Чего хочет маг

Этот День рождения мало чем отличался от шестнадцати предыдущих – по крайней мере, для Рейстлина. Для него этот день вообще мало выделялся из череды других дней – получив утром порцию поздравлений от друзей и брата, молодой маг ускользнул от шумной компании, направившейся к Отику и намеревавшейся пробыть та не менее, как до следующего утра. У мага были другие планы. Устроившись на скрытой от чужих глаз поляне на самой окраине Утехи, он начал готовиться к ритуалу. Рейстлин откопал его в одной книге уже несколько месяцев назад, но испробовать мог только сейчас, так как срок проведения был обозначен более чем конкретно: в день, и, желательно, в час рождения мага. Наверное, думал Маджере, для большинства людей этот день является чем-то особенным – но только не для него. Людям вообще свойственно предавать большое значение разным глупостям – любовь, дружба... это только отнимает силы, не дает сосредоточиться на главном. Сутью этого колдовства являлось проникновение в глубины своей личности для лучшего понимания своего «я» - именно в этом Рейстлин и нуждался. В последнее время молодой маг с трудом мог сосредоточить внимание на чем-то определенном. Хотелось просто дышать полной грудью, ловить лицом солнечные блики и слушать глупые рассказы Карамона о похождениях того с друзьями, добрых драках и развлечениях в трактире. И молодому магу все это очень не нравилось. Чем старательнее он загонял глупые мысли в отдаленные уголки сознания, тем больше ему хотелось просто... жить? Рейст и сам не знал, чего хотел – а это случалось ох как нечасто. Но старая добрая магия должна помочь, она всегда помогала. На первый взгляд ритуал не таил в себе ничего особенного – костер на семи поленьях, кое-какие травы (которые даже не являлись большой редкостью) и прядь собственных волос. Заклинание так же не представляло труда, это было рифмованное восьмистишье на эльфийском, прочесть которое смог бы, наверное, и Карамон. Далее следовало вглядываться в дым – ответы должны прийти после сего действа в течение суток. Ответы. Рейстлин жаждал их и страшился одновременно. Замкнутый от природы, не так давно он считал, что знает о себе абсолютно все – и что же вдруг пошло не так? Думая об этом, маг вглядывался в легкий белый дымок, поднимающийся над костром. Слабый и прозрачный сначала, он начал шириться и обволакивать все кругом после прочтения заклинания. Глаза слезились, и резкая боль неожиданно скрутила легкие Рейста – но он продолжал прямо стоять на коленях и вглядываться в сизую пелену, не собираясь отступать. Он должен знать, просто обязан. Приступ прекратился так же неожиданно, как и начался. В голове не осталось ни единой мысли, а тело наполнила кристальная легкость. Дым начал сгущаться, принимая форму – сначала смутной человеческой фигуры, но не прошло и минуты, как перед молодым магом стояло нечто, очень напоминающее его брата. - Карамон? – сам собой сорвался с губ вопрос. Видение покачало головой. Приглядевшись получше, маг и сам заметил: черты лица существа были тоньше, чем у брата, плечи поуже, а глаза смотрели не так доверчиво, как обычно, а будто с насмешкой. - Это… мы? - удивленно прошептал маг, всматриваясь в дым. Существо протянуло ему руку, и Рейст уже потянулся навстречу, но не успели они соприкоснуться, как видение растаяло, будто его и не было. Юноша ощутил досаду, ему хотелось большего... Странное существо вдруг показалось ему самым правильным, самым лучшим из всего, что ему доводилось видеть в жизни... или он просто надышался ядовитого дыма? Когда все закончилось, костер уже дотлевал, покрывшись хлопьями белой золы. Сколько же длилось наваждение, думал маг, шагая к дому – и, главное, что оно значило? Магия любит загадки и любит пытливые умы, способные их понять. Но как бы то ни было, это связано с Карамоном. От воспоминания о брате юноша невольно нахмурился – тот сейчас наверняка в таверне, развлекается со Стурмом, Тассельхофом и Флином... и едва ли он думает в такой момент о брате. Сердце обожгла непрошеная волна ревности – сейчас тот самый редкий момент, когда Рейстлин был готов терпеть своего глупого братца рядом (по неясным ему самому причинам), а его нет. Добравшись до дома маг почувствовал, что он абсолютно вымотан. Дыхание сделалось хриплым и тяжелым, голова кружилась, а к горлу подкатывала тошнота. Не успел он войти, как на скрип двери с привычным топаньем вылетел Карамон. - Что ты здесь делаешь, братец? – Рейст не ожидал увидеть его дома, и был приятно удивлен – хоть и постарался придать голосу привычный пренебрежительный тон. - Рейст, где