Мелена резко подняла на нее расширенные глаза и распахнула рот от изумления, с шумом выдыхая воздух из легких. — Кэйси… — Да, радуйся, у тебя появилась возможность освободить Орена! — чуть ли не со слезами прошипела Кэйсия и мотнула головой, сдерживая свою ярость. — Почему он?! Почему именно Ален?! — Прости, — единственное, что сказала Мелена, опустив глаза в пол, — я не хотела, чтобы все так вышло. — Не хотела, но получилось именно так, — Кэйсия провела по своему лицу ладонями и глубоко вздохнула, взяв эмоции под контроль, — во всяком случае выбора у нас уже нет. Да и у парней тоже. Нужно их встретить, как полагается. Поможешь мне с подготовкой? Сестра посмотрела на нее долгим и тяжелым взглядом. — Помогу. Ты-то сама выдержишь? — Выдержу, куда я денусь, — убито проговорила вампирша и прикрыла глаза, — надо выдержать, иначе все жертвы будут напрасны. Мелена приподняла бровь. — Ты все еще его любишь? — Кого? — Люцифера. Кэйсия вздрогнула всем телом, когда услышала знакомый позывной вампира, который на всю оставшуюся вечность вырвал ее сердце и забрал с собой в королевские палаты. — А ты Орена? — вместо ответа спросила она, пристально посмотрев в глаза сестры. Мелена промолчала, да и не нужно было слов, чтобы понять ответ. Горечь и тоска ее взгляда говорила все за нее. В это время автомобили Нордена и Ленара с Аленом неслись по дороге в направлении Северного замка. Младший Тигран думал о том, чего ему еще ждать, поскольку он сомневался, что отец рассказал ему все тайны. Ленар гадал, в замке ли мать и как она на него отреагирует, ведь они фактически триста лет провели в дали друг от друга. А старший Тигран рассуждал о том, сразу ли убьет его Кэйсия, за ту дурость, что он совершил, поддавшись внушению. Сказать по правде, он даже не знал, сможет ли она простить его за этот поступок. Если бы на его месте был Арис, Кэйсия еще бы подумала помиловать его. Но он — не Арис, который скорей себя удушит, чем позволит своему ребенку страдать. Норден и сам не мог себя простить, но изменить уже ничего не мог. Остается только надеяться на то, что Кэйсия позволит ему хотя бы все объяснить.