ты так долго пропадал? Я же беспокоился, ну... хоть предупреди в следующий раз. А лучше пойдем вместе, тебе не следует одному... - Хватит, - шикнул на брата молодой маг. Тот только заметил, что Рейстлину нехорошо. Подхватив брата на руки привычным движением, он осторожно перенес брата на кровать. Рейстлин очнулся через несколько часов. Солнце за окном уже клонилось к закату, окрашивая небо во всевозможные оттенки алого. - Почему ты не с друзьями? – поинтересовался юноша, отпивая ароматного чая, который тут же протянул ему брат, все это время сидевший рядом. - Это же наш праздник, брат. Не только мой, но и твой, хоть ты об этом забываешь. Как вообще можно забывать о веселье, Рейст? Маг молча смотрел на брата. Спорить не было сил, а перед глазами все еще стоял образ, увиденный сегодня в дыму. Он и Карамон... вместе. Жуткое зрелище, и завораживающее одновременно, оно пугало и притягивало. - Тебе бы только веселья, - съязвил маг, и продолжил, уже серьезнее, - А скажи, братец... ты ведь слышал, что близнецов считают одним целым? Карамон склонил голову на бок. - Не знаю, как у других, но мы, - воин задумался, подбирая подходящие слова. Рейстлин понял, что захотел от брата непосильно умных рассуждений,- да. И даже больше. - И как ты это чувствуешь? - Рейст уверял себя, что это чисто научный интерес. Что он выслушивает глупости брата, чтобы лучше понять себя – но самая простая, человеческая часть мага желала услышать что-то приятное о себе, что-то такое, что раньше он не слышал. - Это в сердце. Любить – значит отдаваться без оглядки, растворяться в том, кого любишь. Ни с одной девушкой... Такое я чувствую только к тебе. Наверное это и есть твое единение, да? Об этом пел бард, он неделю назад заезжал – так я сразу подумал, как будто про нас. Было так странно слышать это от простоватого брата – происходящее больше похоже было на продолжение видения, но никак не на реальность. Рейст даже больно впился себе в ладонь ногтями, чтобы удостовериться наверняка, но пробуждения не последовало. Тем временем брат еще продолжал вдохновенно вещать: - А еще тот бард говорил, что единение происходит во время поцелуя – тогда души как будто сливаются в единое целое и парят в неземном блаженстве. Поцелуй любви это называется. Уж не знаю, бывает ли такое – со мной вот еще ни разу не случалось. Я ведь никого так сильно как тебя не... Тут лицо воина озарила довольная улыбка. - Ну конечно! Рейстлин и моргнуть не успел, как его сграбастали сильные руки – обнимая, заботливо прижимая к себе. Странно, но желания вырываться не было, хотя сидеть на коленях у брата было довольно неловко. Пару секунд они молча смотрели друг на друг – близко-близко, почти соприкасаясь лбами. Потом Карамон осторожно взял его за руку, переплетая пальцы. Он делал так множество раз, особенно часто, когда Рейстлин болел или просто нуждался в поддержке, но сейчас все получилось по-другому. Сердце мага болезненно-сладко сжалось, задыхаясь от пугающей, но неотвратимой правильности момента. Неужели он хотел именно этого? Уголки его губ нервно дернулись, готовясь растянуться в неловкую улыбку, но брат понял это по-своему. Осторожно, словно силясь не спугнуть момент, он провел пальцами от скулы к подбородку, очерчивая любимое лицо. Хорошо... приникнув ближе, он поцеловал мага – сначала в лоб, очень целомудренно, но услышав тихий смешок, решил больше не размениваться на мелочи. Просто он не ожидал, что брат захочет вот так, сразу. Иногда Карамон грешным делом думал, каково это, целоваться с Рейстом? Реальность превзошла все ожидания. Брат был чутким и отзывчивым, было восхитительно держать его в руках, ощущать его дрожь и тихое частое дыхание. Маг почти не пытался отвечать, только послушно приоткрывал губы и щурился, не решаясь смотреть прямо. Ему было неловко и стыдно, воин как будто знал это, и от того действовал как можно мягче. Рейстлину и хотелось сделать брату приятно, но он решился только обнимать того за шею и отдавать себя в полную власть близнеца. Это магия, думал он. Рейстлин сам ее призвал, желая узнать истину, а не привычную правду – так вот, теперь он получил ее. Кто же знал? Был это поцелуй любви или нет, Рейст не имел понятия – он вообще в поцелуях не разбирался, подобным глупостям он предпочитал премудрости магии, но сейчас... он готов был сделать все что угодно, лишь бы этот момент не кончался. Потом он обязательно скажет брату что-нибудь обидное о глупостях, которые приходят к нему в голову, но это будет чуть позже... А Карамон был просто счастлив. Это был определенно его лучший День рождения.